Смотрящий. Блатной романс - Семен Майданный

- И кому это нужно? - поторопился спросить Шрамов, пока не кончилась пленка в лежащем внаглую у его правой руки диктофоне. - Играй, гармонь, рассказывай, всю правду говори.- Он подхлестнул небольно по щеке готового окончательно отрубиться мента.

- Я - не гармонь, я - майор. Директору гиганта нужно. И тем, с кем он в бирюльки играет. Они завод американцам надумали продать. И по официальным бумагам сумма выходит вроде бы нормальная - при нынешней-то криминогенной обстановке в районе. Да только вот она у меня где, криминогенная обстановка. - Майор нашел силы собрата воедино пальцы одной руки. - В кулаке! Сделаю чик-чирик, и завтра старушки смогут в сберкассу за пенсией посреди ночи шастать. А тут ты появляешься, начинаешь палки в колеса совать.

- В натуре выходит, - направил на путь истинный «добровольное» признание Иваныча Шрам, - часть лавэ пронырливые америкашки вручат директору в кожаном саквояже?

- Три четверти на пока заблокированный счет. Столько, на сколько завод реально больше весит. Черным налом еще пару миллионов на мелкие расходы. А тут ты появился и ужом в жопу пролезть норовишь…

- А как вы, уважаемый Иван Иванович Удовиченко, лично способствовали тому, что бы в городе не спадала криминогенная напряженность? - еще пуще заторопился Сергей, видя, что лента в окошке диктофона убывает с катастрофической скоростью.

- Ну вот, например, есть в Виршах четыре кодлы.

- Теперь уже три.

- Точно, Пырей на говно сошел. Остались бригады черного Альберта, Словаря и Малюты. И моя задача, чтоб никто из них круто не поднялся и круто не опустился бы. И чтоб дальше шмона ларьков нос не совали. Но зато чтоб ларьки шмонали с поросячьим визгом и пальбой из незарегистрированного оружия.

- А остальные?

- Новичков приходится отсекать. Как, например, следует отсечь и тебя. Спалить на чем-нибудь. Слушок дошел, что ты в бегах. Вот хочу в Москву бумажный запрос отправить. Пусть по косвенным данным пошуруют.

- А еще какие грехи за тобой водятся?

- Ну еще случаи на производстве бывают. Вот, например, наш лесник заинтересовался, на каких таких основаниях компания «Акания плюс» лес под городом валит и финнам продает.

- И?

- Решили пока лесника в живых оставить. Пока.

И туг как раз диктофон забастовал. Пленка кончилась. Сергей только скрипнул зубами. Много, но далеко не все порассказал ему под запись насосавшийся в одиночку хитрого бальзама майор.

В дверях с немым вопросом на фотокарточке сфокусировался Макар. И поскольку теперь чего уж там, Шрам спросил:

- Ну хвались, старый бес, чем это таким ты нашего гостя угостил?

- Трошки белены, трошки полыни, трошки глазных капель… У меня полный рецепт вид батька залышився. Думаешь, так просто було пэльку заткнуть жильцам «моей хаты», чтобы вони никуды не скаржились?

- Хотел я отдельное подразделение по гомеопатической аптеке создавать, а теперь вижу, что круче тебя аптекаря не найти, - уважительно выдал Сергей Шрамов.

Однако не только на знании дядькой Макаром народных средств по развязыванию языка основывалось «чистосердечное признание» майора Ивана Ивановича. Следует учесть и то, что майор последние полчаса, пока крутилась кассета, сидел примотанный к креслу скотчем по рукам и ногам. Нет, его не били. Форменные штаны и трусы бессовестно спущены, а к сжавшемуся морщинистому мужскому достоинству тем же скотчем был примотан динамитный патрон с вермишелиной бикфордового шнура.

А на столе в пепельнице все это время тлела пузатая сигара. И попробовал бы майор не быть откровенным!

ВОСКРЕСЕНЬЕ 18.06

Виталий Ефремович с неудовольствием посмотрел, как майор заглотил третью рюмку водяры - ведь и двадцати минут с начала базара не прошло. Когда-нибудь хронь доведет Иваныча до цугундера. Но сейчас драть за слабость старикана не имело понта. Сейчас следовало настропалить майора на борзого новичка.

- Не говори «гоп». Серьезный герой. Команду Пырея распинал - он. Илью, Муромца местного, успокоил - тоже он. - Гость не выразил вслух свою главную предъяву к темной лошадке. По всем повадкам, даже не столько по повадкам, сколько на уровне кишок, Виталий Ефремович учуял, что Храм - из воровского сословия. А это значило, что воры (трудно поверить, что новичок завернул в Вирши сам по себе) не оставляют надежду опять подмять под себя поляну, как было лет -дцать назад. Двум залетным уголовничкам, слава Богу, удалось бошки пооткручивать. Да видно, Бог троицу любит.

Иваныч поскреб за пазухой, полюбовался на блестящие ключики от катера и сладко мур-лыкнул:

- Магазин черных - очень похоже - то же он. Причем не обыкновенно наехал, типа на стрелу вызвать. А поступил как забубённый урка - управился в одиночку.

- Да ты, старый сукин сын, оказывается, в курсах! - с некоторым даже брезгливым, но восхищением хмыкнул гость.

- Магазин черных - тоже он, потому что Пырей переметнулся к черным и стал их против нашего героя стропалить. - Иваныч по-хозяйски сгреб брелок с ключами в карман. - А я здесь - власть! Мне, чтобы кого-то втоптать, тоже стрелы не нужны. Я проверяю прописку, я пережимаю кислород. Я отсылаю запрос и получаю официальный ответ. На этого, как его… Сергея Срамова, кажись.

- Да ты, старая лиса, и имя знаешь?

- Да уж к визиту твоему подготовился, - довольно осклабился майор. Его так и корячило внаглую уставиться в окно на почти заслуженный катер.

- Не больно задирай ноздри, Иваныч. Не Срамов, а Храмов. Будешь отсылать запрос - не перепутай.

- Кстати, на пожаре жертвы были?

- Вроде нет.

- Очень жаль.

Виталий Ефремович начинал бычком не здесь, а в Питере. Поднялся он, когда случайно и походя подмял некую аудиторскую контору. Вникнув в суть, быстро въехал, что на момент проверки получает доступ к учредительным ксивам доверчивых клиентов. Дальше выпасти лохов-учредителей по прописке, отнять печать и заставить подписать протокол об уступке прав - левой ногой. За какой-то март Виталий Ефремович стал директором и хозяином пяти различных фирм. Но откровенный криминал когда-нибудь плохо кончается. А тут подвернулся заказ с Виршевским нефтекомбинатом. Грех было в такой смачный ломоть не впиться.

ПОНЕДЕЛЬНИК 12.05

Сергей выключил диктофон, вполне довольный этим интервью. Сидящий напротив поджавший лапки майор был похож на червивого масленка. Маленький, мятый, сопливый.

- Ну что, будем кильку шкурить или по-хорошему добазаримся? - не глядя в позорные глаза мента, вкрадчиво спросил Шрам.

- Лучше по-хорошему! - взмолился мокрый от пота, как выползший на морской берег тюлень, Иваныч.

- Вот и лады, - по-доброму улыбнулся Иванычу Сергей Шрамов, только руки не подал.

Так отряд Шрамова увеличился еще на полчеловечка, но не это подмывало Шрама сразу после отчаливания майора заглотить стакан водки.

Оказывается, шурша с огоньком на поляне, как пахарь, он лил воду на чью-то неродную бычью мельницу. И даже хуже. Ведь до майорских откровений Сергей, сам - лох отстойный, не дознался, что у нефтекомбината мерещатся новые хозяева. И еще чуть-чуть, и Шрам опоздал бы на поезд.

И еще парочка таких промахов, и можно идти топиться в местную речку-вонючку.

Если Сергей хочет успеть, ему нужно придумать нечто нестандартное. Ему предстояло развести не только все здешнее бычье царство, а и иностранный капитал. Задачка из области высшей математики. Без стаканов чужой и своей крови не разберешься.

Глава 6

«Это ж даже хорошо, что пока нам плохо!» -

Говорил земель мой Скокарев Алеха.

«Если в жизни нету фарта ты гуляй в кабак.

Погуляешь, покиряешь - будет все ништяк!»

«Это ж даже хорошо, что пока нам плохо!» -

Говорил земеля мой Скокарев Алеха.

«Если долго нету фарта и кругом долга,

Ты хватать за хвост удачу все же погоди!»

Она опустила гитару и стала похожа на уставшую чайку, севшую передохнуть на корме проходившего мимо корабля. За ее спиной, как море в бриз, слабо волновался занавес. Девушка целиком отдала себя песне, и теперь ей нужно было время, чтобы собраться с силами и запеть снова.

Кто-то в зале обращал на нее ноль внимания, шевелил вилкой и ножом, будто мясная муха лапками, да не забывал подливать в рюмку дорогое пойло. А кто-то оставил сохнуть буженину под соусом «Арабески» и початую бутылку «Шато»; кто-то, как Шрамов, выслушал жестокий романс на едином вдохе и все еще находился во власти щемящих слов. Но в отличие от прочих, завороженных сочиненными в России, которую мы прозевали, рифмами, Сергей Шрамов видел певицу не в первый раз в своей жизни.

Он узнал ее сразу, только появилась на сцене. Это была она. Та, которая мелькнула тогда, на разборке. Фигура оранжерейная. Глаза - карельские озера.