Девушка из низшего общества - Алексей Макеев

– Да я не совершал его, Вячеслав Семенович! – воскликнул я с жаром. – На самом деле все так и было, как я вам обо все рассказал. Поверьте мне, у меня нет абсолютно никакого мотива убивать девушку.

– Зачем же вы тогда к ней пришли? – задал резонный вопрос капитан Достов.

– Ну я, – проговорил я нерешительно, уж очень мне не хотелось признаваться в истинном положении дел, в том, что я расследовал кражу в семье Шереметьевых, но делать нечего, придется признаться, как говорится, своя рубашка ближе к телу. – Я… в общем… отец этого самого Андрея поручил мне расследовать произошедшую в его доме кражу крупной суммы денег.

– Пригласил вас расследовать?! – Капитан до того изумился, что уголки его опущенных губ приподнялись и выражение лица стало веселее. – Какое отношение вы имеете к расследованию краж?

Я не стал говорить, что я частный сыщик, постольку поскольку никакой лицензии у меня нет, постарался обойти этот острый для меня момент.

– У меня есть кое-какие способности для расследования подобного рода дел. Вот Шереметьев и пригласил меня помочь ему найти вора.

– Гм… – изрек полицейский. – Ладно, какое бы вы там дело ни расследовали, вы подозреваетесь в убийстве гражданки Арсеньевой Татьяны Александровны. Это я вам официально объявляю. На этом моя работа с вами заканчивается, дальше пускай с вами разбирается полицейский из следственного комитета.

Я еще некоторое время посидел в кабинете у капитана, пока он заполнял протокол допроса, затем расписался в протоколе и конвойные отвели меня в обезьянник ОВД. Там я просидел примерно с час, затем конвойные, все те же два дюжих мужика, вошли в обезьянник, надели на меня наручники и вывели во двор, где мою персону поджидал специальный микроавтобус с решетками на окнах. В этом микроавтобусе меня отвезли в суд, где высокая, лет сорока пяти женщина-судья с рябоватым лицом зачитала мне текст постановления о моем аресте. Затем конвойные на том же транспорте отвезли меня в следственный изолятор и сдали с рук на руки местным конвойным.

Глава 12. СИЗО

Следственный изолятор – это комплекс зданий, обнесенный высоким забором с колючей проволокой поверх него, рассчитанный на пять тысяч человек. Состоял он из здания самого следственного изолятора – прямоугольная пятиэтажная коробка из кирпича с зарешеченными арочными окнами, очень мрачная на вид; административного здания; церквушки; столовой; спорткомплекса; медчасти; гаража и контрольно-пропускного пункта.

После того как на меня оформили документы, меня проводили по гулкому коридору здания следственного изолятора в одну из камер. Камера, в которую я попал, была примерно три на пять метров, в ней помещались четыре двухъярусные кровати, стол с двумя скамейками и туалет. Кроме меня, в камере были шесть человек – вполне сносные условия, даже еще одно свободное место оставалось, что меня очень удивило. По моим представлениям, камера – это большое помещение, до отказа забитое арестантами. Позже мне объяснили, что камеры следственного изолятора бывают двух типов: маломестные и общие. Общая как раз таки и забита под завязку зэками, где спальных мест намного меньше, чем самих заключенных, и потому иной раз приходится спать по очереди на нарах. В маломестные камеры попадает большинство новичков. Здесь каждый новичок на виду и такого новичка легче изучить. Через несколько дней его чаще всего перебрасывают в общую камеру, если он не представляет для оперов интереса. А если не переведут, то следует задуматься, какой интерес и для кого может представлять новичок. А интересы бывают трех видов: профессиональный интерес опера, желающего побольше узнать о совершенном вами преступлении; любительский интерес опера к содержимому кошелька родственников зэка и смешанный – профессионально-любительский интерес.

Когда за моей спиной с лязгом закрылась железная дверь, я поздоровался с сокамерниками:

– Здравствуйте!

– И вам не хворать, – ответил за всех сидевший за столом худой, как жердь, и длинный парень с мелкими чертами лица.

Лежавший на втором ярусе на дальней слева у стены кровати с приличной лысиной мешковатый мужичок с округлым лицом и большими выпуклыми глазами, приподнявшись на локте, спросил меня:

– Первая ходка?

Я невесело улыбнулся:

– Надеюсь, до нее дело не дойдет. Думаю, следаки во всем разберутся и меня выпустят.

– Все так считают, – ухмыльнулся лупоглазый и мешковатый. – А сидеть приходится долго.

– А за что тебя сюда? – поинтересовался худой и длинный.

Я был мрачен, словно грозовая туча.

– Подозревают в совершении убийства.

– Ого! Серьезная статья, – проговорил лупоглазый и довольно проворно для его мешковатой фигуры слез с верхней шконки. – И кого же ты пришил? – Он сделал ко мне шаг и остановился.

– Да никого, – пожал я плечами. – До меня девицу пришили, а я оказался не в то время и не в том месте.

– Все так считают, – на этот раз глумливо ухмыльнулся худой и длинный, – когда отмазаться хотят от дела, тем более мокрого. – Он поднялся и тоже сделал ко мне шаг.

Разговор происходил между нами тремя, все остальные в нем не участвовали, молча и с любопытством наблюдали за нами.

– Как зовут? – поинтересовался лупоглазый и мешковатый и сделал в мою сторону еще полшага.

Я представился:

– Игорь Гладышев.

Обе верхние ближние кровати были свободны, но на них не было матрасов, зато на двух нижних дальних кроватях было по два матраса.

– Можно мне один матрас? – спросил я у мужчины, занимавшего самое коронное место – дальнюю нижнюю у окна справа и наискосок от туалета кровать. Мужчине было лет пятьдесят. Он был широкоплечий, с маленькой головкой, с узким тазом, всем своим видом напоминавший зародыша.

Мужик промолчал, зато худой и длинный, как жердь, так же как и его товарищ, сделал ко мне еще один шаг и задал глупый вопрос:

– А зачем тебе матрас?

Я невольно удивился.

– Как зачем? Что же, я на голых прутьях лежать буду?

– А ты на полу будешь спать, под шконкой, – принужденно хохотнул худой.

И худой и длинный, и лупоглазый и мешковатый, оба были настроены агрессивно, по-видимому, специально проверяли меня на вшивость. Я это понял и с достоинством и со всей твердостью, на какую только был способен, сказал:

– Игорь Гладышев никогда ни перед кем не пресмыкался и пресмыкаться не будет. Заруби это себе на носу!

– Чего-о?! – Худой и длинный как-то весь сморщился и сделал вид, будто ослышался. – Чего ты сказал?! Повтори!

– Обычно я повторяю по два раза только дебилам! Ты к этой категории относишься? – спросил я с вызовом. Раз уж эти двое настроены были подраться, то оттягивать время не стоило, следовало сразу поставить себя, иначе затюкают.

– Ну, ты борзой! – заявил лупоглазый и мешковатый и вместе с шагом ко мне выбросил вперед правый кулак.

Я чуть отклонился в сторону и тут же выставил локоть. Не встретив препятствия, кулак нападавшего просвистел мимо моего левого уха, и парень со всего размаха наткнулся на мой локоть. Я шагнул назад и принял боевую стойку. И сразу же в атаку пошел худой и длинный. Он сделал обманный удар правой рукой и тут же ударил левой в мою скулу. Но я уже был начеку. Без замаха, кулаком наотмашь я ударил длинного в ухо. Наверняка в ушах у него раздался звон, потому что парень, отлетев в сторону, затряс головой, словно ему в ухо попала вода. Лупоглазый и мешковатый снова попытался ударить меня, но я поставил блок левой рукой, а правой врезал ему в челюсть. Мужик, сделав два шага назад, натолкнулся на стол и остановился, болезненно сморщившись. Удар был что надо. Если бы я приложил еще чуть-чуть больше силы, то запросто сломал бы ему челюсть.

– Ладно, Гвоздь, Вантуз, оставьте его в покое! – сказал похожий на зародыша мужчина. – Парень свой.

Мешковатый Вантуз и худой и длинный, как жердь, Гвоздь, словно цепные псы, получившие команду «фу-нельзя», что-то глухо ворча, разбрелись по своим местам. Гвоздь снова сел за стол, а Вантуз полез на второй ярус.

– Бери, парень, матрас, – сказал похожий на зародыша мужик и встал с кровати.

Я взял один матрас и разложил его на втором ярусе ближней слева кровати. Когда расположился, знакомство продолжилось. Зародыша звали Прохором, он был смотрящим камеры, потому и занимал коронное место. Он находился под следствием по делу ограбления инкассаторов. И срок ему светил солидный. Второй ярус над ним занимал Гвоздь, и он и Вантуз были шестерками – один сидел за кражу, второй за разбой. Под Вантузом на кровати расположился Володя – коренастый мужчина угрюмого вида. Ему шили статью за организацию преступной группировки. На ближней нижней кровати справа располагался деревенского вида мужик Сергей, севший за аварию, в которой погиб человек. Он был не из блатных, так же как и шестой обитатель камеры, занимавший шконку на первом ярусе подо мною, Антон – рыжий парень лет двадцати восьми, попавший сюда за махинации с оборотом лекарственных средств.