Тайна «Кукабурры» - Джон Кризи

Роджер отправился к своему начальнику — полковнику Харди, человеку, которого он знал много лет, который дослужился до высокого чина и не всегда оказывался покладистым руководителем. Никогда не знаешь наверняка одобрит он или не одобрит те или иные действия. На его столе валялись утренние газеты, в основном выпуски «Глоуба».

— Доброе утро, — сказал Роджер.

— Привет, — хрюкнул Харди. — Что нового с этим делом о дигиталисе?

— Ничего: ни плохого, ни хорошего, из-за чего вас стоило бы беспокоить.

— Лично меня все беспокоит, — сказал Харди. — В Нью-Саус- Уэйлсе считают, что это может быть связано с гибелью парохода, затонувшего два года назад. А вы видите какую-нибудь связь между пароходом, который пошел на дно в Тихом океане, и сумасшедшим, безнаказанно убивающим людей в Лондоне.

— Сумасшедшим? — переспросил Роджер.

— Таким я его считаю. Очень плохо, что Джессуп, он же Барринг, покончил с собой. Не виню вас в этом, но рано или поздно кто-то должен за это ответить. Беспокоитесь за других пассажиров?

— Очень.

— Я тоже, — сказал Харди. — Особенно за тех, кто у нас в стране. Оставьте все другие дела, Красавчик, и займитесь только этим. Даю вам карт-бланш, — он неприветливо улыбнулся. — И поменьше героизма. Если бы у меня спросили, кого бы я предпочел видеть в живых, я назвал бы вас.

Он кивнул, показывая, что разговор окончен. Роджер, которому не предложили сесть в течение всей беседы, почувствовал странную опустошенность: иногда Харди действовал так на людей. Зазвонил телефон, и Роджер вышел. Когда он снова оказался в своем кабинете, настроение его улучшилось. Ему развязали руки, теперь он сможет сконцентрировать все внимание на «Кукабурре». И только сейчас он осознал, как хотелось ему этого. Беспокойство, зародившееся у него с самого начала расследования, по-прежнему было велико. И не оттого, что один из Баррингов затерялся в Лондоне и мог снова кого-нибудь убить, а от чего-то неуловимого. Он чувствовал: в этом деле есть нечто и это нечто он должен, но не может узреть.

Кебл говорил по телефону. Роджер взял со стола листок в котором сообщалось: Дорин М. пришла в себя в 11.45 утра.

Он снял трубку и позвонил офицеру, связанному с Интерполом.

— Да, — коротко бросил тот.

— Джей, мне надо разыскать старика австралийца по фамилии Хэкит, который развлекается где-то в Европе. Он был на «Кукабурре» и…

— Я все думал, когда ты обратишься ко мне с этим делом, — перебил его Джей. — Ты хоть приблизительно знаешь, где может быть этот старикашка?

— Я тебе пришлю все, что у меня есть. Кроме того, мистер и миссис Данелли… — Роджер вкратце описал супругов Данелли и продолжал: — Попытайся убедить полицию в Неаполе, что это важно, хорошо?

— Постараюсь, но они упрямые.

— Спасибо. — Роджер положил трубку и увидел, что Кебл закончил говорить по телефону и что-то записывает.

— Слыхали?

Кебл кивнул.

— Пошлите в Интерпол все, что у нас есть, — сказал Роджер. — Я поеду навестить Морриса.

Беседа с Харди пошла на пользу. Он чувствовал себя в отличной форме, когда сбегал по ступенькам Ярда к машине. Дурные предчувствия рассеялись, на смену пришла уверенность. У постели Дорин находится сотрудница уголовно-следственного отдела и все фиксирует; он поедет без шофера. Солнце грело вовсю. К счастью, Ярд не разыскивал его по радио. Он заметил свободное место для машины напротив приюта, где находилась Дорин. Этим приютом частенько пользовались сотрудники Ярда; здесь удобно было допрашивать свидетелей.

Много ли она знает и будет ли она говорить, подумал он. Затем вдруг вспомнил, что должен сказать ей о смерти сестры. Он заметил мужчину, сходившего по ступенькам, ведущим от входной двери.

Это был Бенджамин Лимм, первый, кто опознал Дорин Моррисон. Он казался сердитым и не узнал Роджера.

— Добрый день, — поздоровался с ним Роджер.

Лимм обернулся. Узнав его, он встал прямо перед ним, выпятив грудь, словно собрался драться.

— Вы не имеете права держать здесь Дорин Моррисон против ее воли.

— Как вам удалось найти ее? — спросил Роджер.

— Я узнал в «Глоубе». Они мне доставили чертовски много хлопот. Черт бы побрал англичан, — зло продолжал он. — Она хочет уехать из этой проклятой страны, и чем быстрее, тем лучше. А если вы попытаетесь задержать ее, я пойду к верховному комиссару. Если же и это не поможет, полечу в Австралию и добьюсь приема у премьер-министра.

— Успокойтесь, — сказал Роджер. — Никто не собирается держать ее здесь против воли. Вы ее видели?

— Да.

— Как вас пропустили?

— Сказал, что я родственник, и мне разрешили пройти. Она выглядит ужасно и хочет только одного — уехать из этой страны.

— Вы уже говорили об этом, — перебил его Роджер. — И никто не был бы в проигрыше, если бы вы и все остальные вообще не приезжали сюда: экспорт убийств — вещь невыгодная. — Эти слова заставили Лимма замолчать. — Я ее сейчас увижу. Если к тому времени, как я вернусь, вы придете в себя, мы сможем поговорить. Подождите меня в машине.

Все еще в замешательстве, Лимм спросил:

— Сколько вы там пробудете?

— Около получаса. Я вернусь.

— Мистер Лимм, — спросил Роджер, — вы знали корабельного плотника «Кукабурры» по фамилии Маркус Джесуп?

У Лимма перехватило дыхание:

— А что?

— Возможно, он охотится за вами, — сказал Роджер. — Будьте начеку, если увидите его.

Он оставил Лимма в замешательстве. На другой стороне улицы какой-то человек поднял газету — это был агент Ярда, следящий за Лиммом. Жизнь Лимма была в безопасности. Роджер подошел к входной двери. Ее открыла молодая девушка, а женщина постарше проводила его в палату к Дорин Моррисон. Еще в коридоре он услышал чьи-то истерические крики.

— Вскоре после того, как она проснулась, она начала нервничать, — сказала сестра, — а визит ее брата лишь ухудшил ее состояние.

— Она знает о смерти сестры? — спросил Роджер.

— Да, он ей сказал.

— Ах вот оно что! — мрачно проговорил Роджер. — Неудивительно, что ей стало хуже.

Сестра открыла дверь, ведущую в маленькую и довольно мрачную палату с одним небольшим окном, расположенным почти под потолком. Другая сестра держала Дорин за руки, а сотрудница уголовно-следственного отдела стояла в углу и наблюдала за ними. На ее лице было написано: «Дали бы ее мне, я бы выбила из нее дурь».

Девушка произвела на Роджера впечатление, совершенно противоположное тому, какое он ожидал. Истерика вызвала прилив крови к щекам, голубые глаза сверкали. Она была очень хороша в этот момент.

— Я не желаю здесь находиться. Я хочу уехать домой. Мне безразлично, что вы говорите. Я ненавижу этот дом! — Она подалась вперед и, сверкая глазами, крикнула Роджеру: — Может быть, вы заставите их стать благоразумными!

— Может быть, вы сами станете благоразумнее, когда узнаете, что прошлой ночью этот человек спас вам жизнь и сделал это дважды, — Сотрудница уголовно-следственного отдела была похожа на суровую наставницу. — Для чего он рисковал своей жизнью ради вас, одному Богу известно. Мне это непонятно.

Дорин Моррисон опустила глаза и уже не вырывалась из рук державшем ее сестры. Она выпрямилась. По-прежнему хороша, хотя румянец исчез, а огонь, сверкавший в глазах, постепенно угасал.

Роджер приветливо улыбнулся.

— Здравствуйте, мисс Моррисон. Рад, что вам лучше. — Он подошел к чей, пожал ей руку и тихо сказал: — Я ужасно сожалею по поводу вашей сестры.

Глаза Дорин наполнились слезами. Она сидела, сжав правую руку Роджера, глотая слезы и пытаясь побороть рыдания. Но не смогла. Она прислонилась к Роджеру и зарыдала отчаянно и жалостно. Никто не шевелился, хотя казалось, что приступ длится довольно долго.

Затем рыдания утихли. Она отодвинулась от Роджера и, озираясь, стала искать платок. Сестра держала наготове полотенце. Дорин вытерла припухшие и покрасневшие глаза, высморкалась, попыталась заговорить, но не смогла.

— Я хочу уехать домой, — наконец сказала она жалобно. — Я не могу оставаться в Англии без Дэнис, не могу. Помогите мне, пожалуйста, помогите мне.

Роджер ответил очень спокойно:

— Как только вы расскажете нам все, что может помочь следствию, вы уедете домой. Я обещаю.

Прошло некоторое время, пока смысл сказанных слов дошел до нее. Затем в ее покрасневших глазах появился блеск и они наполнились слезами.

— Сколько времени я должна оставаться здесь?

— Недолго.

— День? Неделю? Месяц?

— Менее недели, если все пойдет хорошо, — сказал Роджер. — Я хочу задать вам только один вопрос, затем я уйду, а вы расскажете сержанту все, что знаете.

Она кивнула.

— Какой вопрос? — спросила она.

— Как хорошо вы знаете Бена Лимма?

— Не… не очень хорошо. Он плыл на «Кукабурре». Дэнис… Дэнис он очень нравился.