Западня - Вера Чиркова

Рядом снова раздался горестный стон, и тень осторожно повернула в ту сторону голову, попутно обнаружив, что та теперь почему-то опутана плотными повязками. Неужели дракон рассвирепел так сильно, что избил потерявшую сознание пленницу, возникло в сознании мрачное подозрение. И почти сразу появилось еще более мерзкое предположение, и она поспешила прислушаться к собственным ощущениям, пытаясь понять, пора уже объявить наглому рабовладельцу смертельную войну или еще рановато?

Но кроме головы, больше нигде не нашлось ни болезненных, ни незнакомых ощущений, и тень временно оставила свои изыскания, пытаясь рассмотреть того, кому, судя по стонам, было еще хуже, чем ей. А едва разглядела, всей душой рванулась к нему — утешить, обнять, поблагодарить.

— Тук! — Голос тени почему-то звучал непривычно слабо, но она вложила в этот зов все тепло души, и маленькое существо немедленно подняло заплаканное личико. — Тук, золотце мое! Ты почему плачешь? Мы ведь в безопасности?

Теперь, когда взору Таэльмины был доступен не только потолок, но и часть стены, она наконец-то узнала собственную спаленку в дриадском домике, который домовой научился так ловко прятать в свой безразмерный чуланчик.

— Недосмотрел я, хозяйка, прости, — снова горько всхлипнул домовой. — Упала ты на крылечко головой…

— Пустяки, — мгновенно все сообразила тень, — забудь, это мелочи! Зато ты спас меня от ошалелого дракона… спасибо тебе огромное! Иди сюда…

Таэльмина осторожно подвинулась к сидевшему на краю постели малышу и нежно вытерла его слезы платком, который тот мял в ручках. Судя по влажности тряпицы, домовой плакал уже давно, и, поняв это, тень ощутила, как на глаза невольно навернулись ответные слезы. Очень немногие за всю ее жизнь так искренне жалели юную графиню, не может она вспомнить ни одного случая, кроме старенькой няни да теперь еще Харна. Отец, хотя и сделал все для ее безопасности, всегда презирал такие проявления чувств, как слезы, мать всю себя отдавала маленькой Корви, наряжая ее как куколку и потакая всем капризам, а Ганти никогда не выказывал жалости, предпочитая подсказать новый способ, как избежать ловушек.

— Я так испугался, — виновато признался Тук, — ты очень долго не приходила в сознание, и мои умения не помогали… А твой браслет накрыл тебя коконом…

— Ничего, — успокаивающе улыбнулась ему тень, — теперь все уже хорошо. Я успела прихватить свой походный пояс, там у меня есть нужные зелья. Главное, ты меня оттуда забрал, и этого я никогда не забуду. Если ты согласен взять меня в друзья, я буду рада считать тебя своим другом.

— Спасибо. — На личике домового расцвела такая счастливая улыбка, что тени даже неловко стало.

И досадно — ну почему она не догадалась сказать эти слова раньше? Ведь в душе давно считала его не просто другом, а еще и родственным существом.

— Значит, — осторожно продолжил он, — ты не рассердишься… я позвал на помощь.

— Никогда я не стану на тебя сердиться, — твердо заявила тень, — и твоим друзьям всегда буду рада. Я абсолютно уверена, все твои друзья очень добрые и достойные существа. Просто не могут быть иными.

Ее заявление не было просто словами, Таэль на самом деле была в этом глубоко уверена. Но все равно слегка растерялась, услыхав прозвучавший из пустоты мягкий и глубокий голос:

— Спасибо.

— Это вам спасибо, — вздохнула тень, сообразив, что друзья домового не желают ей показываться, — спасибо огромное. Как видно, я сильно расшибла лоб, если он до сих пор замотан.

— В твоей крови было сильное зелье, — так же мягко сообщила пустота, — поэтому ты потеряла сознание. Откуда оно взялось?

— Думаю, с моего собственного оружия, я вам сейчас все объясню, — невесело усмехнулась Таэльмина и попросила успокоившегося домового: — Тук, а водички нет? Во рту пересохло.

— Я поил тебя, — подавая кружку, доложил домовой, — понемногу, чтобы не захлебнулась.

— Спасибо, ты настоящий друг. Так вот, на моих иглах было сильное парализующее зелье, когда Зрадр бросил меня в бассейн и начал раздевать, я воткнула ему в руку свои иглы. Тук, а ты не знаешь, как он себя чувствует? Мне бы очень не хотелось, чтобы дракон утонул.

— Драконы не тонут, вода их третья стихия, — задумчиво сообщила пустота, — но они никому об этом не рассказывают. Эта тайна не раз их спасала.

— Камень с души, — вздохнула тень, и в самом деле почувствовав облегчение, — он не плохой, но, как намекнул Грард, пока не совсем взрослый. А убивать или даже строго наказывать детей нельзя, наставники давно мне это объяснили. Я всего лишь хотела на время его остановить, силой мне было не справиться.

— А откуда у тебя на плече царапина? — осторожно спросил невидимка.

— Он и поцарапал… дракон. После того как я его уколола. И прижал свою раненую руку к моей царапине, пекло как огнем. — Тень невольно коснулась пальцами еще помнившее эту пытку место и нахмурилась, ощутив иод пальцами едва прощупывающийся шрам. — Ну надо же, уже зажило! Тук? Это ты вылечил?

— Я тоже немного лечил, — уклончиво сообщил домовой и подвинул к тени блюдо с едой, явно его собственного приготовления.

На тарелочках лежали горки маленьких румяных булочек и пирожков, а в мисочке переливался янтарем ароматный бульон.

— Спасибо, — признательно улыбнулась ему тень, — но я почему-то не голодна, боюсь, это действует драконья кровь. Ганти сказал, они привязывают к себе девушек таким способом, и дал мощное отвращающее зелье. Да только оно на этого взбалмошного детину не очень-то подействовало, хотя запах ему не понравился. Потому-то он и потащил меня купать.

— А как ты у него оказалась? — выслушав Таэльмину, все так же деликатно поинтересовался незнакомец или незнакомка, пока тень точно не сумела определить.

— Сейчас расскажу, — пообещала девушка, осторожно садясь, — только схожу умоюсь. Ты не против?

— Подожду, — пообещал невидимка и как-то неуверенно добавил: — А твою голову мы лечить нарочно не стали. Подумали, если ты захочешь вернуться, это будет неплохим доводом в твою пользу. Сам себе такую рану никто не сможет нанести, кроме огров.

— А они могут? — заинтересовалась тень. — Надо же, не подозревала…

— Они много чего могут, хотя тоже не всем это показывают, — загадочно обронил друг домового, и тень почему-то чувствовала, что теперь он улыбается.

— Но они все равно хорошие, — сочла она нужным сообщить, прежде чем скрыться за дверью.

В умывальне, как и во всем доме, властвовал густой полумрак, и тень невольно пожалела о том времени, когда дриадский домик стоял на берегу ручья и в окна заглядывали солнечные лучи, а в столовой висел под потолком фейл Ительса.