Ацтек. Том 2. Поверженные боги - Гэри Дженнингс

Но потом, когда темнота сомкнулась вокруг меня, я увидел на земле впереди красные отблески. Доброжелательные рарамури не совсем забыли о своем чужеземном спутнике и не бросили его на произвол судьбы. Один из факельщиков, после того как зажег свой факел, бережно поставил глиняный горшочек на тропу, чтобы я его нашел. Разжившись угольками, я развел костер и стал устраиваться на ночлег. Честно признаюсь, что, несмотря на воздействие джипури, я так выбился из сил, что с удовольствием бы завалился спать, но стыдился своей слабости. Ведь в это самое время бегуны выкладывались из последних сил! Еще больше я боялся опозорить приютившую меня деревню: то-то было бы смеху, наткнись по дороге бегуны из Гуачо-Чи на заснувшего «представителя Джуаджий-Бо»! Поэтому я перекусил пиноли, попил воды из кожаной фляжки, пожевал немного прихваченного с собой джипури и, достаточно взбодрившись, просидел без сна всю ночь, то и дело подбрасывая веточку-другую в костер.

До возвращения Тес-Дзиора и остальных мне предстояло дважды увидеть бегунов из Гуачо-Чи. Разминувшись посреди маршрута, соперники должны были появиться с юго-востока и оказаться у моего костра примерно в середине ночи. Потом они должны были прибежать в Джуаджий-Бо, повернуть и снова промчаться мимо меня утром, уже с северо-запада. Ну а потом я мог присоединиться к возвращавшемуся Тес-Дзиора с товарищами и до полудня прибыть в деревню с ними.

Что ж, время первой встречи я рассчитал точно. С помощью топаза я следил за звездами, судя по которым увидел приближавшиеся с юго-востока огни именно в полночь. Желая выдать себя за одного из расставленных вдоль маршрута бегунов на короткие расстояния, я с бодрым видом вскочил на ноги перед появлением первого гнавшего мяч бегуна и начал выкрикивать: «Увальни! Хромуши!» Бегуны и их факельщики не откликнулись: они были слишком заняты тем, что не сводили глаз с деревянного мяча, краска с которого уже полностью облупилась, да и сам он, казалось, вот-вот развалится. Но сопутствующие им жители Гуачо-Чи ответили на мои насмешки выкриками: «Старуха!» и «Погрей свои старые кости!», из чего можно было сделать вывод, что, разведя костер, я, по понятиям рарамури, совершил поступок, недостойный настоящего мужчины. Но гасить его было уже слишком поздно. Все противники стремительно пронеслись мимо и, превратившись в колеблющиеся красные огоньки, умчались на северо-запад.

Долгое время ничего не происходило, но наконец небо на востоке посветлело, и снова появился Дед Огонь. Медленно, словно настоящий дедушка, он проделал треть своего пути к высшей точке небосвода.

Пора уже было завтракать, и по моим подсчетам — самое время бегунам из Гуачо-Чи возвращаться мимо меня обратно домой. Я стоял лицом к северо-западу, куда они удалились и откуда должны были появиться, и всячески напрягал слух, чтобы услышать бегунов раньше, чем они покажутся на виду. Но я ничего не услышал и никого не увидел.

Да в чем же дело? Я терялся в догадках: прикинул еще раз, где я мог допустить ошибку в расчетах, но никакой погрешности не нашел. Время шло… Я порылся в памяти, пытаясь вспомнить, не говорил ли Тес-Дзиора о том, что бегуны могут вернуться другой дорогой. Солнце стояло уже почти прямо над головой, когда до меня донесся оклик.

— Куира-ба!

Это был рарамури в набедренной повязке бегуна, с разрисованным лицом и торсом. Он показался мне незнакомым, и я решил, что это один из расставленных нашими соперниками вдоль дороги мастеров короткого рывка. Видимо, он подумал, что среди бегунов Джуаджий-Бо я выполняю ту же роль, ибо подошел ко мне и сказал с дружелюбной, но беспокойной улыбкой:

— Я видел твой костер прошлой ночью, поэтому, покинув свой пост, пришел сюда. Скажи мне откровенно, друг, как твоим людям удалось задержать наших бегунов у вас в деревне? Или все ваши женщины разделись и разлеглись перед нашими мужчинами, приглашая их заняться делом?

— Это, конечно, было бы славное зрелище, — хмыкнул я, — но вряд ли они проделали что-то в этом роде. Я и сам уже стал гадать: не решили ли ваши бегуны вернуться каким-нибудь другим путем?

— Ну, это был бы первый случай, когда… — начал было он, но тут нас прервал еще один оклик:

— Куира-ба!

Появились Тес-Дзиора и пятеро его товарищей. Они шатались от усталости, продолжая механически пинать мяч, уменьшившийся к тому времени до размера моего кулака.

— Мы… — обратился Тес-Дзиора к жителю Гуачо-Чи, но вынужден был умолкнуть, чтобы перевести дух. Затем он, тяжело дыша, продолжил: — Мы до сих пор не встретили ваших бегунов. Что за хитрость? Признавайся!

— Какая еще хитрость! — отмахнулся тот. — Мы тут с вашим товарищем и сами головы ломаем: что с ними случилось?

Тес-Дзиора уставился на нас обоих, грудь его тяжело вздымалась. Другой бегун изумленно выдохнул:

— Они что… даже здесь не пробегали?

Пока вся группа бегунов из Джуаджий-Бо подтягивалась к нам, я сказал:

— Мы тут уже прикидывали, что могло случиться. То ли они выбрали другой путь, то ли их задержали женщины…

Все дружно покачали головами и тревожно переглянулись.

И вдруг кто-то тихонько, с испугом проговорил:

— Наша деревня…

— Наши женщины! — уже громче подхватил другой.

— Наши лучшие бегуны, — дрожащим голосом произнес житель другого селения.

В глазах всех мужчин, включая и жителя Гуачо-Чи, отразились ужас и потрясение. Все взоры обратились к северо-западу. Повисла мертвая тишина, а спустя миг я остался в одиночестве, ибо произнесенное кем-то слово заставило всех моментально сорваться с места и помчаться гораздо быстрее, чем на состязаниях. Одно только слово:

— Йаки!

Нет, я не последовал за ними в Джуаджий-Бо. Больше я туда уже не возвращался. Не мне, чужеземцу, было разделять с рарамури боль их утраты. Совершенно ясно, что разбойники йаки нагрянули в деревню почти одновременно с бегунами из Гуачо-Чи, а последние оказались слишком вымотаны, чтобы дать отпор налетчикам. Скорее всего, с них живых содрали скальпы, и смерть их была мучительной, а уж о том, что вынесли перед смертью си-риаме, юная Ви-Рикота и другие женщины деревни, мне страшно даже подумать. Наверное, оставшиеся в живых мужчины потом возродили селение Джуаджий-Бо, приведя туда женщин из Гуачо-Чи, но я этого уже не увидел, ибо никогда больше не встречал рарамури. Как не встречал и ни одного йаки, ни тогда, ни вообще ни разу в жизни. Признаюсь, интересно было бы взглянуть (но только издали, незаметно) на этих, должно быть, самых свирепых и злобных существ на свете. Лично я знал только одного человека, который, повстречавшись с йаки, остался жив и смог об этом потом рассказать. Помните того старейшину из Дома Почтека, у которого содрали кожу и волосы на макушке? Кстати, вы, испанцы, тоже пока не сталкивались с этим племенем. Ваши исследователи еще не проникли так далеко на север и запад. Пожалуй, любой человек, даже испанец, который окажется среди йаки, заслуживает сочувствия.