Войны крови: Восхождение - Андрей Земляной

— А посему, — снова вступил в разговор штатский, — быть тебе, Степка, у меня начальником отдела. И обсуждению это больше не подлежит. В прошлый раз отбрыкался, в этот — не выйдет! А будешь упираться, вот у меня тут митрополит стоит — враз тебя вразумит, непокорного. Вразумишь ли, отче?

— Вразумлю, — хмуро кивнул митрополит. — А базу, я мыслю, надо в Зауральские скиты схоронить…

— Посмотрим. Значит, так. — Штатский выпрямился. — С тебя, святой отец, команда по очистке земли от скверны. Завтра же.

Митрополит кивнул. Штатский продолжал:

— С тебя, Миша, — новая база и организация транспортировки. И чтобы без сучка, без задоринки, а не так, как в прошлый раз…

— Федор Борисович, вы же знаете… — начал было человек в форме без погон, но штатский оборвал его повелительным жестом:

— Все знаю, потому и предупреждаю. Степа, ты что-то сказать хочешь?

Отец Сергий кивнул и негромко произнес:

— Отроки есть… Витязи истинные. Пора им настоящую науку постигать…

— Понял, спасибо. — Штатский повернулся к генерал-полковнику. — Проследите, чтобы указанных курсантов перевели на спецпрограмму Вопросы, предложения? Нет? За работу, товарищи…

Гул турбины вертолетного двигателя почему-то вызывал сонливость и полудрему В этом промежуточном между сном и явью состоянии перед глазами Сашки мелькали то сцены боя, то погребальная служба, когда хоронили погибших защитников монастыря.

Серьезные, властные люди, прибывшие сразу после бойни, быстро взяли власть в свои руки, и уже через час первые группы воспитанников стали покидать оскверненное место. Самых младших увезли куда-то под Москву, как сказали, в особо защищенное место, основную часть воспитанников постарше забрали уральцы, а ему и еще трем парням выпало лететь под Красноярск.

Самым тяжелым во всей этой истории было прощание с Леной. Девушка вцепилась в него и, не стесняясь, рыдала, широко и некрасиво открывая рот.

— Не хочу! Почему обязательно?! Сначала папа с мамой, а теперь ты?! Не хочу!..

Сашка пытался ее успокоить, но тщетно. У Ленки уже начиналась истерика, когда внезапно раздался грозный рык:

— Отставить!

К ним подходил отец Александр. Впрочем, сейчас это был не священник, а грубоватый, все понимающий и в общем-то добрый взводный…

— Отставить рев! Лодыгина! Тебе говорю. — Он подошел поближе и вдруг, сменив тон, негромко произнес: — Если то, что между вами, — настоящее, то никуда оно от вас не уйдет. Да и вы от него — тоже. А если не настоящее, так и жалеть не стоит, не то что рыдать…

И когда Ленка с трясущимися плечами залезала в машину, тихо шепнул Сашке:

— Смотри, Журавлик, пиши ей. Узнаю, что забил на письма, — ей-богу, сыщу. И спрошу…

…Вместе с ним летели Загидулла, Влад и Павел Скориков из первого взвода. Все в новеньком камуфляже и с вместительными рюкзаками за плечами, все еще пахнущие порохом и кровью, они разместились в просторном отсеке «Ми-26», куда, кроме них, загрузились еще полдесятка солдат в полном боевом.

Командир группы быстро проверил ребят по своему списку и, нажав кнопку переговорного устройства, скомандовал:

— Поехали.

Всю дорогу ребята, вымотанные боем, проспали и не видели, как вертолет несколько раз садился на дозаправку, как медленно и величаво проплыли под пилонами винтокрылой машины Уральские горы и как все видимое пространство затопило бескрайнее таежное море.

— Подъем, воины! — Мужчина неопределенного возраста со скуластым обветренным лицом задумчиво смотрел на бумажку с четырьмя фамилиями. — Негусто на этот раз.

Он весело посмотрел на протирающих глаза мальчишек и добавил:

— Зато получите полноценное внимание всего нашего дружного коллектива. Ко мне обращаться «Капитан». Пошли, — мотнул он головой в сторону «уазика-буханки».

Дождавшись, пока все разместятся, кивнул водителю:

— Поехали.

Помолчав, Капитан продолжил, ни к кому особо не обращаясь:

— Значит, так. Пока едем, ответы на самые часто задаваемые вопросы. Первое. Место, куда вы попали, называется «Объект пятьдесят шесть». Почему именно «пятьдесят шесть», никто не знает. До ближайшего жилья около ста километров и жилье это — город Красноярск. Режим у нас довольно жесткий, впрочем, вам не привыкать. Здесь вы проведете ближайшие три года, после которых будет принято решение о вашей дальнейшей судьбе. Но могу сразу сказать, что о спокойной жизни можете забыть. Обращаться к вам будут исключительно по кодовым позывным, а свои имена пока положите в самый дальний ящик.

Офицер с улыбкой оглядел мальчишек.

— Вот тебя, здоровяк, как зовут?

— Загидулла… — Молчаливый подросток удивленно поднял голову.

— Я же говорил. — Капитан сморщился, словно от зубной боли. — Против Креста ничего не имеешь?

— Нет. — Парень ошарашенно помотал головой.

— Ладушки, вот и будешь Крест. А ты? — Офицер посмотрел на Влада.

— Зовите как хотите. — Влад, потерявший четырех самых близких друзей в монастыре, был явно не расположен к разговорам.

— Ну-ну. Выбирай, Хот или Зов?

— А Вой — можно?

— Годится. Ты?

Павел спокойно посмотрел в глаза офицеру:

— Можно Пал? Так меня в детстве звали.

— Можно. — Капитан перевел взгляд на Сашку. И последний?

— Да хоть чертом лысым. — Сашка, не отрываясь, смотрел, как за крошечными окошками проплывает лесной пейзаж.

— Да… интересный у нас нынче контингент, — глубокомысленно произнес офицер и оценивающе посмотрел на Сашкины отросшие локоны. — Добро пожаловать, Бука…

Въехавший на территорию невнятного назначения «уазик» подрулил к продолговатому деревянному бараку и, дождавшись, когда почерневшие от гнили ворота медленно и плавно разойдутся в стороны, въехал внутрь. По мере езды вдоль бесконечных штабелей необработанных бревен свет из тусклых лампочек и крошечных окошек под высоким потолком сменился резким светом люминесцентных ламп. Наконец машина подрулила к противоположной стене, и шофер, выйдя из машины, подошел к стоявшему у стены штабелю. Просунув между бревен нечто напоминающее карточку, отошел в сторону и спокойно смотрел, как кусок стены вместе с бревнами выдвигается вперед и отъезжает в сторону. Сашка только успел заметить небольшую табличку со странным текстом, привинченную на торец здоровенного пенька: «Уходя, закрой дверь дровами», когда перед машиной открылся уходящий вниз пандус, освещенный узкими длинными плафонами.

Вниз ехали недолго. Через несколько километров показалась большая площадка с разнокалиберным транспортом, среди которого были и красивые внедорожники иностранного производства, и российская бронетехника. Все стояло рядами, словно на стоянке под гостиницей внутри очерченных белой краской прямоугольников.

— Выходи, приехали. — Капитан кивнул на широкую дверь. — Проходим по одному, предъявляем пропуска, смотрим в окошко и улыбаемся.

Новая жизнь была очень похожа на прежнюю, в смысле — в монастыре, но вместе с тем очень отличалась. Здесь не молились утром и вечером, здесь не было нарядов по столовой и по уборке помещений, здесь почти не было школьных уроков. Правда, это не означало, что жизнь стала легче…

Вместо уроков два раза в неделю были «учебные дни». Это когда, кроме обязательных кросса, тира и «рукопашки», больше никаких тренировок не было. И тогда на Сашку обрушивался прямо-таки водопад знаний. Тут тебе не школа, где можно пересидеть урок за спинами товарищей. Тут ты один на один с учителем, и каждую минуту тебя могут спросить, все ли ты понял? А объясни-ка мне вот это…

Оказалось, что иностранный язык — это просто когда с тобой весь день разговаривают не по-русски. И при этом ты стреляешь, рубишься на саблях или фехтуешь на рапирах, просто бежишь кросс километров на двадцать с рюкзаком, в который «добрый» наставник щедро всыпал пуда полтора щебенки. И никому нет дела до того, режут ли тебе лямки плечи и упирается ли в хребет острый камушек. Изволь-ка отвечать: Gan má tá tú ag féachaint fear féasygach le madra myr dubh?[9] [10] или Sagmir, wie du so schön Gänseblümchen wachsen verwaltet?[11]

Химия — это ты вместе с учителем сначала решаешь задачу, потом по результатам этой задачи ведешь синтез, а в конце занятия впихиваешь в синтез-продукт взрыватель, и, если не взорвется — двойка тебе обеспечена.

Физика оказалась вообще страшно интересным делом, потому что напрямую увязывалась с метеорологией, географией, геодезией и еще полудесятком подчиненных дисциплин. А обычная задачка по физике выглядела как расчет траектории снаряда, или ракеты, или пули — нужное подчеркнуть, недостающее — вписать. Причем результат сверялся не с ответом, а с самой что ни на есть практикой. Пуля? Ступайте к станку, юноша, выставляйте ваши данные и — вперед! Потом мишень принесете. Снаряд, ракета? Милости просим в тренажерный кабинет, и вводи, Бука, полученные результаты в хитроумный компьютер. Куда вы целились, молодой человек? Ах, в Брюссель? А тогда позвольте спросить, чем вам Стокгольм не угодил?..