Однажды в Карабахе - Ильгар Ахадов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Карен не ответил. Я и не ждал… Вопрос этот как-то непроизвольно вырвался из груди, чуть не прослезив меня. Как будто мы сидели в старые добрые времена где-то в чайхане на Завокзальной улице и слушали Боку18.
– Думаешь, самый умный нашелся, да? – заорал в бешенстве Самвел. – Так знай, я не успокоюсь, пока не выкурю тебя оттуда, не распотрошу и не поссу после на твой труп, туркский ублюдок. Мне наплевать, как вы там в Баку друг друга любили и имели. Моего прадедушку и его брата в 15-ом году в Карсе турки убили. И пока я за каждого убитого десять айзеров не искромсаю, не успокоюсь. Понял? И недалек тот день, когда мы еще до Баку дорвемся!
– Самвел, у тебя все пальцы рук целые?
Мой спокойный вопрос, кажется, озадачил хачика:
– Ара, какое твое дело? – подозрительно спросил он.
Я со смаком продолжил:
–Так вот. Отдели оттуда средний палец правой руки, засунь его в свою волосатую жопу, хорошенько поковыряй, и то, что вытащишь оттуда, засунь в свой поганый рот и хорошенько пососи. Можешь Карапету тоже предложить. Заодно и запомни: когда в этом, пропаханном месте у тебя вырастет пальма с кокосами, тогда ты и до Баку дорвешься, шакал. Понял?!
Беспорядочная очередь по брони танка чуть не оглушила меня. Самвел вскочил на люк и, на армянском грязно ругаясь, начал бить в него прикладом. Я тщетно искал в люке хоть какую-нибудь щель, чтобы прострелить его яйца.
– Ладно, успокойся, командир, – я различил голос Безымянного. Кажется, армяне тащили обратно разбушевавшегося Самвела. – Ты так ничего не добьешься, еще и наведешь на нас полчища турков.
– Ты прав… – от бешеной атаки на танк с трудом и одышкой ответил Самвел. – Но нельзя эту мразь живым оставить, обидно будет… Айзеры же не придут. Мне в штабе сказали.
– А давайте сожжем машину, – предложил Робик, – пусть зажарится заживо. Скоро рассвет. Азеры если даже не вернутся, то могут обстрелять местность. Если у них в наличии имеется Град19, то нас вместе с этим танком сровняют с землей.
– Робик джан, а как ты вообще собираешься сжечь танк? – спросил Безымянный. – Это что тебе, пионерский костер? Смотри, какая махина и броня?
– А ты забыл, вчера мы высосали из перевернутого у дороги “Газика” две канистры бензина. Карапет под большим дубом спрятал. Смотри, как мышь молчит, экспроприировать хочет.
– Что? – естественно, не понял Карапет.
– Аа-а!.. – махнул на него Робик. – Давай бензин, это общее, не твой папа написал…
– Сам иди и тащи! – с досадой огрызнулся тот.
– Что ты конкретно предлагаешь, Робик? – спросил Самвел.
– Надо хорошенько обложить машину сухим хворостом, дровами, – развил свою мысль тот, – их полно тут. После зальем бензином. Броня быстро накалится и турок зажарится. Жаль, наружные баки пустые.
– Ты говоришь чепуху, – недовольно пробурчал Самвел. – Пока загорится Т-72, пройдет целая вечность, понадобится дюжину леса вырубить. Что мы здесь, дровосеки что ли?
– Сам же сказал, азеры не придут, куда торопиться? Вон от артобстрела сколько деревьев обвалились.
– Давайте раскрутим покрышки “Газика”, они хорошо горят и дымятся. Танк, видавший виды, еще и на мине подорвался, наверняка есть какие-то щели. Турок, если не зажарится, то задохнется точно.
– Вряд ли. Это же не Т-55. Люки Т-72 закрываются прочно, – засомневался Самвел, – но попробовать можно. Оказывается, и в твоей кастрюле мозги варятся, Карапет.
Армяне дружно загоготали и пошли за лесом и прочим. Меня прошиб холодный пот. Мысленно прошелся матом по этому умнику Робику, хотя и я сомневался, что толстую броню танка легко можно разогреть. Тут еще и Карапет решил отыграться с покрышками. Наверное, представил испачканный безымянный палец Самвела у себя во рту…
Меня беспокоило и другое. По словам Самвела, ему из штаба сообщили, что наши якобы не вернутся. Что это значило? Просто ляпнул, а может, нет?.. Мне хорошо было известно, что русские тогда снабжали армян всевозможной развединформацией.
“Какие опять игры ведутся…” – я вспотел… – “Если наши не будут наступать, мне действительно несдобровать. Придут армяне и меня точно выкурят из танка. Тогда выход один…”
Я вздохнул и обнял автомат.
На все вопросы я получил ответ позже. Но все по порядку…
Голоса Карена неслышно было. Кто-то начал обкладывать броню, кто-то покрышки тащил…
Я усиленно пытался найти выход из создавшейся ситуации. Но что тут придумаешь…
Бакинец решил промочить горло. Ему быстро налили. Арзуман задумчиво произнес:
– Ну, раз живой, значит, придумал.
Тут же не выдержала Гюля:
– Это такой проходимец, что наверняка выйдет сухим из любой воды.
– А я понял, что случилось, – вдруг заорал Ветеран в тельняшке, пройдясь выпученными глазами по стаканам товарищей. Но тщетно, все делали вид, что ничего не заметили. Еще больше разозлившись, он уже замычал:
– Ты Родину продал, змеиный выкормыш! Разболтал армянам военные секреты, вот потому тебя и отпустили.
Тут даже Гюля возмутилась:
– Товарищ!.. Меньше пить надо. Ваша слюна уже до нашего стола брызжет.
– Да, брат, – хлопнул “Тельняшку” по плечу Арзуман, – ты лучше так не пугай. И так половина воевавших сидят, а остальные дожидаются очереди.
Этот довод, видимо, убедил Ветерана в тельняшке, и он даже чуточку протрезвел. Прилизанный, внимательно оглядев Арзумана, обратился к Бакинцу:
– Вы, может, продолжите? А то народ рассуждает. Это нецелесообразно.
– А что мы, по-вашему, не должны думать? – недоуменно спросил Арзуман.
– Можете… – Прилизанный снял очки и начал их протирать. Надев, в упор посмотрел на Арзумана.
– Вы должны думать, как лучше работать и приносить пользу обществу. Вот про войну думайте, пока разрешают… А в целом, думать – это наша прерогатива. Так будет порядок.
– На вот! – показал кукиш Прилизанному Ветеран в тельняшке. – Никто не сможет запретить мне думать. Вот… Я всегда буду думать, что все менты – козлы! Ясно?
– Ясно, дорогой, – неожиданно спокойно отреагировал на него Прилизанный, – тебе-то как раз думать можно. Даже полезно.
– Я вам не мешаю? – нарочито вежливо напомнил о себе Бакинец. – А то как-то неудобно, я встреваю со своим танком. Может, мне вообще уйти?
Тут все посмотрели на него. Почувствовав вновь пристальное внимание, Бакинец продолжил:
– Однако, я вас разочарую. Я ничего не смог придумать. За меня придумала сама судьба. Я лишь в отчаянии крикнул:
– Как хорошо! Как раз холодно было. Огонь меня разогреет.
– Да, – мрачно процедил Самвел, – мы тебя так разогреем, что все бродячие псы
