Экватор - Мигел Соуза Тавареш

— Дорогой доктор, как я вам уже сказал, я был готов сегодня ко всему, кроме подобного предложения. Я подумаю над ним, из уважения к вам. Когда вам нужен ответ?

— О, как вам будет угодно: две, три недели, месяц. Думайте столько, сколько понадобится. Самое главное, чтобы мы, придя к соглашению, совершили хорошую сделку. А хорошая сделка — это та, после которой мы останемся такими же друзьями, какими были до нее.

Они вернулись к остальной компании, и Луиш-Бернарду увидел, что Жуан Фуржаж идет ему навстречу.

— Куда ты пропал? Ты сегодня весь какой-то таинственный.

— Мне кажется, что именно сегодня жизнь моя разом перестала быть рутинной и предсказуемой: со мной все время что-то происходит!

— Так рассказывай же!

— Сначала позволь мне выпить коньяку, он мне сейчас просто необходим. И, думаю, нам лучше отойти куда-нибудь.

Они пошли в большой зал гостиничного вестибюля, где в это время почти никого не было, за исключением двух гостей, говоривших по-французски рядом со стойкой администратора. Они, судя по всему, только что приехали с вокзала Санта-Аполония, куда прибыли на Южном экспрессе из Парижа. Друзья сели в углу зала, каждый с тяжелым коньячным бокалом в руке. Луиш-Бернарду закурил свою тонкую сигару.

— Сначала расскажи, что передала мне Матилда.

— Ладно. Раз ты не можешь больше ждать, я выполню свою миссию почтового голубя, без лишних церемоний. Значит, так: Матилда приезжает завтра в Лиссабон в компании Марты Требусе, тоже из Вила Франка, которая, похоже, играет роль ее доверенного лица по особым случаям. Предлогом их приезда является то, что Матилда помогает Марте в делах, которые она должна решить в Лиссабоне. Они здесь пробудут два дня и остановятся в отеле «Браганса».

Сегодня я как раз занимался бронированием: Матилда зарегистрирована в 306-м, а Марта — в 308-м номере. Но, на самом деле, они поменяются комнатами. Чем черт не шутит: если кто-то постучит в комнату Марты в поисках Матилды, та скажет, что она в соседнем номере. А поскольку комнаты между собой соединяются, у нее будет время, чтобы предупредить Матилду о том, кто там пришел.

Если Матилда окажется не одна, а я надеюсь, этого не случится — на этих словах Жуан искоса бросил циничный взгляд на Луиша-Бернарду — то этот человек должен будет переместиться в комнату Марты, подстраховав таким образом Матилду.

— Очень изобретательно! Мне бы и в голову не пришла такая задумка: все просто и совершенно.

— А ты знаешь, чей это план? — Так ты ошибаешься: я к этому не имею никакого отношения. Все это идея Матилды.

Луиш-Бернарду едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления: та взвешенная холодность, с которой Матилда все спланировала, была настоящим сюрпризом — еще одним в тот день бесконечных поводов удивляться. Сказать по правде, он не был уверен, что не считает этот сюрприз слегка шокирующим.

— Ну все, Луиш, вот тебе записка и установленный план действий. Если ты готов идти вперед, завтра тебе нужно будет только заказать себе номер в этом отеле на одну или на пару ночей, под предлогом, что, скажем, у тебя дома ремонт или еще что-нибудь подобное. Потом, после десяти часов вечера, Дама с камелиями будет тебя ожидать. Но если хочешь услышать мой искренний дружеский совет: не ходи. Напиши ей письмо, объясни, что ты раскаиваешься, придумай какой-нибудь благородный повод — ты в этом большой мастак — а я все ей передам.

— Жуан, я благодарен тебе за все, что ты для меня сделал, в том числе и за этот совет, по-настоящему дружеский, я уверен. Но мне нужно до завтра как следует об этом подумать, и я сделаю это один. Обещаю, что, если я приду к выводу, что оно того не стоит, что это всего-навсего мечта, которая зашла слишком далеко и которая может принести несчастье Матилде, я не пойду. Мое тебе слово.

Между ними установилась тишина. Потом Луиш-Бернарду поднял бокал и чокнулся с Жуаном:

— Будь здоров. Хорошо иметь таких друзей, как ты.

Жуан нехотя улыбнулся. Когда-то давно между ними случился один небольшой инцидент, когда он посчитал, что Луиш-Бернарду разочаровал его, сказав то, что он с тех пор не может забыть: «Не жди от меня верности тем качествам, которых у меня нет. Можешь рассчитывать на те, которыми я обладаю, потому что тут я тебя никогда не подведу». И это было правдой. Он убедился, что это было правдой. И к счастью, и к несчастью.

— А Вила-Висоза? Расскажи теперь, как там все прошло.

— В Вила-Висоза был отличный обед, после которого состоялся разговор наедине, примерно около часа, с королем и с его секретарем, Бернарду Пинделой. Короче, Его Величество хочет, чтобы я в недельный срок сказал ему, готов ли я отправиться через пару месяцев на Сан-Томе и Принсипи на три года, где меня ожидает пост губернатора по назначению короля, с задачей убедить английского консула, который также будет исполнять там свою миссию, что, в противовес тому, что пишет английская печать и говорят их коммерсанты, на Сан-Томе рабского труда нет. Параллельно с этим, я должен буду убедить португальских поселенцев, что с рабством покончено, и что их работники должны стать полностью свободными людьми — вплоть до того, чтобы иметь право отправиться оттуда восвояси, не навредив при этом благополучию фермерских хозяйств.

— Слушай, но это ведь и есть точь-в-точь твоя позиция! Король снял это у тебя с языка!

— Какая еще позиция?

— Какая позиция? Да та самая, с которой ты носился, публично защищая ее в газетах и в салонах — о том, что наши поселенцы не способны получать прибыль от колоний, не используя давно забытые историей отсталые методы. Вот тебе и прекрасная возможность доказать, насколько твои теории справедливы!

— Жуан, хватит издеваться надо мной! Ты разве не видишь, что от меня ждут, чтобы я за несколько месяцев сделал то, что надо было начать делать уже несколько десятков лет назад? К тому же, ты даже не представляешь себе размеров жертвы, на которую я вынужден буду пойти: оставить все — мой дом, мою страну, свою жизнь, друзей, работу — и все это для того, чтобы залезть в какую-то дыру на конце света, где и поговорить-то не с кем, где ты можешь считать себя счастливым, если тебя не сразу сжили со света малярия, муха цеце, оспа или желтая лихорадка.

— Желтой лихорадки на Сан-Томе нет.

— Ладно, Жуан, не передергивай! Я бы посмотрел, как бы ты повел себя на моем месте!

— На твоем месте я бы поехал. Точнее, на твоем месте, я бы чувствовал себя морально обязанным ехать.

— Such a friend![15]

— Луиш, я говорю тебе именно как друг, и доказательством тому будет мое обещание, если ты поедешь, навестить тебя там, по крайней мере, один раз.

— Один раз!.. Жуан, ты пойми, речь идет о том, чтобы провести три года на островах посреди Атлантики, за восемь тысяч километров от Лиссабона, куда новости, почта и газеты приходят только дважды в месяц! Опера, театр, балы, концерты, лошадиные бега, обыкновенная прогулка по набережной Тежу — ничего этого не будет! Сельва и море, море и сельва! С кем я буду разговаривать, с кем обедать, ужинать, с кем заниматься любовью, в конце концов — с какой-нибудь негритянкой?

— Это служебная миссия за границей, на благо страны. А большинство таких миссий не предполагает работу в посольстве где-нибудь в Риме или Мадриде.

— Да, но и не в ссылке на экваторе!

— Луиш, послушай и хорошенько подумай. Эта должность поднимет твой престиж, даст тебе ощущение выполненного долга. По возвращении она обеспечит тебе всеобщее признание и, черт возьми, это будет вызовом той обыденной монотонности, в которой все мы живем! С другой стороны, Луиш, у тебя ведь кроме друзей, по сути, нет ничего, что могло бы тебя здесь удерживать — ни жены, ни детей, ни родителей, ни невесты, насколько я знаю. Ты не делаешь карьеру, которую было бы жалко оставить, не занимаешь какое-нибудь завидное теплое местечко. Все, что у тебя есть — это твое предприятие, и ты, вне сомнения, подыщешь кого-нибудь, кто будет им управлять в твое отсутствие. А там ты найдешь себе новые хорошие контракты для твоих кораблей.

— Кстати, должен тебе сказать, мне только что поступило довольно необычное предложение от Вериссиму, продать компанию. Этот тип, похоже, догадался, что сейчас для этого наступил самый подходящий момент.

— Что — серьезно, он хочет купить ее? И неплохо платит?

— Больше, чем я когда-нибудь осмелился бы за нее попросить.

— Ну, Луиш, это тебе точно с неба упало. Прямо, знак судьбы. Тогда у тебя готово решение буквально для всего: ты соглашаешься на престижную должность на Сан-Томе. Свое жалование ты сможешь откладывать, так как там его тратить будет не на что. Ты продашь компанию, заключив отличную сделку, и тебе не придется о ней беспокоиться, когда ты будешь в отъезде. А деньги положишь здесь под проценты в Burnay или куда-нибудь еще, чтобы вернуться состоятельным человеком. Кстати, между делом, сама собой распутывается и эта твоя головная боль с моей кузиной Матилдой. Как видишь, все складывается!