Охотник на вирусов - Владимир Гусев

Я торможу так резко, что чуть было не срабатывают ремни безопасности. Хорошо, что незнакомая улочка в тот час пустынна. А то было бы сейчас...

Откинувшись на спинку удобного кресла и полуприкрыв глаза, я блаженно улыбаюсь. Все так просто... Гриша прав: самый опасный для вирусогена момент – ввод паразитной программы в систему. И чтобы понапрасну не рисковать, Петя и компания препоручили обязанность кремлевским курантам. Ровно в полночь, в двенадцать часов... Если до того времени не поступает, конечно, команда на запрет. Та самая, первая последовательность цифр, которую не успела набрать Элли. И которую я не помешал ввести Пете.

Это и есть команда «на место!» Заслышав ее, дракон не смеет высунуть нос из своего логова. Или убирается восвояси. Что и произошло, когда я неожиданно для Пеночкина вернулся.

Ну что же, неплохо. Я, правда, пока не знаю смысла и цели программы-вируса. Но это не помешает мне уничтожить ее.

Я стартую, словно участник ралли «Париж-Дакар», и через полчаса мы втроем, остановившись в пустынном переулке, обсуждаем новый план действий. Инструкции мои лаконичны и четки. К моменту следующего приступа Гриша и Юрик должны «врезаться» в каналы обмена «Нейронов» и «Цефалов» с «еэсками» и «Эльбрусами», сделать подробные распечатки и попытаться разобраться, что же все-таки происходит в «Эллипсе» в самые первые секунды шабаша.

– Да, сегодня сабантуй начнется не в полночь, как обычно, а в двадцать три двадцать, – сообщаю я мимоходом и, повернувшись к заднему сидению, любуюсь произведенным эффектом.

– А ты почем знаешь? – недоверчиво задирает бороду Гриша.

– Знакомая ведьма подсказала, – уклоняюсь я от ответа. Знай наших! Даром, что ли, я третью ночь не сплю?

Уточнив детали, мы расходимся по одному, словно мафиози, успешно разделившие сферы влияния.

Мне приходится потратить тридцать минут, прежде чем Евдокия Петровна, начальник ВЦ «Микротехнологии», понимает, чего я от нее хочу. И еще десять минут она уясняет, что обсуждение моих целей не входит в круг ее служебных обязанностей. Кончается все распиской, в которой я беру ответственность за все последствия на себя. Кажется, эта женщина совершенно искренне не подозревает, что творится здесь по ночам.

Двадцать два пятьдесят. Один за другим глохнут принтеры, замирают накопители, останавливаются дисководы. Уходят, повертевшись у зеркала, программистки, вслед за ними, насвистывая что-то веселое, инженер-электрик. Наконец, мы остаемся втроем: я и двое парней из третьей смены. Косо посмотрев в мою сторону, они покидают машзал. Молодец, Евдокия Петровна, не подвела. Я бы на месте этих ребят тоже косился. Приехал столичный фраер, собирается влезть со своей программой в сеть, да еще и без свидетелей... А зачем и по какому праву – никто не знает.

Включив терминал Пеночкина, я быстро набираю отработанную на «Спутнике» программу. Теперь – коротенький тестовый сигнал... Отлично. Можно начинать.

Поглядывая на дисплейчик «петушка», я ввожу в «Нестор» магические цифры: 98.01.42.01.16.90...

Интересно, почему последовательность именно такая? Просто набор случайных чисел?.. 46.94.63.52.61. Ну что же, у меня все готово. Текущее время 23.19.05. Через 55 секунд...

Ровно в двадцать три двадцать я нажимаю клавишу «Ввод». Дисковод моего «Спутника», подключенного по схеме «замочная скважина» к ближайшему «Эльбрусу», тут же приходит в движение. Один за другим вспыхивают светодиоды резервных каналов связи. Прекрасно! Если программа, разработанная Гришей и Юрой, сработает как надо, в нашем распоряжении сразу же...

– Здравствуй! – слышу я тихий женский голос. – Велел мне отключиться, а сам зовешь. Мы опять будем играть, да?

Я ошалело смотрю по сторонам. Говорит моя собеседница очень медленно, словно бы с трудом подбирая слова. Но голос... Этот тембр я ни с чьим другим не спутаю.

– Почему ты не отвечаешь? – капризно спрашивает Элли. И мне начинает казаться, что она говорит откуда-то из-под терминала. М-да... Ночные бдения даром не проходят. Вот уже и слуховые галлюцинации начались...

– Здравствуй, – неожиданно для самого себя отвечаю я и заглядываю под стол. Словно сумасшедший, осознавший свое сумасшествие, но не имеющий сил ему противиться. – А во что ты хочешь поиграть?

Хорошо, что я догадался выставить парней за дверь. А то сидел бы сейчас, как дурак...

– Ты забыл назвать мое имя, – голосом капризной девочки говорит моя собеседница. – Хочешь, чтобы я снова отключилась?

Выудив из-под терминала пару наушников «Амфитон», я надеваю гарнитуру на голову, и слышимость сразу улучшается. «Элли – наркоманка?» – обжигает меня мысль.

– Нет, Элли, не хочу. Давай встретимся сегодня. Нам нужно поговорить.

– Но мы ведь уже разговариваем! – говорит Элли после длинной паузы. Кажется, она не узнает моего голоса. Думает, что это... Пеночкин!

– Да, но... Я хочу видеть тебя, твои волосы, твою улыбку...

– Я тоже. Но у меня ведь нет лица. Ты обещал, что сделаешь, а сам не делаешь.

Косметику он ей обещал, что ли? Без нее некоторые красавицы действительно теряют лицо.

– Давай поиграем, а? – снова предлагает мне Элли. А там, на ГИВЦе, она мне показалась неглупой девушкой. Или это она с Пеночкиным дуреет от счастья? И что, вся катавасия с протоколами обмена – только ради того, чтобы они могли поболтать друг с другом? В рабочее время, чаще всего – ночью? Два идиота! Ночью общаться нужно в постели, а не на работе!

– Нет. Играть мы не будем. Через двадцать минут я жду вас у входа в ГИВЦ. Вам грозят крупные неприятности. И если ты не придешь, нам обоим будет плохо!

Неужели не удастся? Представляю: она сбегает с высокого крыльца, стуча вышедшими из моды каблучками, а внизу вместо Пети – я! Момент истины! Бабушка приехала! Тут бы она и раскололась. Вначале как соучастница, а потом, глядишь...

– Ты ведь знаешь, я не могу прийти, – грустно говорит, наконец, Элли. – А что такое неприятности?

– Это когда тебе становится больно, очень больно! Элли, ну пожалуйста! Выйди на крылечко!

– Что такое боль? Ты уже объяснял мне, но я так и не поняла. Разве может внутри меня быть что-то такое, чем я не могу управлять?

– Конечно, может. Чувство голода, например. Или половой инстинкт. Или...

«Или ты без него обходишься?» – чуть было не срывается у меня с языка. Она что, йогиня? Или марсианка?

– Как ты сказал? Повтори! – требует Элли. Громко хлопает входная дверь. Мое время истекло.

– Элли, если ты через полчаса не придешь – нам обоим крышка! – кричу я и набираю вторую серию чисел: 42.83.17... Светодиоды резервных каналов гаснут один за другим.

– Вы закончили? – официальным голосом спрашивает один из парней.

– Да, все в порядке. Можете проверить. А я, извините, очень спешу.

Невежливо, конечно, убегать, не дождавшись результатов тестовой проверки. Но у меня нет другого выхода.

Я стою на ступеньках, засунув руки в карманы, и посматриваю на двери ГИВЦа. За последние десять минут они открылись лишь однажды – чтобы выпустить вахтершу с осоловевшими от долгого безделья глазами. Покряхтывая, она пронесла мимо меня свое грузное тело и набитую продуктами сумку. Ушла в темноту, в сторону трамвайной остановки. В темноту своей жизни...

Если еще через пять минут Элли не появится – я пойду к ней сам. И спрошу: «Почему ты не пришла? Я ведь так просил!» И наслажусь моментом истины. А Гришу попрошу пронаблюдать со стороны. Только бы окружающие не помешали.

Сзади раздается стук каблучков. Кто-то очень спешит. Я не оборачиваюсь. Странно, но кроме Элли мне сейчас никто не нужен.

Молодая стройная женщина, отбивая частую дробь, торопливо взбегает по ступенькам. Очень похожая, кстати, на...

– Элли! – кричу я. – Подождите!

Девушка на секунду останавливается, поворачивает ко мне удивленное лицо.

Что, не ожидала? Только почему она с другой стороны?

– А, это вы! – слышу я разочарованный голос. – И не надоело вам за мной бегать?

– Надоело. Но я должен задать вам один вопрос.

– Да неинтересны мне ваши вопросы, и вы сами неинтересны! – кричит Элли, прижимая к груди руки.

– Вы знаете, что такое боль? – спрашиваю вдруг я.

– Хотите, чтобы я вас пожалела? Ах, бедный мальчик... Столичная штучка! – припечатывает вдруг она. – Обнаглел до предела! Замуж я выхожу, понятно? И отвали!

Дверь за нею захлопывается. Одновременно я захлопываю рот. Да, интересный получился момент истины. Бабушка приехала...

Так с кем же я разговаривал во время последнего приступа? Кто воспользовался голосом Элли и с какой целью? В чью сеть я вломился? И что теперь будет? Элли – эта, а не призрак эпилепсирующего «кольца», – несомненно, что-то знает. Потому и ведет себя так агрессивно. Ишь, как отшила... Сама ты штучка!

Получасом позже, собравшись в «полулюксе» и выпив по чашке кофе, мы разбираем свои охотничьи трофеи. К утру, перегрев мой «Спутник» и собственные мозги, приходим к однозначному выводу: поля памяти, участвующие в решении повседневных задач «Эллипса», и превосходящие их почти на порядок массивы, активизирующиеся во время приступа – суть множества непересекающиеся. А у системы есть двойник, теневое «полукольцо». Активнейшую роль в нем играют «Цефалы» и «Нейроны». Вспомогательную и пока не совсем понятную – «Эльбрусы» и «еэски».