Джентльмен Джоул и Красная Королева (ЛП) - Лоис МакМастер Буджолд

– Полагаю, Тэн рвался объяснить мне, как неспециалисту, все детали. Я никогда не был большим знатоком молекулярной биологии. Это не механика. Это…

Она ждала, по-прежнему стоя в тени от штабеля мешков и прислонившись к нему спиной, но, Джоулу показалась, что она резко насторожилась. «Когда вам удобно, мистер Джоул».

Он уставился на свои форменные ботинки.

– Ещё две недели назад я даже не думал о чем-то таком. Неделю назад я был просто… обескуражен, полагаю. Я колебался. Но мысль о четырех призрачных сыновьях так быстро укрепилась в моем сознании. Сначала я думал только об одном, а там уже видно будет. Потом о двоих, потому что обычно считается, что мальчику нужен брат, хотя не уверен, что мой собственный брат ценил меня. А потом, «но что, если»… Как я могу, уже к сегодняшнему дню, как я мог бы…

Он умолк, не столько запутавшись в словах, сколько сбитый с толку собственными путающимися мыслями.

– Оплакиваешь никогда не существовавшего потерянного ребенка?

Он кивнул.

– Что-то в этом роде.

Он и сам такого от себя не ожидал. Когда он распорядился Тэну начинать, какая-то часть его разума спорила (или надеялась?), что из этой затеи может вообще ничего не получиться, и испытание окажется позади. Его жизнь вернется на нулевую отметку. Напряжение спадет. «Раньше начнешь, раньше закончишь». А потом, когда его потаенное темное желание частично исполнилось… есть ли у него теперь право называть это горем? Он снова посмотрел на Корделию.

– И мне не с кем больше поговорить об этом, кроме вас. По правде говоря, именно это настоящая причина, почему мы сейчас здесь.

«Наконец-то».

Она закусила нижнюю губу и копнула носком туфли красную землю.

– Знаешь, Оливер… Я думаю, не в плену ли ты у собственных привычек. В этом ведь нет ничего незаконного, аморального и скандального. Это не свергнет правительство Империи и не принесет будущему Сергияра ничего, кроме пользы. Необходимость осмотрительно молчать осталась в прошлом вместе с ее причинами. Ты просто пошел в репликаторный центр и купил анонимно пожертвованную яйцеклетку, вернее, три. Многие так поступают. Об этом можно поговорить с кем угодно, правда.

– Проще сказать, чем сделать. И вы знаете, почему.

– Если тебя ужасает, что тебя раскритикуют люди, чьи мозги намертво застряли в периоде Изоляции или ещё более дремучих временах и местах, хотя период Изоляции закончился ещё до их рождения, что ж… Если хочешь сыграть в игру «А как поступил бы Эйрел?», то, знаешь, он бы сказал: «Расскажи об этом, черт тебя побери!» или даже выразился бы покрепче, – она задумалась и моргнула. Признаться, такой взгляд на вещи всегда здорово пугал его молодых помощников, когда он вошел в тот возраст, что помощники стали сильно моложе его. Старшее поколение, помнившее, как он буянил по всей Форбарр-Султане в самые неудачные свои годы на третьем десятке – после страшной гибели первой жены, не удивилось бы ничему. Но, разумеется, младшее поколение не затевает бесед со стариками, если есть хоть малейшая возможность этого избежать, так что в большинстве случаев их иллюзии не пострадали.

Он подумал, не имеет ли она в виду своего сына Майлза. Она посмотрела на него. Взгляд серых глаз был серьезным и честным.

– Оливер, ты в порядке. Всё в порядке. Это современный Сергияр, а не Барраяр в старые времена. Никто никого не убьет в порыве праведного гнева, честное слово.

– Но при этом даже вы говорите об «анонимно пожертвованной яйцеклетке».

Улыбка исчезла с её лица.

– Активно нарываться на неприятности тоже не стоит.

Он усмехнулся.

– Попробуй, – подбодрила она его со своей обычной, доходящей до смешного прямотой. – В следующий раз, когда соберетесь с сослуживцами посплетничать у кулера с водой, или что там ещё вы делаете на базе или на орбите. Так и скажи: «К своему пятидесятому дню рождения я решил обзавестись сыном» – или что-нибудь в этом роде. Ладно, те, кто помоложе, не поймут, но почти у всех старших офицеров есть дети. Ты обнаружишь, что вступил в клуб, о существовании которого прежде даже не подозревал. Спроси у них совета, и ты моментально завоюешь их симпатии.

Последний аргумент был убедительным. Однако он строго заметил:

– Солдаты Империи не сплетничают. Мы лишь обмениваемся важной информацией.

Она хихикнула:

– Ну да. Все твои сослуживцы сплетничают как прачки.

Он ухмыльнулся в ответ. На сердце у него полегчало, хотя он не совсем понимал, почему.

– В точности так. Ну, разве что врут и хвастаются больше.

Он осознал, что стоит совсем рядом с ней, и напоенная теплом тень штабелей из мешков со стройматериалами скрывает их: только руку протяни, и получится Корделию обнять. На таком расстоянии он удивился, в очередной раз обнаружив, что эта высокая женщина уступает ему в росте. В воздухе висела тишина, которую не нарушали даже грохот и вой взлетающих и заходящих на посадку шаттлов. Они могли быть сейчас за сотню километров от всех, где-нибудь в вулканических холмах. Возможно, отправились на пикник. Кстати, неплохая идея для этих выходных…

Запахи, витавшие в неподвижном воздухе, дразнили его чувства. Легкий запах пота, её волос, аромат её мыла, сухой пластбетонной пыли. Он подумал о ее губах, когда она взглянула на него с насмешливой полуулыбкой и слегка запрокинула голову, и о том, что она стоит неподвижно, и что бы это значило? Он вдруг также понял, что некая безмозглая часть его тела на полном серьезе считает, что прижать вице-королеву спиной к стене из мешков с пластбетоном и взять ее прямо так, стоя, приятно разнообразило бы день им обоим.

«Черта с два. Я никогда не дам тебе распоряжаться моими действиями в отношении вице-королевы».

И все же, как долго действует этот чертов бетанский спрей для носа?

Он стряхнул с себя временный гипноз и резко отступил назад. Не перевела ли она только что дыхание? Ему самому точно пришлось, хотя он и надеялся, что сумел это скрыть.

– Итак, – произнес он оживленно, – ужин, ваше превосходительство?

Она не сразу отошла от стены. Опустила голову. Не перестала улыбаться, вот только улыбка её стала более твердой — той самой любезной улыбкой для головидения, не для него.

– Как скажешь, Оливер. Веди.

Он хотел было предложить ей опереться на его руку, но раздумывал слишком долго, и она уже шагала впереди. Пришлось последовать за ней.

«Я должен найти лодку. Как угодно».

Когда они возвращались к зданию, в котором располагалась офицерская столовая, Корделия заставила себя не хмуриться. Она была почти уверена, что Оливер собирался её поцеловать. И почти уверена, что ей бы это понравилось. Раньше так точно нравилось. Правда, если случалось, то по особым поводам…

«Не глупи, женщина. Он предпочитает мужчин». И она знала это уже не один десяток лет.

«Да ну? Почему же он тогда не нашел себе никого за три прошлых года?» Не в те безумные первые месяцы, разумеется. Но она знала, что ему оказывали знаки внимания люди обоих полов и даже изредка заходивший гермафродит. Она все это наблюдала, еще когда они жили в Форбарр-Султане, и позже, когда он получил назначение на Сергияр. В самом начале Оливер их неловко избегал, с головой погрузившись в новые рабочие задачи, которых у него, как у помощника самого могущественного человека на планете, хватало с лихвой. Потом последовал тот удивительный период, когда он так увлекся Эйрелом, что никого больше не замечал. И лишь со временем он прекрасно научился всем своим видом демонстрировать недоступность, как это умеет любая добродетельная и верная матрона из форского семейства. Как и она сама, наверное, но она при этом была женой Эйрела, и лишь немногие мужчины в здравом уме и трезвой памяти решились бы досаждать ей нежелательными знаками внимания. Хотя её светская рассеянность, несомненно, помогла сгладить острые углы. А любому, чьи пустые надежды она не могла осадить сама, можно было намекнуть через имперскую СБ. Такие сведения расходятся быстро.

Что говорило и о том, что ей недоставало опыта в таких вещах. Да она никогда и не начинала его набирать. Ей было тридцать три года, и она служила капитаном Бетанской Астроэкспедиции, и находилась в столь не располагающей к романтике ситуации, что хуже некуда, когда Эйрел, ха, свалился на нее со всей своей любовью – ее губы дрогнули в улыбке, когда она вспомнила тот исключительно удачный оборот, что подобрал Оливер, и желание нахмуриться растаяло окончательно, – и больше её жизнь никогда не была прежней.

Она подумала о доверии Оливера — настоящем, а не в той истории с «Плас-Дан», которую он использовал в качестве благовидного предлога. Он, как она запоздало поняла, пытался постичь суть технологической неудачи, не имея слов для её описания или даже представления о ней. У него не было никакого способа аккумулировать внутри себя этот опыт. Поможет ли ему, если она предложит дать имя погибшей зиготе? Вызовется помочь ему сжечь посмертное приношение? Не будет ли это слишком навязчивым? Оскорбительным? Или просто непонятным? Нет, нет, она не могла ошибиться, услышав в его голосе это замешательство и боль. Возможно, просто стать для него сочувствующим слушателем было уже достаточно. Единственным другом, с которым он мог поговорить. «Проклятье. Я хотела подарить тебе радость, а не… это».