Смерть в экстазе - Найо Марш

– Подумать что, мисс Уэйд?

Мисс Уэйд сжала бледные губы и в замешательстве умолка.

– Продолжайте! – подбодрил ее Аллейн. – Иначе я могу вообразить бог знает что.

– Я не верю этим глупым сплетням! – возопила мисс Уэйд. Ее голос сорвался, тонкие руки задрожали на коленях. – Все это гадость – гадость! Его помыслы чисты, как у святого. Он относился к Каре как к ребенку. Дагмар на него клевещет. Все знают, что Кара была импульсивна и чувствительна… И щедра, очень щедра. Богатым людям часто завидуют.

Аллейн немного помолчал.

– Скажите, – заговорил он наконец, – во время ритуала с чашей ваши глаза были закрыты?

– Да. Все участники ждут с закрытыми глазами, не считая тех моментов, когда мы наливаем вино. Тогда мы их открываем.

– Значит, вы не видели, как другие посвященные держали чашу?

– Разумеется, нет, – неуверенно ответила мисс Уэйд. Она покраснела и прикусила губу.

– Но в тот момент, – мягко наседал Аллейн, – когда вы брали чашу у месье де Равиньи…

– О, тогда, конечно, я смотрела, – признала она.

– А когда передавали ее мистеру Принглу?

– Ну, и тогда тоже. С мистером Принглом вообще надо быть осторожным – у него так дрожат руки. Он курит слишком много сигарет. Я ему уже говорила. Так и сказала: «Мистер Прингл, никотин погубит ваше здоровье». Мой дорогой брат тоже заядлый курильщик, так что я знаю, что это такое.

– Надеюсь, мистер Прингл не пролил вино?

– Не пролил, но это была скорее удача, чем его заслуга. Он взял чашу снизу одной рукой, она тут же задрожала – я бы даже сказала «заплясала», – и ему пришлось схватить ее за край другой рукой. Потом он с большим трудом принял сосуд вином – я имею в виду серебряный кувшин – и налил вина в чашу. Неприятное было зрелище. Никакого благолепия.

– Еще бы. А месье де Равиньи?

– О, тут как раз наоборот. Все очень красиво и торжественно, – ответила мисс Уйэд. – Дагмар оставила на краешке несколько капель, поэтому месье де Равиньи вынул чистейший носовой платок и вытер им чашу. Трудно представить себе более изящные манеры. Он вполне мог быть англичанином.

– Наверное, в своей тревоге за мистера Прингла – кстати, вполне понятной и естественной – вы решили проверить…

– Как он передаст чашу Джейни? Да, инспектор, именно так. Джейни, бедняжка, нервничала не меньше меня, потому что, как только мистер Прингл подлил вина, она мгновенно забрала у него чашу. Я сказала «подлил», но это еще вопрос: мне показалось, что он только попытался, но у него ничего не вышло. Мистер Огден, тот, конечно, настоящий джентльмен, – добавила мисс Уэйд одно из своих великолепных non sequiturs[7]. – Он принял чашу обеими рукам и крепко схватил ее за ножку. Звучит так, как будто у него было три руки – забавно, правда?

– А потом он передал ее мистеру Гарнетту.

– Отцу Гарнетту. Да. Конечно, когда отец Гарнетт взял чашу, я подняла на него глаза. Он делает это так красиво, так благообразно. Одна рука держит за ножку, – мисс Уэйд изобразила это своими маленькими ручками, – а другая ложится сверху. Словно благословение.

– Очевидно, вы все смотрели на Избранный сосуд?

– О да. Как только бедная Кара взяла чашу, все взгляды устремились на нее. Она была в экстазе. Чудесное зрелище. Мне казалось, она готова пуститься в пляс.

– В пляс! – воскликнул Аллейн.

– Так же, – торжественно провозгласила мисс Уэйд, – как жрецы плясали перед Камнем Одина. Однажды именно так и случилось. С одной дамой, которая потом достигла последних врат.

– То есть она умерла?

– Да.

– И что стало причиной смерти? – спросил Аллейн.

– Кажется, эпилепсия, – неуверенно ответила мисс Уэйд.

– Что ж, мисс Уэйд, – промолвил инспектор после паузы, – вы были очень любезны, проявив такое терпение. Весьма вам благодарен. Осталось еще одно.

– Что именно? – спросила мисс Уэйд с бойким видом деловой дамы.

– Вы не против, если вас обыщет наша сотрудница?

– Обыщет! Господи. Я даже не знаю. Сегодня очень холодно, и я не ожидала…

– Вам не придется… э… ничего снимать, – поспешил успокоить ее Аллейн. – Разве что… – Он в замешательстве взглянул на ее потрепанную горжетку и бурый плащ, под которым просматривалось несколько слоев черных и лиловых кофточек. – Разве что верхнюю одежду.

– У меня нет ни малейшего желания препятствовать полиции в исполнении ее долга, – заверила мисс Уэйд. – Где ваша сотрудница?

– Снаружи, в галерее.

– Но это слишком уж… публично.

– Может быть, предпочтете в ризнице?

– Нет, не думаю. Пусть будет галерея, инспектор.

– Спасибо, мадам.

Из алтарной части появился сержант Бэйли и что-то шепнул инспектору Фоксу. Фокс занял стратегическую позицию за спиной мисс Уэйд, выразительно поднял брови, несколько раз подмигнул, состроил глубокомысленную гримасу и наконец продемонстрировал Аллейну маленький клочок бумаги.

– Что? – спросил Аллейн. – А! Мисс Уэйд, думаю, обыск устраивать ни к чему. Пусть наша сотрудница проверит вашу сумочку и карманы, если они у вас есть. И перчатки. Этого вполне достаточно.

– Замечательно, – кивнула мисс Уэйд. – Большое спасибо. Доброй ночи, офицер.

– Доброй ночи, мадам.

– Скажите, вы не учились в полицейском колледже?

– Нет, мадам.

– Правда? – Она с любопытством прищурила на него глаза. – Но у вас хорошие манеры.

– Вы очень добры.

– Может быть, в Высшей школе? Я всегда чувствую преимущества…

– Мои родители дали мне все преимущества, какие могли, – сухо обронил Аллейн.

– Старший инспектор Аллейн, мэм, – торжественно начал Фокс, – был…

– Фокс, – быстро перебил Аллейн, – не будьте снобом. Вызовите такси для мисс Уэйд.

– О, не стоит, я захватила свои галоши.

– Мои манеры не позволят вам идти пешком.

– В таком случае – у моего деда, кстати, был свой экипаж в Далвиче – большое спасибо.

Глава 10

Бумажка и бутылка

– Итак, братец Фокс, – начал Аллейн, когда его помощник вернулся в зал, – старая дама прошла проверку?

– Миссис Бекин осмотрела ее сумочку и карманы, – ответил Фокс.

– А что это за трофей, которым вы мне махали?

– Бэйли нашел в алтаре. Бумажка лежала прямо на полу. Кто-то вдавил каблуком в ковер. Мы подумали, что может пригодиться.

– Будем надеяться. Дайте взглянуть.

– Это не та бумажка, которую я вам показывал, – объяснил Фокс. – Той я хотел просто намекнуть. А вот «оригинал».

Он протянул маленькую коробку. Найджел подошел поближе. Аллейн открыл коробку и достал крошечный клочок красной бумаги. Она была сильно скомкана и вся покрыта вмятинами и трещинками.

– Хм, – пробормотал Аллейн. – Посмотрим.

Он сходил за своей сумкой и принес небольшие щипцы. Потом подошел с коробкой ближе к лампе, чтобы рассмотреть находку внимательнее. Прихватив бумажку щипцами, инспектор достал ее из коробки и поднес к свету. Он принюхался.

– Ну конечно, – пробормотал Аллейн. – Смотрите: это маленький конверт. Папиросная бумага, сложенная в два слоя. Ей-богу, Фокс, он здорово рисковал. Тут нужна ловкость рук.

Он осторожно коснулся бумажки пальцем.

– Влажная! – воскликнул Аллейн. – Значит, вот как он это сделал.

– Что вы имеете в виду? – спросил Найджел. – Бумага красная. Ее что, вымочили в крови? К чему эти загадки?

– Нет никаких загадок. Слушайте сюда, как сказал бы мистер Огден. Это клочок папиросной бумаги. Ее сложили вдвое и свернули в трубочку. Один конец оставили открытым, а другой перегнули несколько раз, чтобы сделать конверт. Потом ее вымочили… да, думаю, в красных чернилах. Она влажная. И пахнет. Это ключ, черт возьми, это ключ!

– Нужно провести анализы, не так ли, сэр? – спросил Фокс.

– Самой собой. Но заметьте, какая сочная деталь. «Дело папиросной бумаги». «Красный день инспектора Фокса»!

– Позвольте, Аллейн, – не унимался Найджел, – вы хотите сказать, что раз она влажная, ее недавно окунули в красные чернила? Или… Постойте, постойте…

– Вот он, момент истины, – улыбнулся Аллейн.

– Она влажная от вина! – торжествующе воскликнул Найджел.

– Мистер Басгейт, думаю, вы абсолютно правы.

– Перестаньте ерничать!

– Простите. Да, она плавала в красном вине. Бэйли!

– Да, сэр?

– Покажите, где вы ее нашли. И к слову – отлично сработано.

Сержант пребывал в мрачном удовлетворении. Он вернулся к ступенькам алтаря, нагнулся и поднял шестипенсовую монету.

– Я положил ее здесь, чтобы отметить место, – объяснил он.

– И как раз на этом месте лежала чаша. Тут осталась моя меловая метка. Теперь все ясно.

– Вы считаете, что убийца бросил бумажку в чашу? – спросил Найджел.

– Именно так.

– Нарочно?

– Думаю, да. Подумайте сами, Басгейт. Допустим, один из посвященных хранил в этом конверте цианид. Он – или она – держал его где-то при себе. Скажем, в портсигаре или пустом футляре от губной помады. Перед тем как подняться в алтарь, он его вытащил и зажал в руке – например, вот так.