Я в порядке, и ты тоже - Камилла Пэган

– Почему мы застряли в ванной? – сказал Майлз.

– Что там за шум? – спросила Стиви.

– Это длинная история, – отговорилась я.

– «Золотые арки»? – прошептал Санджей.

Я кивнула, и он объявил, что мы пойдем и поедим «Хэппи мил». Бесконечные вопросы сменились смехом моих детей, «Макдоналдс» выполнял роль лекарства.

Сесили не обрадовалась, но она больше не настаивала на ответах, даже после того, как я заставила их ждать в ванной, пока Санджей перегонял машину к черному ходу и после того, как мы выпихивали их через заднюю дверь. Во время нашей короткой поездки до ресторана я очень старалась не смотреть на Сесили. Не только потому, что она была вылитая Дженни. Глядя на нее, я вспоминала о том, чего у нее больше нет.

– Тетя Пенни? – сказала Сесили, когда я поставила перед ней «Хэппи мил».

– Да, милая? – сказала я.

– Мамочка не разрешает мне ходить в «Макдоналдс».

У меня защипало в глазах, я лихорадочно заморгала, заставив себя думать о волосках в носу Расса.

– Я знаю, моя сладкая, – сказала я, когда Майлз проскользнул под стол. – Но, думаю, один раз можно… Хорошо?

– Ой, Майлз, прекрати сейчас же! – вскрикнула Стиви, не дав Сесили ответить.

Из-под стола раздался глухой стук, а потом оттуда показался мой орущий во всю глотку сын.

– Ты противная! – сказал он Стиви. – Противная! Ты…

– Майлз, прошу тебя, – вмешался Санджей. – Сядь и ешь свой чизбургер.

– Она стукнула меня по мозгам, – сказал Майлз, снова принимаясь плакать. Он бросил сердитый взгляд на Стиви. – Ты – жирная какашка, и от тебя пахнет точно так же.

– Пенни, – сказал Санджей, внимательно глядя на меня. Я в ответ пристально посмотрела на него, представляя, что бросаю в него картонной упаковкой от картошки фри, потому что он просил меня заняться их воспитанием. Неужели он не мог взять на себя ответственность хотя бы один раз за много дней – за все время? Он приводил всегда один и тот же аргумент: если я рядом, наши дети не слушают его. Они и меня не слушали, но Санджей рассчитывал на то, что я вытащу из своей сумки разные материнские премудрости и либо отругаю их, либо приласкаю и пожалею.

– Ребята, хотите, я расскажу вам сказку? – спросила я детей. Мой голос звучал как деревянный, но дети, кажется, ничего не заметили. Они перестали ссориться и начали высказывать свои пожелания – аллигаторы-мутанты, принцесса, которая носит только брюки, криптонит. У нас было так заведено – они предлагали героев и ключевые элементы, а на мою долю выпадал сюжет. Даже Сесили начала вторить им, сказав, что она хочет, чтобы у принцессы был лягушонок.

Я как раз придумала, что лягушонок принцессы проглотил криптонит, чтобы уничтожить аллигаторов, когда в моей сумке зажужжал телефон. Я приготовилась увидеть на экране имя Мэтта или, может быть, даже номер больницы.

Это был Расс.

– Хотел убедиться, что ты действительно добралась до дому, – написал он.

– Одну секунду, ребята, – сказала я детям, стараясь говорить так, чтобы у меня снова не упало сердце. СМС Расса напомнило мне о том, что от проекта, который я еще не написала и ни за что не напишу в этот вечер, зависело, получим ли мы около миллиона долларов. Что еще хуже, я забыла сказать Рассу, что именно ему придется сообщить Джорджу Блатнеру о том, что нам нечего ему показать. Я стала печатать.

«Прости меня! Я не сделала, потому что…»

Я быстро удалила это и попробовала опять.

«Мне правда очень жаль. Я не смогу сделать…»

Это я тоже стерла. Дрожащими пальцами я написала:

«Моя подруга Дженни умерла. Я не подготовила проект, и завтра на работе меня не будет. Я не останусь в долгу».

«Черт, – через несколько секунд написал в ответ Расс. – Я позабочусь обо всем. Мне жаль, Пенни».

От такого нехарактерно деликатного для него ответа ситуация стала казаться… отчасти реальной. Я глотнула побольше газировки, чтобы подавить рыдания.

За моей спиной Санджей забрасывал в рот картошку фри.

– Все нормально? – сказал он, не проглотив до конца ломтик картофеля.

– Нет. Это с работы.

Сесили, сидевшая за столом напротив, достала из пластиковой упаковки миниатюрную дешевую куклу Барби, но все еще с подозрением смотрела на остатки своей еды в картонной коробке. Я ждала, что она попросит закончить сказку, – даже рассказ про аллигаторов-мутантов был лучше, чем красно-золотистый декор ресторана, в котором раздавался детский визг, моя одежда пропиталась запахом бургеров и картошки фри, и я была вынуждена не признавать реальности того, что у меня больше нет лучшей подруги.

Но, посмотрев на меня своими глазами размером с блюдце, Сесили сказала:

– Тетя Пенни? Где мамочка?

Время сказок закончилось.

– Не знаю, Сесс, но я знаю, что она – с твоим папочкой.

«Которому было известно, что у ее мамочки проблемы, а я о них ничего не знала».

Глава 6

Может быть, наша уловка с «Хэппи мил» и сработала бы, но дети были явно не в таком восторге, как клюющий носом Санджей, и я предложила поехать домой. Стиви, относившаяся ко сну почти так же серьезно, как Санджей, начала ныть, говоря, что она очень устала. Майлз шепотом сказал, что не хочет, чтобы Сесили узнала, если с ним случится несчастный случай.

А Сесили, что же, Сесили не была дурочкой.

– Мамочка сказала, что, пока мне не исполнится десять лет, я не могу ночевать в чужом доме, – сварливо проговорила она, сидя на заднем сиденье. – Мне исполнится десять лет только через три с половиной года. Я хочу домой.

– Ладно, это… – Я не могла назвать это каким-то особым случаем. – Это исключение. Так же как и «Макдоналдс», – сказала я, хотя Сесили едва притронулась к еде. Съежившись от отвращения, я произнесла очередную ложь: – Твои родители заняты очень важными делами. Поэтому ты останешься у нас, совсем ненадолго.

– Мамочка сказала бы мне об этом, – упрямо проговорила Сесили. – Я хочу, чтобы она приехала за мной. Сразу же. Сейчас же.

У меня стоял ком в горле. Обычно моя мать уходила из дома на несколько часов в день, пока однажды не исчезла вообще. И хотя, разумеется, бывало, что мне на денек оставляли Сесили, чтобы присмотреть за ней, Дженни всегда заблаговременно сообщала дочери о своих планах.

Я громко сглотнула, пытаясь обрести то же мужество, с которым я заклинала Ника не волноваться, говоря, что матери нет, но все равно все будет хорошо. Как и тогда, я