Смотрящий. Блатной романс - Семен Майданный

- Алло? Нет, это не Андрей Юрьевич, а Егор Кузьмич… А это уже вас. В этом городишке всем все становится известно чересчур быстро.

Андрей тяжело вздохнул:

- Ну что там еще? - принял и прижал тяжеленную, будто налитую свинцом, трубку к уху.

- Андрей Юрьевич? - вежливо, почти нежно спросила трубка вкрадчивым голосом.

- Ну? Слушаю.

- Если ты, козел, - столь же нежно продолжила трубка, - не прекратишь переть на рожон, мы тебе кишки в темном переулке выпустим. А также бабе твоей зиппер наружу вы вернем…

Андрей без особого отвращения отнял трубку от уха, но не положил на рычаги, а так и оставил в вытянутой руке. Пусть выдается. В глазах Андрея сгустилась безбрежная тоска. На руке Андрея скупо угадывался вытатуированный якорь - память о флотской юности.

- Достают? - переспросил Егор Кузьмич и коротко хохотнул. И вроде бы смутился, потому что предпочел спрятать свою сухонькую, на сусликовую похожую голову внутри пыльного сейфа. - Вам, кстати, грамоты нужны?

- Какие грамоты? - не понял Андрей.

Его взгляд блуждал по выцветшим настенным рожам героев былых времен. В героях наблюдался перебор. На стенах висели заслуженные вожди: уже забытый Черненко, еще памятный Громыко (Горбачев был пошкрябан, будто в него тыкали консервным ножом), замухрышки районного значения типа последнего первого секретаря и случайные в этой местности люди - Гагарин, Тимирязев и почему-то Фидель Кастро.

- Ну обыкновенные грамоты, - вернул его из забытья Егор Кузьмич. И чем морочиться объяснять, вынырнул из сейфа и потряс перед остающимся хозяином кабинета пачкой кумачовых незаполненных грамот «Победителю социалистического соревнования». - Может, кого выдастся наградить?

- Сейчас награждают в основном триппером, - вздохнул Андрей и наконец брякнул трубку на рычаги. Его тяжелые ладони безвольно опустились на стол. Бог здоровьем не обидел Андрея Юрьевича, но тут нашла коса на камень. Если бы Андрей мог что-то решить кулаками, давно отправился бы решать.

А бодрый Егор Кузьмич, швырнув за невостребованностью стопку грамот на пол, где уже лежала пачка желтых газет «Правда», подъюлил к столу, на правах прежнего хозяина придвинул к себе пепельницу, зарядил в нее мятую бумагу и чиркнул спичкой.

Бумажка закорчилась в огне.

- Что это? - спросил Андрей, хотя ему было абсолютно по фиг.

- Членские взносы, - жизнерадостно отрапортовал старик и чихнул. И пока лиловые фамилии в ведомости выкаблучивались в огне, продолжил прерванную телефоном говорильню-мутотень. - Нелегкое дело вы затеяли, Андрей Юрьевич. Сметут вас, как пить дать, сметут. На данном этапе классовой борьбы это непреложный факт…

Андрей только поморщился и от скуки уставился на корешки книг в распахнутом шкафу. Ленина пудов пять, а еще пятидесятитомный бородатый Карл Маркс и прочие классики. До сих пор, вот уже два года, они с Кузьмичом без особых свар делили кабинет. Теперь профсоюз оставался сам на сам. Андрей гадал, долго ли он, профсоюзный лидер нефтеперерабатывающего комбината, продержится. По всему выходило, что недолго. Не было у Андрюхи реальной силы удержать хоть зубами завод от продажи американским буржуям. Богатые гады обложили профсоюз со всех сторон. Да и почти не профсоюз уже, человек двадцать верных осталось. И секретарша, которой три месяца не плачено. А ряды продолжают таять.

- …Как учили вожди, иногда разумно и отступить, - сказал уже стоящий на стуле Егор Кузьмич, снимая со стены знамя заводского парткома. - Вам бюст Ленина оставить?

Тут с громогласным бабахом; рассыпалось на тысячу острых осколков стекло. Конкретно - оконное стекло. И по вышарканному полу покатился залетный булыжник. Андрей только челюстями скрипнул.

Егор Кузьмич слез со стула, аккуратно свернул знамя и спрятал под зашмонянный пиджачок на груди. Примерил на предмет веса чугунный бюст Ленина и с сожалением вернул на место:

- А Ильича я вам оставлю. Ильич завещал бороться и не сдаваться.

Андрей хотел послать старика с его бюстом подальше. Но подумал, что от этого легче на душе не станет. И к тому же вдруг враги от угроз перейдут к делу? Тогда тяжелый бюст пригодится - отмахиваться.

А шустрый партиец сгрузил в пепельницу следующую бумажку и снова поджег. Едкий дымок щекотнул ноздри. Ринувшийся в разбитое окно ветер развеял пепел по кабинету.

- Опять взносы?

- Черновик прокламации от девяносто первого года, - бесхитростно признался Егор Коммунизмыч. - Былое и думы.

Снова завизжал телефон. Андрей поднял трубку и положил назад, не слушая. Добрых вестей ему ждать было неоткуда.

Егор Кузьмич из ящика стола выгреб последнюю пыльную бумажку и вознамерился ее сжечь тоже. Но спички кончились, и он брезгливо принялся ее разглядывать - не сжевать ли, как истый конспиратор? Даже представить себе такое оказалось невозможно. Старик сплюнул на пол набежавшую горькую слюну и зашвырнул бумажку в угол, шут с ней.

- Не закажешь секретарше на посошок кофе приготовить? - неожиданно жалобно заклянчил Егор Коммунизмыч.

- Ну аукни ей, чтоб зашла, - вяло откликнулся Андрей.

Кофе у него в закромах еще имелся. С полбанки. Ушлый партиец точно приметил. А вот на какие шиши вставлять разбитое окно, и вообще - стоит ли этим заморачиваться, профсоюз не знал.

- Аукну и заодно в нужник сбегаю, - обрадовался, что выторговал халяву Егор Кузьмич, ведь все эти два года они харчевались раздельно.

Кузьмич вышел, и через пару секунд зашла Надя. Вообще-то вторая, после жены, женщина Андрея. Верная до потрохов, Андрею ее иногда даже жалко становилось.

- Слышь, Надюша, кофе приготовь. Чашки помельче, чтоб этот хвост меньше времени мне голову морочил.

Надежда испарилась за дверь исполнять, и тут вместо Коммунизмыча на пороге появился совершенно другой человек. Не высокий и не низкий. Жилистый, с серым железом в глазах, с твердой горизонтальной линией губ.

- День добрый честной компании, - хрипло сказал гость. И хрипота эта была не от робости или наглости. Хрипота была от природы по жизни.- Меня зовут Сергей Храмов.

- Вы ко мне по какому вопросу? - зачем-то нагнал суровости на брови Андрей. Только разных посетителей ему не хватало. А может, это уже реальные наезды начались?

- Так сказать, ободрить и обнадежить, - вдруг открыто улыбнулся гость и без спросу сел напротив профсоюзного вожака. Впрочем, его движения выглядели не хамски, а как бы по-свойски. - Не надо мне золотить ручку, яхонтовый, - весело забалагурил визитер и из правого кармана весьма приличного пиджака бухнул на стол нулевую колоду карт. - Ты не мне в глаза смотри, ты в карты смотри. Они тебе всю правду расскажут, про сегодня и про завтра. - Гость заговорщицки подмигнул. - Ну что, погадать тебе, бриллиантовый, задаром?

Веселость гостя поневоле передалась Андрею. Челюсти перестали натягивать кожу на скулах. Действительно, что толку сидеть и кислые сопли жевать? Вот только…

- Вот только туг еще околачивается Егор Кузьмич, - неуверенно буркнул Андрей, по инерции держащий брови ежиком.

- Этот вздорный старик? Он не вернется. Ему мои ребята по соседству предложили посмотреть дешевую подпольную типографию - чтоб листовки печатать, и он не устоял.- И далее визитер вдруг стал совершенно серьезным. - Кроме того, этот шляхтич на тебя стучал направо и налево все эти два года. Думаешь, так просто он сегодня срыл? Ему американский пролетариат настоятельно посоветовал. Пришла пора, нехорошие дяди на завтра тебя гасить назначили. Так будем, гадать?

- Будем! - решился Андрей Юрьевич, веря и не веря последнему предсказанию.

Гость ловко переплел и еще раз переплел половинки карточной колоды. Снова на физиономии заиграла азартная улыбочка. Карты, будто сами собой, запрыгали из ладони на стол рубашкой вверх и выстроились на столе три по трое.

- Сначала прошлое. Прошлое пасмурно и туманно. Перестройка. Эйфория. - Сергей перевернул первые три карты картинками вверх, но говорил, совершенно на них не глядя. - Ну работяги на радостях давай выбирать директора. Старого турнули на волне, и поделом турнули - проворовался, чуть репа от жира не треснула. И громче всех за то, чтоб прежнего директора турнуть, инженеришка один хрюкал - Эдуард Александрович Гусев. Пардон, это ноне он Эдуард Александрович, потому что выбрали его на место старого директора, а тогда он был всего-навсего Гусь Лапчатый. Завод распилили по акциям и каждому честному работяге выдали пачку акций в соответствии с деяниями и заслугами их. Гадать дальше?

- Любопытно, - подобрался Андрей. Он смекнул, что этот Сергей Храмов явился к нему с неким заманчивым предложением. Что за этим визитом последует? Или пилюля, еще более горькая, чем ныне, или что-то хорошее и почетное.

- Теперь - день сегодняшний. - Гость перевернул лицевой стороной вверх следующие три карты. - А на сегодня Эдуард Александрович Гусев помаленьку подмял завод под себя. Сначала опустил завод до-простоев, а потом где хитростью, где лаской собрал за бесценок пятьдесят один, процент акций. И теперь объявляются нефтяные короли из штата Алабама, которые хотят завод взять в прикупе. И ведь Эдуард Александрович, подонок, наш любимый завод им хочет с превеликой радостью слить. Потому как сам он оказался хозяин хреновый, а бабки ему суют такие, что внуки на Гаити беспечно состариться смогут. Даже когда крыша отстрижет свою долю. Переходим к будущему?