Нити магии - Эмили Бейн Мерфи

– Вот тебе «слабая», – ворчу я.

Кажется, я выиграла у прислуги достаточно очков, чтобы спокойно закончить свой ужин. Все начинают расходиться, со звоном ставя тарелки в мойку и принимаясь за свои вечерние дела. За столом остается только Якоб, и его глаза задумчиво блестят за стеклами очков.

– Что такое? – с раздражением спрашиваю я его наконец, запивая еду ягодным компотом.

К моему удивлению, он в молчаливом салюте поднимает за меня свой стакан, а потом отворачивается, но я успеваю заметить на его лице неожиданную радостную улыбку.

Глава восьмая

Мои кошмары – призраки давно ушедшего прошлого, которые всколыхнул мой приезд сюда.

– Это не похоже на него – заставлять нас ждать, – говорит моя сестра. Она отпускает занавеску на кухонном окне, и та распрямляется.

Ингрид тринадцать, мне – шесть, и наш отец опаздывает с работы. Южная шахта Вестергардов, где он работает, находится в трех четвертях часа пути от нашего дома, и он всегда возвращается вовремя, чтобы помыться перед ужином и переодеться, так как приходит весь в известняковой пыли. Он насвистывает, смывая пыль с усов, даже если вода настолько холодная, что в ней плавают кусочки льда.

Я жду, болтая ногами и завязывая узелки на посудном полотенце. Ингрид точно так же завязывает и развязывает узлы на своем носовом платке, потом принимается тереть деревянный стол с таким рвением, что руки у нее краснеют. Она случайно расплескивает воду на ржаной хлеб, и он расползается мокрой массой. Сестра продолжает выглядывать в окно. И наконец мы слышим это – перезвон колокольчиков на сбруе его лошади. Мы бросаемся к окну, и стекло запотевает от нашего дыхания.

Ингрид издает сдавленный звук, когда видит черную униформу с золотыми кисточками. Стук в нашу дверь звучит, словно хруст ветки, ломающейся под весом снега.

Мужчина в черном протягивает конверт, запечатанный круглой темной печатью Вестергардов: молот и кирка. Тонкие пальцы Ингрид дрожат так сильно, что она с трудом вскрывает послание.

Мужчина ждет, пока она читает письмо, потом склоняет увенчанную шляпой голову и официальным тоном произносит:

– Мне очень жаль, барышня. Я должен задать вам несколько вопросов. Вам и вашей сестре.

– Пожалуйста, не сегодня, – сдавленным голосом просит Ингрид. – Вам лучше сделать это потом.

Дверь закрывается за ним с громким стуком, но еще ужаснее звучит щелканье замка, когда Ингрид запирает его. Потому что в этот момент я точно понимаю, что случилось.

Больше папа не войдет в эту дверь. Он никогда не придет домой.

Я начинаю плакать еще до того, как она поворачивается, чтобы прочесть письмо мне вслух. Я рыдаю и бью ее кулаками, когда она произносит эти слова.

«Несчастный случай в шахте…»

«Обвал…»

«Погребен под завалами…»

Мы вместе сидим в кухне еще долгое время после того, как наступает темнота и огонь в очаге угасает. Но Ингрид продолжает сжимать в руках письмо, не выпуская его.

– Что нам делать? – спрашиваю я, а потом, устав от плача, опускаю голову на чистый деревянный стол. Мое дыхание замедляется. Наверное, она думает, что я уснула.

– Несчастный случай, – говорит она, словно бы про себя.

Я открываю глаза и вижу, как она крепче сжимает письмо, сминая его в тонких пальцах. Чернила, которыми написаны ужасные слова, размазываются по ее коже. Она моргает один раз, другой, и ее синие глаза затуманиваются.

Ее сжатые кулаки похожи на раковины моллюсков, пока магия пульсирует в ее крови.

Неожиданно чьи-то пальцы сжимают мое плечо.

– Марит, с тобой все в порядке?

Я открываю глаза и вижу Лильян, которая стоит на коленях возле моей кровати и трясет меня за плечо.

– Ты… плакала, – негромко поясняет она.

– Все в порядке, – отвечаю ей и, плотно закутавшись в одеяло, с неистово бьющимся сердцем отворачиваясь к стене. – Извини, – неловко выговариваю я.

В окно льется яркий утренний свет, а из кухни поднимается запах кофе; он такой теплый и густой, что я сразу же чувствую голод. Но по мере того, как кошмар бледнеет и выцветает, я плотнее заворачиваюсь в одеяло, совершенно не желая вставать и браниться с Дорит и Броком за остатки завтрака. Лильян, сощурившись, смотрит на меня некоторое время, словно желает удостовериться, что со мной действительно все в порядке, а потом выходит из комнаты и со щелчком прикрывает за собой дверь.

Я встаю, умываюсь и переодеваюсь в форменное платье, и тут в дверях снова возникает Лильян. Она ставит что-то на мой прикроватный столик: исходящую па́ром чашку с кофе и узелок из салфетки, в котором обнаруживается один-единственный свежевыпеченный ежевичный скон[4].

– Без стекла, песка и волос, – объявляет она.

– Спасибо, – отвечаю я, и тепло, окрашенное удивлением, разливается в моей груди.

– Просто сделай так, чтобы Нина не узнала, – предупреждает Лильян. – В случае чего, съешь салфетку.

Я застенчиво улыбаюсь ей и откусываю первый кусочек скона. Ежевика все еще теплая.

Внизу Нина придирчиво осматривает мой накрахмаленный передник и чепец, а потом вручает мне ключ от моей рабочей комнаты и дает указания, как найти госпожу Вестергард в ее покоях. Мои шаги эхом отдаются в огромных залах главного здания, и комнаты словно бы бесконечно перетекают одна в другую. Коридоры ведут в разных направлениях, где одни залиты светом, а другие окутаны темнотой. Полы напоминают мне деревянное кружево, дубовые панели различного оттенка словно составляют затейливую мозаику, а позолоченные подсвечники как будто растут из расписанных узорами стен.

Мое сердце радуется мысли о том, что сейчас я увижу Еву.

Хелена Вестергард сидит перед туалетным столиком, а Лильян зачесывает ее волосы в высокую прическу. Покрывала и портьеры в комнате Хелены сделаны из тяжелой узорчатой парчи, расшитой серебряными и голубыми нитями. В дальнем углу стоит массивная каменная печь от пола до потолка, выложенная белыми плитками с рисунком из изящных синих цветов, и из-за ее сверкающей бронзовой дверцы волнами струится тепло, создавая уют.

– Марит, ты устроилась на новом месте?

Я ловлю свое отражение в зеркале: кошмар оставил у меня под глазами темные круги. В памяти тут же отчетливо всплывает восковая печать Вестергардов на том ужасном письме.

– Да, госпожа Вестергард.

– Хорошо. У меня есть для тебя работа, и ее нужно сделать быстро. Мне и Еве нужны несколько новых платьев. – Ее серьги покачиваются в зеркальном отражении, словно капли воды, которая стекла с мочек ее ушей и застыла. – Лильян отнесла в твою рабочую комнату мерки и рисунки.

– Я приступлю сейчас же, – отвечаю я.

– Дядя Евы, Филипп – брат моего покойного мужа – приедет к нам на Мортенсафтен, – продолжает Хелена. Лильян зачесывает наверх очередную прядь, открывая гибкую шею Хелены. – К этому времени мне понадобятся первые два платья.

Мортенсафтен – праздничный ужин, который устраивают вечером накануне Дня святого Мартина в честь окончания жатвы. Завтра. В ушах раздается слабый звук, похожий на звон