Истории драматургии театра кукол - Борис Голдовский

Французские кукольные пародии не щадили ни великих актеров, ни выдающихся композиторов, ни гениальных писателей. Не стал исключением и Вольтер, над которым Полишинель зло посмеялся в 1750 г. В то время в драматических театрах было принято после представления вызывать на сцену автора. По обыкновению, на премьере «Меропы» драматург вышел на поклоны, а на следующий же день пародия-рецензия на спектакль появилась в театре кукол, и когда в зале раздались крики «Автора!», на кукольный поклон, изображая Вольтера, выскочил Полишинель[113].

Хорошо известно, что Вольтер был страстным поклонником театра кукол. Вот что писала об этом его современница мадам де Графиньи: «Сегодня, как и вчера, я побывала в театре марионеток. Они заставили меня смеяться так, что я чуть не умерла от смеха. Играли “Блудного сына”. Вольтер сказал, что ему было завидно. Поверишь ли? Сам Вольтер считает, что это хорошо. Я была у него сегодня. Как чудесно! Мы поговорили с ним об этом с точки зрения философии и пришли к заключению, что там было над чем посмеяться»[114].

Вольтер любил не только смотреть кукольные представления, но и принимал в них участие. В 1746 г., будучи зрителем домашнего спектакля, он по ходу действия взял в руки Полишинеля и произнес от его имени импровизированное приветствие. Куклы были частыми гостями в замке Сиресюр Блаз на границе Лотарингии и Шампани, где Вольтер жил, покинув Париж после сожжения его «Философских писем». Здесь он писал кукольные пьесы для детей мадам Шатле, а также произведения для своего театра кукол – «Завистник» и «Блудный сын».

Среди пьес Вольтера особое значение для нас имеет комедия в трех действиях «Мадемуазель де ля Кошоньер, или Я хочу замуж». Это стилистически отточенное, лаконичное драматургическое произведение, созданное человеком, прекрасно понимавшим возможности и законы кукольной драматургии. Смешной, комический сюжет, вызывающий у современного читателя ассоциации и с «Ревизором», и с «Женитьбой», и со сценами из классических русских водевилей, и со сказкой Ш. Перро «Кот в сапогах». Действие комедии начинается в деревенской гостинице, где Шевалье (младший брат графа де Бурсуфля) и его слуга томятся от голода и безденежья:

«При поднятии занавеса оба сидят: один – справа, другой – слева.

ШЕВАЛЬЕ (сидит слева у стола). Паскен, куда ты собрался?

ПАСКЕН (направляясь вглубь сцены). Иду топиться, сударь.

ШЕВАЛЬЕ (поднимаясь с места). Подожди меня. Знаешь ли ты на свете человека более несчастного, чем твой господин?

ПАСКЕН (возвращаясь). О, да, сударь, я знаю человека, который, бесспорно, еще более несчастен.

ШЕВАЛЬЕ. Кто же это?

ПАСКЕН. Ваш слуга, сударь, злополучный Паскен.

ШЕВАЛЬЕ. А знаешь ли ты большего глупца?

ПАСКЕН. Конечно, знаю.

ШЕВАЛЬЕ. Кто же это, мучитель, кто?

ПАСКЕН. Это дурак Паскен, который служит у такого господина.

ШЕВАЛЬЕ. Наглец!

ПАСКЕН. У господина, не имеющего ни гроша за душой.

ШЕВАЛЬЕ. Я должен наложить на себя руки.

ПАСКЕН. Лучше живите, чтобы уплатить мне жалованье.

ШЕВАЛЬЕ. Я растратил все состояние, служа королю.

ПАСКЕН. Скажите лучше: служа своим любовницам, своим причудам, своим сумасбродствам. Никогда не растратишь состояния, выполняя только свой долг. Вы разорены – значит, вы мот, несчастны – значит, опрометчивы, отсюда мораль…

ШЕВАЛЬЕ. Берегись, каналья! Ты злоупотребляешь моим терпением и моей нищетой. Я тебе прощаю, потому что я беден. Но как только счастье повернется в мою сторону, я тебя уложу на месте.

ПАСКЕН. Так умирайте с голоду, сударь, умирайте с голоду.

ШЕВАЛЬЕ (переходит направо). Ничего другого нам обоим не остается, если этот негодяй, мой дражайший братец граф де Бурсуфль, не приедет сегодня в ту проклятую деревушку, где я его жду. Бог мой! И надо же, чтобы у этого человека было шестьдесят тысяч ливров годового дохода только потому, что он явился на свет божий годом раньше меня. Ведь старшие сыновья сочиняют законы, не спрашивая у младших совета. Для меня это очевидно.

(Садится направо, сильно не в духе.)

ПАСКЕН. Эх, сударь, если бы вы имели шестьдесят тысяч дохода, вы бы их давно промотали и сидели бы на мели. А теперь граф де Бурсуфль сжалится над вами. Он едет сюда, чтобы жениться на дочери барона, у которой пятьсот тысяч приданого. Вам подарят по случаю свадьбы какой-нибудь пустячок, и мы не будем кусать себе локти.

ШЕВАЛЬЕ (встает). Взять еще в приданое пятьсот тысяч франков! И только потому, что он старший! А я принужден ждать от него как милости того, на что имею право по законам природы. Обращаться с просьбой к старшему брату – это самое большое унижение!

ПАСКЕН. Вы рассуждаете как философ, которому нечем пообедать. Я не знаю в лицо господина графа, а вот, если не ошибаюсь, сюда только что подъехал ваш друг, господин Мароден, который дружен и с ним.

ШЕВАЛЬЕ. Он друг барона и вообще всех на свете.

ПАСКЕН. Это человек, который завязывает больше интриг, чем может распутать, который устраивает браки и разводы, ссужает деньги и берет взаймы; он и дарит, и крадет, доставляет любовниц молодым людям и любовников молодым женщинам. В каждом доме его опасаются и не могут без него обойтись; он берется за все, он бывает повсюду и еще не повешен. Воспользуйтесь же случаем, поговорите с ним. Этот человек выручит вас из беды.

ШЕВАЛЬЕ. Нет, нет, Паскен, такие люди оказывают услуги только богатым, это – паразиты общества. Они служат тем, кто им нужен, а не тем, которые нуждаются в них, и приносят пользу только самим себе.

ПАСКЕН. Позвольте, позвольте, мошенники бывают только услужливы. Возможно, что господин Мароден займется вашими делами из одного удовольствия вмешаться в них. Плут, собственно говоря, часто любит интригу ради самой интриги. Он деятелен, у него зоркий глаз, он окажет большую услугу, не питая к вам никаких добрых чувств, тогда как порядочные люди, и даже самые мягкосердечные, пособолезнуют вам с равнодушным видом, но не ударят палец о палец, оставят вас в нищете и захлопнут дверь перед вашим носом.

ШЕВАЛЬЕ. Увы! Я знаком только с порядочными людьми и сильно опасаюсь, что и мой братец тоже очень порядочный человек.

ПАСКЕН. А вот и господин Мароден, который, возможно, и не отличается особой честностью, но сумеет вам быть полезен»[115].

Далее сюжет пьесы развивается стремительно: интриган Мароден, пользуясь тем, что у двух братьев одна фамилия, берется помочь Шевалье и женить его на Терезе де ля Кошоньер – богатой невесте старшего брата, графа де Бурсуфля. Получив согласие Шевалье на эту аферу, Мароден спешит к отцу невесты, барону де ля Кошоньер, и выдает младшего брата за настоящего жениха. Бедность же его одежды интриган объясняет тем, что жених, будучи богатым человеком, отличается аскетизмом и бережливостью. Барону эти качества жениха приходятся по душе. Что же касается самой невесты, то личность жениха ее мало заботит. Главное для нее – уехать из глуши в Париж:

«ТЕРЕЗА. […] Приехал жених, жених, жених! (Бегает по сцене.) Да покажите мне его! Где он? О, я хочу его видеть, я хочу видеть господина графа! Ну, вот я и замужем! Вот я и графиня! Вот я и в Париже! У меня дыханье сперло от радости […] Голова идет кругом, идет кругом от счастья!»[116].

Молодые быстро венчаются, и тут появляется настоящий жених – граф де Бурсуфль. Благодаря интригам Мародена, отец невесты принимает его за разбойника, связывает и вызывает судью:

«СУДЬЯ (в глубине сцены, обращаясь к барону). Я примчался сюда на всех парусах. Как благодарить вас за предоставленный мне счастливый случай кого-нибудь повесить? Эта честь не выпадала мне на долю с тех пор, как я вступил в свою должность. Я буду обязан вам своей доброй славой.

БАРОН. Черт побери! Вы даже не знаете, до чего вам повезло. У этого негодяя имеются сообщники, и вам придется подвергнуть пытке по крайней мере семь-восемь человек.

СУДЬЯ (выходит на авансцену). Да будет благословенно небо! Я вне себя от радости! Скорее же приступим к делу! Где вещественные доказательства? Где обвиняемый?

БАРОН. Вот он, вот этот негодяй. Приговорите же его за разбой на большой дороге, за подлог, за похищение девушки. (Открывает левую дверь, через которую выходят его дочь и мадам Барб).

СУДЬЯ. Не будем терять времени. Ваше имя, ваш возраст, ваше звание? Ах, силы небесные! Кого я вижу? Это господин граф де Бурсуфль, сын господина маркиза, моего крестного. О, монсеньор, мой благодетель!»[117].

Пьеса заканчивается тем, что Шевалье остается мужем Терезы, братья делят поровну ее приданое, а барон «из человеколюбия» предлагает Судье повесить интригана Мародена.

Философ любил развлекать гостей не только кукольными спектаклями. Был у него и «волшебный фонарь». Де Графиньи, гостившая в замке, вспоминала, что 11 декабря 1738 г. Вольтер «дал нам волшебный фонарь с целью заставить нас похохотать. Он показал сюжеты о приверженцах герцога Ришелье, историю аббата де Фонтена и всевозможные комические рассказы. Не было ничего забавнее этого, но, желая подправить фитиль лампы «волшебного фонаря», он опрокинул ее на руку. Это немного омрачило наше веселье, но вскоре Вольтер снова начал показ»[118]. В постскриптуме письма де Графиньи сказано: «Нам обещают марионеток, здесь есть довольно хорошие, и столько, сколько захочешь»[119]. Через несколько дней она написала: «Я только что вышла от марионеток. Они меня позабавили, хорошо сыграв пьесу, где жена Полишинеля думает, что ее муж умрет, если она запоет «Fagnana, fagnana!» Это было восхитительное удовольствие. Театр очень красив, но зал мал. Вольтер такой же веселый ребенок, как и мудрый философ»[120].