Мертвое солнце - Александра Христова

— Ну, — женщина холодно улыбнулась. — Ошейник личного подчинения несложно замаскировать. Правда, и обнаружить его тоже легко, но в этой долине я полноправная хозяйка и поступаю так, как захочу. А ты… мне нужен был материал для опытов. Я хотела достать себе демона, а вместо этого получила тебя. Впрочем, это даже лучше — демоны не будут мстить мне за плен и вероятную гибель их сородича.

Все это было сказано таким спокойным и равнодушным тоном, что мне впервые стало по-настоящему страшно. Эта женщина… Это не человек, а монстр в красивой оболочке, которому я ухитрился попасть в лапы.

— Ну зачем так сразу, — нежно оскалилась Госпожа. — Может, ты даже сможешь выжить. Я не собираюсь тебя убивать… сразу, по крайней мере.

После этих слов мое сознание затопил дикий животный ужас. Я вскочил, собираясь бежать — куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Но прежде, чем я успел что-либо сделать, в мою сторону полетело багрово-черное облако тумана, мгновенно облепившее меня с ног до головы. Рефлекторно я сделал вдох…

Туман рассеялся, и я обнаружил, что стою на том же самом месте и в той же пещере. Вот только… куда пропала Госпожа и что здесь делает моя мама?

— Мама! — Я бросился к ней, чтобы предупредить, уберечь! Но на полпути с размаху врезался в возникшую из ниоткуда прозрачную стену и отлетел назад, крепко приложившись спиной.

— Мистик? — Мама глянула на меня с нескрываемым испугом. — Ты же умер!

Я оцепенел. Как… Что это значит?

— Мама, я не умер, — а голос-то дрожит. — Я живой!

— Нет, не может быть, — мама попятилась и, не удержавшись на ногах, села на пол. — Мы же тебя похоронили. Ты умер, умер…

— Мама, я живой! — Я вскочил и, подскочив к прозрачной преграде, ударил по нему кулаками. — Живой!

— Ты умер… — Продолжала бормотать мама. — Умер…

Внезапно левую руку обожгло острой болью. Я дернулся и заметил, как на левом запястье стремительно затягивается глубокая рана. Одновременно с этим раздался легкий вскрик. Я вскинул голову и увидел, что у мамы возникла точно такая же рана и на том же самом месте. Только, в отличие от моей, затягиваться она не спешила.

— Мама! — Я снова с силой ударил стену, пытаясь пробиться к матери. Так не должно быть! Почему моя рана передалась моей маме?

В следующий момент меня словно ударили по спине хлыстом. Я вздрогнул, а мама закричала от боли. Да что же это творится?!

А дальше я потерял счет времени. Меня с ног до головы стали покрывать глубокие раны, тут же затягивающиеся без следа и возникающие на теле мамы. Буквально обезумев, я бился в эту проклятую стену, не обращая внимания на поселившуюся в моем теле боль, и что-то кричал. Кажется, проклинал Госпожу… Единственной мыслью, бившейся в голове, было: «За что? Маму за что?»

Вскоре мама затихла, и в тот же момент стена исчезла. Я тут же кинулся к лежащей на полу маме и начал трясти ее за плечи. Бесполезно. Мама была мертва.

Я замер, пытаясь понять, что же теперь делать, но в этот момент у дальней стены возникло уже знакомое мне облако черно-багрового тумана, быстро полетевшее ко мне. Я не успел увернуться…

Когда туман рассеялся, я обнаружил, что лежу на полу все в той же пещере. Тела мамы рядом не было, а на меня с любопытством смотрела Госпожа, держа в одной руке окровавленный нож, а в другой — небольшую склянку с ядовито-зеленой жидкостью. Приподняв голову, я обнаружил, что вся моя одежда изрезана и покрыта засохшей кровью, явно принадлежащей мне. Но что удивительно, никаких ран у меня не было.

— Ну что ж, опыт прошел успешно, — радостно констатировала женщина. — Повышенная восприимчивость к галлюциногенам, но это я исправлю.

Что? Так это было… видение? И мама жива?

Госпожа ухмыльнулась.

— Весьма реалистичные видения, не правда ли? — Глумливо поинтересовалась она. — Ты так кричал…

Вот стерва! Чтоб ты сдохла!

Женщина, что-то прошипев, изо всех сил ударила меня ногой по груди. Сознание померкло…

Очнулся я уже в казарме, причем ночью, от жуткой жажды. Усевшись на своей койке и попутно отметив, что кто-то озаботился снять с меня лохмотья, в которые превратилась моя одежда, я огляделся и заметил стоящий на моем табурете стакан с водой. Осушив его, я улегся обратно и завернулся в одеяло.

Мне предстояла ночь, полная кошмаров…

Глава 7

Знания — сила!

Пять дней. Пять проклятых дней после эксперимента Госпожи я валялся на своей койке в казарме и не мог даже пошевелиться. При малейшем движении тело словно окунали в кипяток. У меня болело все. Я не мог даже говорить, поскольку вместо членораздельных слов поврежденное горло выдавало жуткие шипящие звуки, до полусмерти перепугавшие Лэни, когда я поздно вечером попросил его дать мне попить.

Самым паршивым было то, что исцеляющая аура близнецов на меня не действовала, а только делала мое состояние еще хуже. После того, как неугомонная троица в первый день пару часов посидела рядом со мной, все раны, нанесенные мне Госпожой, открылись снова. От боли я взвыл и выгнулся дугой на лежаке. Испуганные парни мгновенно приволокли в казарму Элли, мастера Лиира и почему-то Нуба. Приведенные, выгнав близнецов на улицу, мигом намотали на меня такое количество бинтов, что любая уважающая себя мумия рассыпалась бы в прах от зависти. Кроме того, в меня влили какую-то приторно-сладкую дрянь («— Для остановки кровотечения! — Дурак-эльф, это же ваше, эльфийское средство! На него оно не подействует! — А что такого? Он и так помирает!») и, оставив в качестве сиделки Нуба, ушли обратно. Я, немного покрутившись, каким-то чудом ухитрился заснуть, не тревожа раны.

Вторые сутки я провалялся в казарме в гордом одиночестве. Именно тогда до меня наконец-то дошло, что я среди гладиаторов, которым не раз приходилось драться друг против друга. Здесь каждый был сам за себя. И то, что ко мне отнеслись так радушно, еще ни о чем не говорило — возможно, им всем было просто любопытно. Как же, парень с экзотической внешностью, да еще из другого мира! Будет жить — хорошо, помрет — нечего переживать.

А мне было плохо. Я хотел есть, пить и добраться до ванной комнаты. Но при попытке сесть я от нахлынувшей боли потерял сознание.

Придя в себя, я с тоской уставился на близкий, но такой недоступный стакан с водой. Из глубин разума всплыли старательно отгоняемые мной до этого момента мысли.

Как там моя семья? Я же исчез на глазах Насти. Она, наверное, жутко перепугалась. Не смотря ни на что, сестренка меня любила. Да и я ее тоже.

А мама с папой? Как они? Представляю их реакцию после того, как им сообщили, что я исчез. Мама наверняка плакала, а отец… Папа, скорее всего, обзвонил всех экстрасенсов Питера. Он всегда верил в сверхъестественное, в отличие от остальной нашей семьи.

Я гнал от себя мысль о том, что видение, показанное мне Госпожой, было правдивым. А что, если я действительно умер в том мире? Что тогда? Что тогда?!

От накатившей тоски я взвыл в голос. Не хочу ни боев, ни гладиаторов, ни опытов, ничего! Я домой хочу!!

В конце концов! Я не супергерой, который одним движением убивает всех своих врагов, не маг и не убийца! Я обычный подросток (ну, может, по современным меркам немного странный), который хочет обратно к своей семье!

Я не замечал, что плачу, пока чья-то узкая ладонь не стерла с моих щек слезы. Резко вскинув голову и зашипев от вспыхнувшей в черепе боли, я увидел участливо глядящего на меня Элли.

Мне казалось, что эльф хочет что-то сказать, но нет. Он только кинул на меня грустный взгляд и тоскливо вздохнул. Затем, словно заботливая сиделка, отнес покрасневшего до корней волос меня в ванную и, принеся вскоре обратно, сказал:

— Подожди, сейчас вернусь, — и стремительно вышел из казармы.

Не успел я найти более-менее удобное положение, чтобы не тревожить раны под намотанными на меня бинтами, Элли вернулся, неся в руках большую пиалу, в которой оказался крепкий и жирный бульон. Мда… А мне так хотелось мяса… Впрочем, в моем состоянии мне повезет, если я смогу съесть и это.

Свои силы я переоценил — не смог осилить даже половины. После сытного бульона меня неудержимо потянуло в сон. Сквозь дрему я почувствовал, как меня бережно укрывают одеялом и даже поют колыбельную! Однако… Но я не успел возмутиться, как крепко заснул.

На третье утро, когда я уже подвывал от скуки, Элли вместо того, чтобы пойти на тренировку, уселся на соседний лежак и с любопытством естествоиспытателя уставился на меня.

«Что?» — хотел спросить я, но из пересохшего горла не вырвалось ни звука.

Эльф, после того, как увидел мой страдальческий взгляд, направленный на стакан, помог мне напиться воды и, подпихнув мне под спину скатанное в валик одеяло, устроился на своей кровати и заявил:

— Поскольку ты временно не можешь ничего сделать, я решил побыть твоей сиделкой, а заодно рассказать тебе побольше об этом мире, а то ты словно из дупла вылез.