Почти касаясь - Колин Оукли

В два сорок пять ко мне подбежала запыхавшаяся Луиза.

– Разве у тебя не обеденный перерыв?

– Мне пришлось вернуться. Мэри-Энн позвонила, говорит, что Роджер сегодня не придет. – Она еле дышала.

– Может, присядешь? – Полицейская фуражка сбилась набок с ее серебристого начеса, а карточка на груди поднималась и опускалась.

– Не, я в порядке. Просто бегать не привыкла.

Я так и видела, как она выбежала из кофейни «Чай и кексики», где обычно обедала, в этом своем наряде полицейского, мчалась по тротуару обратно в библиотеку, и окружающие, должно быть, думали: «Где-то человек оговорился! Прочь с дороги».

– Тебе придется почитать детям сказки.

– Мне?

– Да, тебе. Я останусь приглядывать за стойкой.

– Но я никогда этого не делала. – У меня закружилась голова.

– Тут – да. Но раньше тебе же приходилось читать детям. Племянникам? Младшим братьям?

Я помотала головой. А она нахмурилась.

– Это легко. Роджер оставил на своем столе три книги, я думаю, тебе надо будет раздать конфеты и спеть песенку или что-то такое. Всего на полчаса.

– Спеть песенку?! – С каждой секундой становится все хуже.

– Ну да. Давай же, дорогуша. – Она махала на меня руками, прогоняя в детский отдел. – Дети… ой, смотри, некоторые вон уже заходят.

Я схватила книги Роджера со стола и пошла к круглому ковру, на котором стоял одинокий стул для взрослого. Я села на него и подняла глаза на тех, кто уже пришел и мчался ко мне, сгорая от нетерпения. Пришла девочка-пират, три принцессы в, кажется, одинаковых синих платьях и мальчик в костюме космонавта.

Я робко улыбнулась им, но, когда они подошли ближе, я заметила, что они не улыбаются в ответ. Одна из девочек, принцесс, выглядела довольно злобной.

Сердце застучало как бешеное.

– Где мистер Роджерс? – спросила она.

Я хотела было сказать, что его зовут Роджер, без «с», что его фамилия Браун, и таким образом он не может быть Роджерсом, который был частым гостем на детских передачах, но сейчас явно не подходящий для этого момент.

– Он заболел, – ответила я, хоть и не была в этом уверена. Луиза же не сказала, почему он не придет. – Я его заменяю.

– А у тебя конфеты есть?

Черт. Конфеты. Я взяла только книжки.

– Есть. – Только бы Роджер оставил конфеты где-нибудь на своем столе.

Она уставилась на меня еще на мгновение, а потом кивнула, будто бы я прошла кастинг и соответствую ее требованиям. Затем она и две других принцессы сели рядом, а к ним подтянулись другие дети.

Такое чувство, что они шли со всех сторон, мне хотелось согнать их вместе, как стадо, чтобы видеть всех одновременно. А что, если кто-то из них подойдет слишком близко и захочет тронуть меня? Дети как змеи – они непредсказуемы. Я подвинула стул к стене, подальше от них, и почувствовала, как сжалось горло, будто бы до меня уже дотронулись.

Я озиралась вокруг в надежде, что Роджер все же придет, или Луиза поможет, или сработает пожарная тревога, и нам придется эвакуировать всех из здания… все, что угодно, лишь бы закончился этот кошмар. Но вместо этого я увидела Мэдисон Х. Она толкала коляску и вела двух детей к нам. Сердце чуть замедлилось.

Она подошла ближе и оглядела меня.

– Ты с утра расчесаться забыла?

И прежде чем я успела ответить, девчушка, что держала ее за руку, произнесла:

– Мамочка, это же костюм.

– А, ну да, точно! Теперь понятно. – Мэдисон снова на меня уставилась. – Ты та девица, которая выбирается из телевизора в фильме, как там назывался… «Звонок»? Жуть какая!

– Конечно же нет, – сказала ее дочка, закатывая глаза, что выглядело ужасно по-взрослому для такого маленького ребенка. Но что я вообще знала о детях. – Она Леди Гага.

Я покачала головой:

– Нет, я…

– Леди Гага не ходит в пижаме, – перебил меня тоненький голосок, думаю, что он принадлежал пиратке.

– Ты – Дух Прошлого Рождества? – предположил еще кто-то.

– Я знаю! Я знаю! Она амиш! Меня бабушка вози-ла к ним в Пенсильванию в том году. У них нет ни телевизоров, ни посудомоечных машин.

– У всех есть телевизоры.

Я пыталась высмотреть, кто это сказал, но в таком гаме это было невозможно.

– Она – серийный убийца. – Слово «убийца» словно высосало весь воздух из комнаты, и все обернулись на мальчишку в инвалидной коляске. Его темные глаза не смотрели на меня, они вообще ни на кого не смотрят.

Его отец, во всяком случае я думаю, что он был его отец, хоть они совсем и не похожи друг на друга, стоял за креслом, вцепившись в его ручки, и нервно смеялся:

– С чего ты так решил, дружище?

– Перчатки. Серийные убийцы надевают перчатки.

Пятнадцать ребятишек отвернулись от него и во все глаза посмотрели на меня и на мои руки. Я заерзала на стуле, сердце опять заколотилось.

– Кто такой «серийный убийца»? Это кто-то, кто очень любит сериалы?

– Почему они носят перчатки?

– Я люблю мультсериалы!

– Ты нас убьешь? – раздался трясущийся голосок.

По меньшей мере двое разрыдались.

Мне казалось, что мое сердце колотится так громко, что его вот-вот кто-то услышит. Как в той истории, что написал Эдгар Аллан По. Это гораздо хуже, чем я ожидала. Я смотрела по сторонам в поисках пути для отступления, но дети все заполонили. Я сделала глубокий вдох и хлопнула в ладоши, обернутые кожей перчаток. Я с этим справлюсь.

– Никто никого убивать не собирается. – Я одарила их самой дружелюбной из своих улыбок. – И одета я не как серийный убийца, не как Леди Гага, не как амиш, хотя ваши варианты мне понравились. – Я кивнула пожарному, думаю, это он говорил про амишей и телевизоры. Он просиял. – Дам вам одну подсказку.

Я почувствовала, что дети подались вперед. И даже несмотря на то, что это всего лишь дети, мои щеки раскраснелись, и я мечтала о том, чтобы стул подо мной развалился, и я осталась завалена обломками. Я кашлянула.

– Надежда, – первое слово вырвалось писком, будто я мышь. Пробую еще раз. – Надежда – птичка малая на жердочке души. Ее простые песенки без слов, но хороши[4].

Стихи повисли в воздухе, дети молча глазели на меня. Наконец один из них решается:

– Ты – птица?

Я разглядывала их маленькие личики. Думаю, они были просто еще слишком юны для Эмили Дикинсон. И тут мой взгляд упал на отца, стоящего за креслом-каталкой. Он смотрел на меня, но не просто смотрел, его глаза буравили мое лицо, он почти смотрел сквозь меня, не мигая. Может, он все еще считал, что я серийный убийца.

Я опустила взгляд и взяла первую книгу из стопки.

– Плоский Стэнли и дом с привидениями, – объявила я. – Начнем.

Прозвучали крики радости. Никогда не слышала о плоском Стэнли, но, судя по реакции, он нравился детям. Про себя я благодарила Роджера хотя бы за то, что он выбрал подходящие книги.

Позже, когда дети с полными руками сладостей рассыпались между рядами стеллажей искать своих родителей (Луиза нашла пакеты с конфетами и принесла их мне), Мэдисон Х. подкатила ко мне свою коляску и шепнула:

– До сих пор поверить не могу, что Донован не пришел. Дети ждали этого несколько недель.

Я опустила взгляд на ребенка, уютно устроившегося в автокресле, он внимательно смотрел на нас. Интересно, каково это – держать на руках ребенка. Чувствовать, как его ресницы щекочут щеку.

– Он сказал, что у него какая-то очень важная встреча. – Она изображает кавычки пальцами. – Думаю, что на самом деле это значит: я буду трахать секретаршу.

Я закашлялась от неожиданности, прямо-таки поперхнулась ее словами. И надеялась, что этого никто не услышал.

– В любом случае, я была рада с тобой увидеться. Надо будет выбраться пообедать на следующей неделе.

Я уставилась на нее так, словно она вдруг заговорила на суахили. Пообедать. Интересно, она так сказала из вежливости или на самом деле хотела это сделать.

– Сэмми! Ханна! Идем! – Я слышала, как они захныкали, нытье доносилось от стеллажей детской секции. – Скорее! – Она все же смягчается. – Давайте же, я вам куплю кофе мокка по дороге домой.

Кофе мокка? С каких пор дети стали пить кофе?

Теперь со стороны Ханны и Сэмми слышались крики радости, а потом донесся и топот ног, бегущих к маме. Я лавировала между детьми по дороге обратно к своей стойке. Луиза подняла голову, когда я подошла.

– Ну что? Видишь, все не так уж и плохо прошло. – Она смотрела мимо меня, а потом понизила голос до шепота: – Ой, дорогуша, только не смотри на него сейчас. Вон тот парень заходил сюда недавно. Он и его отпрыск малость… того.

Она отвернулась, делая вид, что проверяет книги, а я выглянула из-за стойки (кто из нас не начинал пялиться сразу после слов «только не смотри сейчас»), и оказалось, что прямо передо мной стоял папа мальчика-колясочника. Мужчина высокий, но не статный. Волосы его были такого цвета, какой получается, если смешать разные специи – мускатный орех и корицу и добавить щепотку соли. И еще они торчали в разные стороны, так и прося, чтобы рука какой-нибудь бабульки их пригладила. Если бы не серьезный, даже мрачный взгляд, он был бы даже милым. Я опустила глаза на его сына в инвалидной коляске, он пытался подъехать к стойке.