Два лебедя - Иван Сергеев

Я поселился в деревянном бараке, расположенном недалеко от шоссе. Окна барака выходили на громадное картофельное поле. За полем синел хвойный лес. Он манил к себе мудростью, таинственностью и грибами. А еще дальше находилось клюквенное болото.

Перекусив в столовой, я направился по грунтовой дороге в соседнюю деревню. Вдоль дороги рос горох. Стручки гороха давно потеряли изумрудную свежесть и пожелтели. Я кинул полную горсть гороха воронам, сидевшим на высохшем дереве, но они не сдвинулись с места. И тогда я понял, что это были очень мудрые вороны. Они смотрели на картофельное поле внимательными глазами, не упуская из виду ни одной мелочи. Сколько спокойствия было в их горделивой осанке. Но их присутствие на одиноком высохшем дереве требовало объяснения, потому что нечто неуловимое для стороннего наблюдателя, которым мог быть и я, происходило вокруг, и было связано с этим полем.

И тогда я почувствовал чистую энергию, исходящую от неубранного картофельного поля. Она, как южный ветерок, ласкала меня. Казалось, сквозь мое неподготовленное существо проходил мощный информационный поток Вселенной. И тогда я впервые понял, насколько необычным и губительным для меня будет этот мозговой штурм. Мне предстояло пропустить через себя могучий информационный поток с тем, чтобы разгадать загадку сложнейшего информационного обмена, о котором научный мир Земли не имел реального представления. А вороны, сидящие на сухом дереве, чувствовали, что скоро на картофельном поле разразится грандиозная битва, и как падальщики они желали в ней поучаствовать.

А на другой день я очутился на картофельном поле, уходящем вдаль до синего леса. Прозрачное небо и золотистый диск солнца не только усилили собой неповторимость красок бабьего лета – большей красоты и совершенства невозможно было придумать. И на фоне этой чудесной поры, слева и справа от меня копошились в спаханной земле такие же интеллигенты в третьем колене. Они, возможно, ощущали себя более интеллектуальными личностями, чем я, потому что шутили, смеялись и пели. Я слышал их веселые голоса, но держался по отношению к ним отчужденно и холодно. Ничто не связывало меня с ними. А размениваться на пустые разговоры я не хотел.

А через день приехал Сергей Писарев и поселился в нашем бараке. Судя по словам Сергея, его прислали мне в помощь, хотя я ни разу прежде его не видел. Должно быть, Писарев совсем недавно окончил институт и приехал вместе со студентами. Они были веселы и непосредственны, как и положено быть первокурсникам. Но я держался от них обособленно, потому что готовился к мозговому штурму. Однако моя сосредоточенность меня тревожила.

Я видел яркое сияние, исходящее свыше, но не слышал льющихся из этого сияния слов. А затем единение с Божественным сиянием довело меня до такого сосредоточенного состояния, что я не мог произнести ни слова. Возможно, из-за этого я съел сырую картошку, синюю, словно слива.

Произошло это во время вынужденного перерыва – опять сломалась картофелеуборочная машина. Мы сидели у костра и грели ноги. Ломаные ящики горели исправно. Сгорали они быстро, но тепла от них было много.

И началась эта игра в картошку. Вот уж точно сказано: любовь – не картошка. Одна хорошенькая девушка, из приезжих студенток, взяла картошку в руку и, произнеся нечто смешное, передала картошку соседу, тот – следующему. Картошка – маленькая и синяя. Ничего даже отдаленно не напоминает, разве что сливу. Но пошла по рукам и все больше мое внимание притягивает. И вот оказалась она у Писарева. Подкинул он ее насмешливо вверх и хотел уже бросить в костер, да я помешал. И казалось мне, что с этой маленькой картошкой связана вселенская тайна, и, чтобы тайна эта открылась, следует съесть картошечку целиком.

– Что за чепуха! – опешил я, а сам налету поймал картошку, когда ее лизали языки пламени. Затем вытер ее старательно о рукав куртки и на глазах изумленных студентов ее слопал. Маленькая была картошка, но несла в себе громадную информацию, потому что связана была напрямую с картофельным полем. Преобразила съеденная картофелина меня. И, преобразившись, услышал я голос Писарева в своей до той поры молчавшей душе.

– А ты ничего, парень – крепкий. Силищу в себе чувствуешь, а слова верного сказать не можешь. – Голос Писарева звучал задорно весело и издевательски зло. И звучал этот голос так уверенно, словно душа Сергея, вселившись в меня, начала верховодить мной.

Тут картофелеуборочный комбайн отремонтировали, и мы за работу принялись. Забегали с ведрами по борозде. Полные ведра в ящики высыпаем. А ящики грузчики штабелями укладывают. И я тоже забегал по борозде. Глазами веселыми на мир поглядываю, потому что началось все-таки познание Матрицы. А бодрый голос Писарева для меня все равно, что голос Вселенной. Командует мною, словно старшина на плацу. И я слушаюсь его во всем, словно он начальником надо мной поставлен. Ать-два, одним словом, знай собираю картошку. Раньше картошку вразвалочку собирал. Производительность была невысокая. А теперь голос меня подхлестывает, и ношусь я по полю, словно сорвиголова.

– К Алексеевой повернись лицом. Улыбнись ей! Разве это улыбка? – я поворачиваюсь к Алексеевой лицом, да еще в глаза лукаво заглядываю. Она подмигивает мне в ответ.

– Ящики свои сам носи. Да не стой ты, как увалень! К границе своего участка носи. – Я тут же хватаю наполненные ящики и несу их к границе участка. Ставлю ящики на землю, а отойти не успеваю: новая команда. – Притопчи землю ногой, покажи силу. – Я так и делаю. Тут же вкручиваю каблук сапога в землю. Мои соседи по участку устремляются ко мне, чтобы установить на границе свои ящики, но подойти не могут: от боли у них заложило уши. И ящики падают из их рук, рассыпается картофель на землю. С этого дня меня уважать начали. И без тени сарказма. А насмешливый голос Писарева насладиться славой мне не дает. Ну, буквально терроризирует меня, словно канцелярская крыса.

– Ну, чего сидишь, словно кол проглотил? На тебя же все девчонки хорошенькие смотрят. – Слушать голос Писарева даже приятно. Он корил, издевался надо мной и в то же время выводил меня из состояния скованности, в которое я попал, как кур в ощип.

– Нужен я им! – только успел подумать, как он мне в ответ:

– Не веришь? Только подними глаза и взгляни хорошенько. В тебе такая исполинская силища сидит. А женщины мужскую силу очень даже уважают.

– Ничего себе силища? Да меня чуть на костре не сожгли! – с задором отвечаю я. А голос Сергея тут же врубается, потому что забрался мне в душу, и вылезать не хочет.

– А это потому, что молчишь! Намолчался до того, что картофелину сырую слопать пришлось. Тебе еще повезло, что картошка маленькая оказалась. – Вот так подхлестывал меня голос Писарева.

– Да что мне сказать им, когда все уже говорено на свете?

– Можешь ничего не говорить. Только мысленно позови девчонку в лес, и любая за тобой с радостью последует. – Боязно мне было голоса ослушаться. Тем более, что голос не унимается. Издевается над моей робостью. Предлагает за старухой беззубой в деревню слетать. Это меня вконец разозлило. И решился я пригласить ту девчонку, которая рядом с Писаревым на скамейке сидела.

– У тебя отменный вкус! – обрадовался Сергей. – Запомни имя, ее Светой зовут. Я поднялся неуклюже с ящика и пошел в сторону леса. Проходя мимо девушки, в нерешительности остановился. Света стоила того, чтобы возле нее постоять, заглянуть в глаза, глубокие, как чистый колодец. Взгляд у нее был доверчивый, веселый и смелый. А во взгляде вызов всем настоящим мужчинам. Произнес я мысленно ее имя. Растянуто произнес, будто пропел. Сразу ее кавалером себя почувствовал и к лесу направился. Вот так и шел к лесу, опустив голову от стыда. Пройдя метров сто, я вновь мысленно позвал девушку за собой. Звал настойчиво, жадно, упрямо. Каково же было мое изумление, когда Света догнала меня и пошла рядом. Стало быть, это знакомство тоже было необходимо для мозгового штурма.

Не разговаривая, дошли мы до леса. Лес близок, а войти в него валуны не дают. Лежат камни громадные с давних пор, да еще лишайником покрыты. Взобрался я на валун и руку девушке протянул. Она тут же ухватилась за нее, благодарно посмотрев в глаза.

– Какая ты красивая, – подумал я. Ей бы сказать эти слова, да не мог произнести ни словечка, настраиваясь на информационный поток. Правила игры мне были еще не ясны, но главный участник предстоящего мозгового штурма был мною выявлен. Им был Сергей Писарев. И удивительное дело – голос Писарева более не подгонял меня и не мешал нам со Светой любоваться друг другом.

– А ты действительно хороша! – мысленно сказал я.

– Знаю, – также мысленно ответила Света.

– Странный у нас разговор. Говорить – не говорим, а понимаем друг друга, – вновь живо подумал я.

– А почему ты съел сырую картошку? Тебе Сергей велел? – мысленно спросила девушка. Что она себе позволяет? Неужели Писарев говорил правду? И мне стало интересно такое необычное общение. А еще захотелось девушку поцеловать.