Золото по ленд-лизу - Валерий Ванико

        А  через месяц, ночью, в его квартиру вломились «братки» и в завязавшейся драке он застрелил одного  из трофейного «бура», привезенного из Афганистана.  За что и получил семь лет за умышленное убийство и незаконное хранение огнестрельного оружия.  Доводы адвоката   о наличии в действиях его подзащитного необходимой обороны, суд во внимание не принял.

        Для отбытия наказания, Огнев был этапирован  в Заполярье, в один из лагерей обычного контингента, где теперь и отбывал срок.

        Раздумья заключенного прервал металлический лязг врезанной в массивную дверь    «кормушки».

        -  Обед, - глухо донеслось из-за нее,  и на  откинувшейся полке  появилась мятая алюминиевая миска с лагерной баландой и кусок  черствого хлеба. Огнев взял их в руки, присел на узкий  металлический топчан в углу камеры   и стал  неторопливо есть.

        Поздним вечером хмурый пожилой   охранник  вывел его из ШИЗО и  доставил к  начальнику лагерной оперчасти, по местному «куму».

        Тот сидел за  массивным столом в своем  кабинете  с тамбуром  и  просматривал бумаги в одной из лежащих перед ним  папок.

        - Заключенный  «К- 513»  по вашему вызову прибыл, - сказал Огнев и снял шапку.

        - Присаживайся, - кивнул майор на стоящий  напротив стул. - Вот, смотрю твое  личное дело. Лихо на следствии  и в суде «сплели тебе лапти».  Тут же чистейшей воды самооборона, или дорогу кому перешел?  - вскинул на заключенного  прозрачные глаза  начальник.

        - Не знаю, им виднее, - отвел свои Огнев.

        - Все ты знаешь, полковник. Все. А не желаешь говорить, и не надо. Мне это собственно без разницы.  Ну, ты подумал над моим предложением?  А то ведь заключенные народ ушлый - вдруг узнают, что в прошлом ты мент?

        - Ты же  в курсе, майор, что в милиции я не служил.

        - Я то да, а вот им «по барабану» - все, кто из системы, для них менты.  И знаешь, что тогда будет?

        Огнев  знал и промолчал.  

        - Для начала блатные  тебя «опустят», а потом замордуют до смерти. И твои кореша, будут молчать, даже  Душман.

        - Ну, и что ты предлагаешь?

        - То же, что и в прошлый раз, сотрудничество. Ты подумал?

        - Да.  Но при одном условии. Вы разрешите мне свиданье с родственником. Он тут неподалеку, в Петрозаводске живет.

        - Чем занимается?

        -  Лесом. Генеральный директор фирмы.

        Начальник задумался. Свидание  заключенному  не положено. Но  в следующем году, как и многие  в ту пору, майор собирался  выйти в отставку по выслуге лет и где-нибудь найти  более-менее приличную работу. А тут целый директор, да еще лес. В Карелии им занимались     серьезные люди.

        - Ну, будь по твоему, Огнев. Только перед свиданием я с ним  сам встречусь и поговорю. Но потом дашь подписку. Выхода у тебя нет.  А сейчас бери ручку и бумагу, пиши заявление на имя начальника колонии на  свидание. Так и быть, дам ему ход.

        Когда собеседник исполняет необходимый документ, указав в нем установочные данные и телефон «родственника»,  майор внимательно   читает заявление, хмыкает и откладывает его в сторону. Потом нажимает под столом кнопку, появляется охранник и уводит заключенного.

        В камере Огнев присаживается на топчан и откидывается к стене.

 Первая часть плана удалась. Если получится увидеться с Лешкой, тот обязательно поможет.

        Дело в том, что уже несколько месяцев он тщательно обдумывает план побега.

        В колонии, как и по всей стране, полный бардак, заключенные предоставлены сами себе и лагерная администрация работает спустя рукава, обеспечивая только их охрану и полуголодное существование.

        Уйти Огнев собирается во время разгрузки барж, которые доставляют из Кандалакшского залива по реке в эти забытые богом места различные грузы. Причем не просто уйти, а инсценировав  гибель во время работ.

        Метрах в тридцати от деревянного причала, где ведется разгрузка, у берега догнивает старый полузатопленный  дебаркадер. Если оступиться на сходнях с мешком цемента,   свалиться за борт и проплыть эти метры до посудины под водой, то там можно спрятаться, а ночью уйти  в тундру.

        Потом дело техники. В Афгане Огневу доводилось немало ходить по горам и пустыне,  а здесь тундра - та же пустыня, только арктическая. Вот только нужны припасы и хоть какая-нибудь карта.

        Затем под видом  бомжа  (сколько их теперь бродит по стране), добраться на грузовых составах до Москвы, посчитаться с генералом, а там видно будет. В случае чего, можно записаться  в иностранный легион, вербовщики которого подвизаются в столице  и  покинуть Россию. Такие, как он, ей больше не нужны.

        На следующее утро Огнев покидает камеру - десятидневный срок  изоляции за нарушение режима истек, и препровождается в жилую зону.

        В отряде его   тепло встречают друзья, которыми он успел обзавестись уже здесь.

        Это бывший «афганец», а теперь, как говорят в блатном мире «беспредельщик»   Душман  и его  подельник, в прошлом мастер спорта по боксу  Зингер. 

        С ребятами Юрий познакомился уже здесь, в колонии, на помывке в бане,  заметив на предплечье веселого громилы  знакомую наколку в виде  парашюта  в обрамлении двух самолетов.

        - Никак из ВДВ, парень? - обратился он к тому.

        - Соображает, - кивнул громила на Огнева, мывшемуся с ним рядом сухощавому   парню с перебитым носом.

        - А ты из каких?

        - Да я все больше  по земле, но с  вашими ребятами частенько пересекался.

        - И где же?

        - В Кабуле и под Кандагаром.

        После этого начались взаимные уточнения, в ходе которых Огнев выяснил, что с 1987 по 1989   Душман, так назвался парень, служил в Афганистане  в десантно-штурмовом полку  одной из воздушно-десантных дивизий, командование которого  Огневу было хорошо знакомо.

        Сам он о себе распространяться особо не стал, сказал, что из Москвы и представился  бывшим прапорщиком - мотострелком. Когда же собеседники поинтересовались, за что   попал «в места не столь отдаленные», сказал, что за  обычную драку, в которой убил человека. 

        Это известие новые знакомцы встретили с пониманием, ибо сами здесь «чалились», как сообщил  Зингер   за «гоп-стоп», то - есть разбойное нападение. Родом парни были из Ростова, и  до конца срока им оставалось чуть больше года.

        - А потом, как говорят, с чистой совестью на волю -  ухмыльнулся  Душман.  - Погуляем и снова за дело.

        Он предложил Огневу держаться вместе, сообщив, что  в лагере немало ребят воевавших в горячих точках,  и все они  «на ножах» с местными авторитетам.

        - Какие  они авторитеты - шакалье,- сплюнул  Зингер. - Только фраеров обжимать могут, да шоблой  метелить. 

        А через неделю у них случилась драка с блатными, в которой Огнев изувечил  здоровенного амбала.

        - Ну, ты  прапор, орудуешь как Рэмбо, - уважительно прогудел  тогда  Душман, а  Зингер  заинтересовался его необычной техникой боя. 

        - Да это я случайно, с перепугу, - отшутился Огнев.

        С тех пор они еще больше сдружились  и  почти все свободное время проводили вместе.   Душман, а в прошлом сержант Сашка Вонлярский,  часто вспоминал  об афганской войне и как-то рассказал эпизод, заставивший Огнева взглянуть на этого безбашенного парня другими глазами.

        «Я тогда на МИ-8  возвращался из Кандагара, куда по приказу комбата  отвозил в госпиталь заболевшего малярией бойца. В вертолете были еще несколько военных и   баба из военторга, сопровождавшая  груз. В предгорьях Гиндукуша, над каким-то кишлаком,  нас подбили из «стингера», и мы стали выбрасываться на парашютах.   Я сиганул третьим. Мимо, вращаясь вокруг своей оси,   пролетел падающий вертолет. Считанные секунды - и он рухнул на землю, расколовшись на части.

        Передо мной выпрыгнула баба из военторга, ее купол виднелся чуть ниже. Сверху кто-то начал стрелять короткими очередями.   Вижу - в «духов».   Я тоже приспособил своего «коротыша» и  стал вести по ним огонь.

        Приземлился в нескольких метрах от вертолета. Следом спустился труп. Я отстегнул парашют  и рванул к машине. У нее уже  стояла  та самая   баба  и билась в истерике  - экипаж и не успевшие выпрыгнуть, были все мертвые.

        Я ей, - беги, спрячься куда-нибудь, сюда идут «бородатые»!

        А она, - нас что, сбили?

        - Да, - говорю, - как видишь.

        - А почему второй борт не улетает?

        - Думаю,   он вызывает «крокодилов». 

        - Он что, не может сесть и забрать нас?

        - Не может, - толкую ей. Если собьют и его, то нас не вытащит никто. Нас просто не найдут. Некому будет наводить «крокодилов».