Ноги из глины - Терри Пратчетт

Однажды в этом самом кабинете, стоя у этого самого окна, патриций сказал Ваймсу: «Они думают, что хотят хорошего правительства и справедливости для всех, но, Ваймс, чего на самом деле они жаждут в глубине своих душ? Только того, что все будет идти нормально и завтра ничего не изменится».

Ваймс отвернулся от окна.

— Каков будет мой следующий шаг, Фред?

— Понятия не имею, сэр.

Ваймс уселся в кресло патриция.

— Ты помнишь прошлых правителей города?

— Старого лорда Капканса? Или того, что был раньше, лорда Ветруна? О да. Полнейшие идиоты. Этот, по крайней мере, не хихикал и не носил женских платьев.

«Прошедшее время… — подумал Ваймс. — Оно уже тут как тут. Не успеешь оглянуться, как о тебе говорят в прошедшем времени».

— Фред, внизу стало что-то совсем тихо, — заметил он.

— Заговоры не отличаются шумливостью, сэр.

— Витинари еще жив, Фред.

— Да, сэр. Но он несколько… недееспособен, не так ли?

— А кто тут дееспособен? — пожал плечами Ваймс.

— Может, вы и правы, сэр. Но каждый сам творец своего счастья.

Колон стоял навытяжку, взгляд устремлен вперед, как и велит устав, а голос был твердым — ни малейшего намека на какие-либо эмоции.

Ваймс узнал его стойку. Он сам иногда был вынужден так стоять.

— Фред, что ты имеешь, в виду? — спросил он.

— Ничего, сэр. Слухи, сэр.

Ваймс откинулся на спинку кресла. «Сегодня утром, — думал он, — я точно знал, что несет мне грядущий день. Я собирался посетить эту треклятую Геральдическую палату. Потом обычная встреча с Витинари. После обеда прочел бы парочку-другую рапортов; быть может, сходил бы и посмотрел, как обстоят дела в новой штаб-квартире на Тряпичной улице, и пораньше ушел бы домой. А теперь Фред предполагает… что?»

— Слушай, Фред, если у Анк-Морпорка и появится новый правитель, это буду не я.

— Но кто тогда, сэр? — уверенным и ровным тоном осведомился Колон.

— Откуда мне знать? Может…

В голове образовалась огромная пробоина, и мысли мощным потоком устремились туда.

— Ты имеешь в виду капитана Моркоу?

— Возможно, сэр. Я думаю, ни одна из Гильдий не позволит какой-либо другой Гильдии прийти к власти, зато все любят капитана Моркоу, ну и… ходят слухи, что он истинный наследник трона, сэр.

— Однако доказательств этому нет, сержант.

— Ничего не могу сказать, сэр. Ничего не знаю. Я понятия не имею, какими должны быть эти самые доказательства, — сказал Колон с легким вызовом в голосе. — Но его меч, его родимое пятно в виде короны, и… все просто знают, что он король. У него есть, эта, хорькизма, сэр.

«Харизма… — подумал Ваймс. — О да. В харизме Моркоу не откажешь. Он что-то делает с головами людей. Может поговорить с разъяренным леопардом, и тот сдастся, выпустит добычу из своих зубов и отправится вершить благие дела, пугая зажившихся на свете старушек».

Ваймс в харизму не верил.

— Нет, Фред, королей в Анк-Морпорке больше не будет.

— Так точно, сэр. Между прочим, Шнобби объявился.

— Час от часу не легче, Фред.

— Вы хотели поговорить с ним, сэр, об этих его постоянных похоронах…

— М-да, работа есть работа, ее кому-то надо делать. Ладно, пойди и скажи ему, чтобы поднимался сюда.

Ваймс остался один.

Королей в Анк-Морпорке больше не будет… Ваймс никогда не мог четко объяснить, почему должно быть так, а не иначе, почему сама мысль о королях вызывает у него неизбывное отвращение. Ведь патриции были ничем не лучше монархов. Но они были… как бы половчее выразиться… плохими, как САМЫЕ ОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ. А от мысли о королях как о богоизбранных созданиях сводило челюсти. Высшие человеки… Нечто волшебное. Но, проклятье, в этом и в самом деле присутствовала некая магия. Анк-Морпорк до сих пор не избавился от своих королевских пристрастий. Королевское то, королевское это… По-прежнему существовали старички, исполняющие за несколько пенсов в неделю какие-то бессмысленные обряды. Вот хранитель королевских ключей, а вот смотритель королевской сокровищницы… А где ключи-то? Где сокровища?

Монархия, она как сорняк. Сколько бы голов ты ни отрубил, до корней тебе не добраться: они вьются под землей, готовые пустить новые ростки. Все это очень похоже на хроническую болезнь. Даже у самых образованных людей в голове найдется уголок, на стенке которого написано: «Короли. Какая отличная идея». Тот, кто создавал людей, кем бы он ни был, допустил в своих разработках одну большую ошибку. Люди так и норовят встать на колени.

В дверь постучали. Ни один стук в дверь не звучал настолько исподтишка, как этот. Он был полон собственных гармоник. Он как бы говорил вашему подсознанию: «Если никто не ответит, тот, кто стучит, все равно отворит дверь и проскользнет в комнату, где обнюхает все щели, прочтет все бумаги, что попадутся на глаза, откроет несколько ящиков стола, сделает пару глотков из бутылки со спиртным, буде таковая найдется, но не свершит больших преступлений, ибо преступен он ровно настолько же, насколько преступен какой-нибудь хорек; он просто такой, какой он есть». В этом стуке было очень много смысла.

— Входи, Шнобби, — устало сказал Ваймс.

Капрал Шноббс проскользнул в комнату. Ваймс отметил про себя, что у Шноббса была еще одна характерная черта. Он умел скользить не только боком, но и передом.

Шноббс неловко отдал честь.

И еще… Капрал Шноббс не менялся, вообще не менялся. Даже Фред Колон более-менее подстраивался под изменчивую обстановку Городской Стражи, но ничто никоим образом не могло изменить капрала Шноббса. Что бы с ним ни происходило, в капрале Шноббса все равно оставалось нечто фундаментально шноббское.

— Шнобби…

— Да, сэр?

— Э… садись, Шнобби.

Капрал Шноббс подозрительно посмотрел на Ваймса. Служебные выволочки, как правило, начинаются несколько иначе.

— Э, Фред сказал, вы хотели увидеться со мной, сэр, относительно рабочего времени…

— Да? Правда? О да. Итак, Шнобби, на скольких похоронах своих бабушек ты уже побывал?

— Э-э… на трех… — неуверенно откликнулся Шнобби.

— На трех?

— Как выяснилось, в прошлый раз нянюшка Шноббс не совсем умерла.

— И тем не менее ты отгулял все сполна. Почему?

— Мне не хочется говорить, сэр…

— Неужели?

— Вам это не понравится, сэр.

— Не понравится?

— Ну, знаете, сэр… вы можете очень расстроиться.

— Я МОГУ расстроиться, Шнобби, — вздохнул Ваймс. — Но это ничто по сравнению с тем, как я расстроюсь, если ты не объяснишь…

— Дело в том, что в будущем году будет тривековный… трисотлетневый… трехсотлетняя гадовщина, сэр…

— И?

Шнобби облизнул губы.

— Я не хотел отпрашиваться по этому поводу. Фред предупреждал меня, что вы очень чувствительно реагируете на подобные предлоги. Но… вы же знаете, я состою в обществе рулевиков, сэр…

Ваймс кивнул.

— А, это те самые клоуны, которые переодеваются и играются в старые битвы с игрушечными мечами?

— Иначе говоря, в Обществе исторического возрождения Анк-Морпорка, сэр, — немного упрямо поправил Шнобби.

— Именно это я и имел в виду.

— Ну и… по случаю празднования мы собираемся воссоздать Битву за Анк-Морпорк. А для этого нужны дополнительные репетиции.

— Так, становится немного понятнее, — устало протянул Ваймс. — Значит, ты там маршируешь туда-сюда с жестяной пикой? В свое рабочее время?

— Э… не совсем. Сэр… э… говоря по правде, я езжу туда-сюда на белом коне…

— О? Изображаешь генерала, что ли?

— Э… немного больше, чем генерала, сэр…

— Продолжай.

Шнобби нервно сглотнул.

— Э… я буду королем Лоренцо, сэр. Э… знаете ли… последним королем, ну, тем самым, которого ваш… э…

Воздух сгустился.

— Ты… собираешься… играть… — начал Ваймс, в гневе разделяя слова.

— Я же предупреждал, что вам не понравится, — пожал плечами Шнобби. — Вот и Фред Колон так посчитал.

— Но почему именно ты?

— Мы тянули жребий, сэр.

— И тебе не повезло?

— Э… не то чтобы совсем НЕ ПОВЕЗЛО, сэр, — заюлил Шнобби. — Всего чуточку не повезло. Скорее даже, повезло. Все ведь хотели его играть. Ну, понимаете, ты получаешь лошадь, хороший костюм и все такое, сэр. И он ведь, как ни крути, сэр, был королем.

— Этот человек был жестоким чудовищем!

— Ну, это было очень давно, сэр, — испугано возразил Шнобби.

Ваймс немного успокоился.

— А кто будет играть Каменнолицего Ваймса?

— Э… э…

— Шнобби!

Шнобби опустил голову.

— Никто, сэр. Никто не захотел его играть, сэр. — Капрал сглотнул и с видом человека, решившего выложить всю правду до конца, каковы бы ни были последствия, выпалил: — Поэтому, сэр, мы сделали чучело из соломы, так он лучше будет гореть, когда мы вечером бросим его в огонь. Будет ведь большой салют, сэр, — добавил он с абсолютной уверенностью в голосе.