Звезда в темном небе - Дороти Слайд

— Отлично. Соус очень вкусный. Приступлю к обеду прямо сейчас, — заявил Марк и взял вилку.

Лейла села рядом.

— Откуда ты знаешь, что соус вкусный, если еще не попробовал? — поинтересовалась она.

— Это блюдо здесь часто готовят. Оно особенное. По-моему, с этим соусом можно что угодно съесть — хоть подметки. У него очень тонкий вкус. Я вообще-то не гурман, но здешняя еда…

Кей ощущала, как внутри поднимается волна раздражения, вызванного присутствием Лейлы. Ведь она клялась, что не станет третьей лишней! А сидит как ни в чем не бывало! Видимо, если ей не напомнить в недвусмысленных выражениях, Лейла ни за что не уйдет.

Марк ел медленно, не сводя глаз с тарелки. Кей не могла заставить себя вымолвить хоть слово. Напряжение между ними делалось невыносимым.

— Чем собираешься занять день до вечера? — наконец нарушил молчание Марк, посмотрев на Лейлу. — Дождь кончился, погода отличная. Ты, вероятно, захочешь пройтись, осмотреть турбазу. Кей побудет со мной пару часов, так что тебе не обязательно сидеть тут. Сходи прогуляйся. Жаль, я этого еще не могу.

Его тяжелый вздох удивил обеих девушек. Марк выглядел таким несчастным, что Кей не сдержалась:

— Ты так много упражняешься, что скоро будешь не то что ходить, а бегать!

— Но не так, как хотелось бы! — ответил он. — Врачи сразу сказали: эта мышца не будет работать так, как раньше. По крайней мере, так, как мне надо.

— Глупости все это! Разве ты не слышал о чудесах выздоровления? Возьми хотя бы цирковых акробатов. Они возвращаются к работе после ужасных травм.

— Да. Но это под силу молодым. Возраст играет против меня. — Марк взглянул на Лейлу, которая надевала свой плащ. — Спасибо, что зашла.

В его голосе ясно слышалось, что он прощается с ней. Кей даже оторопела от столь прямолинейного намека. Теперь-то Лейла поймет, что сегодня ее здесь уже не ждут.

— А ты собираешься принять таблетки? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Лейла.

Кей в который раз позавидовала ее самообладанию. Если бы с ней говорили в таком тоне, она бы больше никогда не посмела зайти в белый фургончик. Но Лейла была сделана из другого теста. И ей ничего не стоило пропустить намек мимо ушей.

— Ты был слишком прямолинеен, — заметила Кей, когда они остались одни.

Марк кивнул:

— А что мне оставалось? Она ведь обещала уходить с твоим появлением. Пришлось дать ей понять, кто третий лишний. Не хочу, чтобы она наблюдала за нами, взвешивала каждое слово. Нам очень трудно импровизировать и играть вдвоем.

Он говорил отрывисто и резко. Кей только пожала плечами. Вот, значит, почему он не стал ходить вокруг да около, а поспешил поскорее избавиться от Лейлы! Ему невыносимо сложно поддерживать разговор об общих интересах. Он просто не хочет утруждать себя. Но тут девушка подумала, что это действительно очень непросто. Ведь они почти ничего друг о друге не знают.

Что ж, надо это исправить.

— Послушай, нужно как-то сократить пропасть между нами. Тогда будет гораздо легче болтать не останавливаясь, пока она здесь. Расскажи о себе. Что ты любишь? Музыку, театр, танцы, гольф? Какие книги читаешь? А, у тебя тут их целая стопка, сейчас посмотрим.

Не переставая говорить, девушка подошла к столу и принялась рассматривать корешки книг, потом обернулась к Марку.

— Какая ты дотошная! Наверное, мне стоит составить список. — Он нахмурился.

Кей почувствовала, что его поведение начинает раздражать ее. Марк был по обыкновению подавлен.

— Что там случилось с кошкой? — ни с того ни, с сего спросил он.

Кей помолчала.

— Мне не хочется говорить об этом, — медленно начала она. — Ты, скорее всего, сочтешь меня глупой, но я не могу смотреть на страдания живых существ.

— А кто может? Разве что садист какой-нибудь. Так кошку кто-то обидел? А ты не могла ей помочь?

Девушка вкратце рассказала ему о случившемся. Марк покачал головой:

— Жизнь устроена непросто, правда? Боль и красота, ужасы и чудеса — все рядом. И ничто не оставляет равнодушным. А мы только умножаем зло, обижая друг друга. Как будто нам мало бремени Вселенной.

Ее удивило не только столь неожиданное философское откровение, но и та эмоциональность, которую он в него вложил. Марк смотрел в окно, словно видел там свои ожившие воспоминания, которые терзали его.

Он поменял положение, вздохнул и едва заметно поморщился:

— Если эта мышца взялась бы за ум, я давно уже мог бы ходить и водить машину. Но как ни сяду, через некоторое время начинаю испытывать дискомфорт. Я надеялся, что восстановлюсь гораздо быстрее.

— Когда доктор приедет? Ты, кажется, упоминал, что он был на прошлой неделе?

— Он приезжает, когда может, мы заранее не договариваемся. Доктор говорит, что я должен много упражняться, чтобы помочь организму. Господь свидетель, я добросовестно все выполняю. Он доволен моими успехами. А по мне… все слишком медленно.

— А доктор француз?

Марк кивнул:

— Дюрвилли всегда приглашают его, если на турбазе кто-то заболел. Он хороший парень. Я ему показал все бумаги из больницы, заключение, анализы. Разумеется, он тут привык к травмам: растяжениям, переломам и так далее. Говорит, все будет хорошо. Кости в порядке.

— У тебя раньше травм не было? Ты ведь давно занимаешься альпинизмом.

— Не было. Везло, наверное. Какие-то мелочи случались, но такое — никогда. — Марк развел руками. — Все заживало через неделю-другую. А эта история с порванной мышцей просто выводит меня из себя. — Он помолчал и решил сменить тему. — Лучше расскажу тебе о моих хобби. Значит, так. Во-первых, фотография. В одном из ящиков много снимков — все никак их в альбом не сложу. Кстати, хорошо, что вспомнил. Еще люблю ходить в театр. Музыку слушать, но не всякую. А ты чем увлекаешься?

— Мы с тобой похожи. Я тоже люблю театр, предпочитаю классический. Медленно гаснут люстры, поднимается тяжелый занавес, в зале становится тихо-тихо. Люблю гулять. Много хожу пешком, даже в Лондоне. И твою страсть к альпинизму вполне могу понять. Я как-то ездила в Шотландию. Когда увидела холмы в закатном свете… Было в них что-то необъяснимо притягательное.