Своё никому не отдам - Сергей Калашников

Почему неприятель не бросился сразу грабить дома самых состоятельных людей? Ведь именно тут следует рассчитывать на богатую добычу. Нет, казну и драгоценности, ясное дело, хозяева захватят с собой, потому что сбегут, но дорогая посуда, ткани и одежда, убранство комнат — много добра накоплено в жилищах феодалов.

Подошел к окну. Да, то, что творится на дворе, на сей раз уже напоминает военное поселение, а не лесную стоянку разбойников. Часовые теперь действительно на местах, солдаты при деле — в одной группе идёт обучение прицеливанию, в другой — штыковому бою. Стрельцы возятся с пушкой, но основная часть воинства разослана с поручениями во все стороны. И воинство это, увы, невелико.

Три десятка казаков сейчас присматривают за двумя или тремя тысячами сельджуков, что следуют двумя колоннами навстречу друг другу через покинутые казаками станицы. И встретиться они должны как раз там, где проводилась высадка первой группы, набранной из голытьбы. Дорога от этого места, если свернуть на юг, как раз будет сюда, к терему, самая короткая. А потом, если принять восточней, то в аккурат через боярские усадьбы и в сторону города удобный путь. С другой стороны, вторая часть сельджуков, если двинется от залива навстречу первой и пойдёт на север, то как раз с ней и встретится примерно в этих же самых местах. Так что — это, скорее всего, и произойдёт.

Только непонятно, зачем для захвата острова понадобилось столько солдат? Против тех сил, которыми на Ендрике располагают рыссы, это всё равно, что мельничным жерновом муху давить. Даже если удастся царевичу собрать под свою руку всех оставшихся бойцов, то больше шести сотен никак не получится, даже вместе с боярскими дружинами.

Гриц потянулся до хруста в костях и сбежал вниз по лестнице на кухню, выклянчить у Пелагеи пирожок. Так вдруг что-то в животе забурчало.

А вот не было сегодня у кухарки припасено ни пирожка, ни ватрушки. Оказывается, князь Федот распорядился хлебы печь и сухари сушить для походных рационов. Ну да ничего, ржаная горбушка с солью, это тоже неплохо.

Так что же за план кампании у него складывается? Опять навис над расстеленной по столу картой. Открытый бой принимать никак нельзя. Расплющит его супостат, даже если застать его врасплох на невыгодной позиции. Или в засаду заманить. Войско-то сельджукское в пять раз больше оказывается, если не в десять. Никак с ним биться нельзя. И что с этим поделаешь?

Заходил по папенькиному кабинету, то и дело подбегая к карте и соображая, где бы устроить ворогу коварную западню. Как заманить его в непроходимые заповедные леса на юго-востоке. А там ведь даже несколько болот имеется. Вот бы так подстроить, чтобы все враги в них утонули!

Казак прискакал с севера. Два сельджукских полка с артиллерией соединились там, где и предполагалось, и повернули на юг. Только их на этот раз успели хорошенько пересчитать, и назвали уточнённую цифру — чуть больше тысячи пехоты, зато пушек действительно двадцать четыре. Конных же разведчиков с каждой частью десятка по два. Через два дня неприятельские пехотинцы будут уже здесь, в теремах. Никак не больше, чем через три. Следовательно завтра-послезавтра и с юга из города можно ожидать выступления захвативших его сил.

Еще один гонец прибыл. Сообщил, что прапорщик Тыртов с почти полным плутонгом рысских пехотинцев направляется на соединение с царевичем. И идти ему тоже дня два или три, причём как раз через заповедный лес.

Бояре со своими дружинами обещались тоже завтра выступить сюда же. Велели передать, что как раз успеют управиться с подготовкой. Не сильно они скоры на сборы.

Гриша пересчитывал наличные силы, прикидывал запасы пороха, источники провианта, сроки выздоровления раненых. Снова и снова разглядывал карту, пытаясь сообразить, как совладать с задачей. Федотка несколько раз заходил, докладывал о том, сколько еще, где чего по части огневого припасу удалось сыскать, что донесли с юга, от города, ходившие туда пластуны. Потом заглянула Наталья — она перевязки меняла оставшимся в строю легкораненым, а потом заглянула проведать своего, как бы это сказать… хотя обоим нынче не до глупостей. А решать вместе разные хитромудрые задачки они привыкли давненько.

С другой стороны — труды военные — не бабского ума дело, как говаривали мужи сугубые и нарочитые. И, прежде чем делиться с подругой сомнениями, Гриша почуял в себе мощную волну внутреннего протеста. И так его это озадачило! Ведь не случалось с ним раньше такого. Переборол он своё естество, да всё и выложил.

— Гришенька, давай сразу отбросим стыд, и скажем себе, что мы уже проиграли. То есть, имеем один-единственный выход — убраться отсюда подобру-поздорову как можно скорее. Ведь сдаваться на милость победителю ты не желаешь?

— Не желаю. И как мы это проделаем? Порт недоступен. Остались лодки рыбаков и казачьи струги, если их не спалили сельджуки. Ха! А ведь что-то в этом есть. Остатки войск можно привести на помощь папеньке, влиться в его армию, и тогда хоть какой-то прок из всего этого выйдет.

На этом и расстались. Гриша уселся за писанину и расчёты: предстояло произвести много непростых действий. Нет, на самом деле оставлять остров он не собирается, но знать об этом должны немногие.

Уже через час первые гонцы с приказами отправились в путь. Некоторые из них вели за собой лошадей под вьюками: порох, синец и сухари оставлять противнику смысла не имело. В конце концов, у рыссов есть время организованно отступить, потому что никто им на пятки не наступает.

Разумеется, об изменении планов (хотя, собственно, планов никаких и не было) раньше всего постарался уведомить прапорщика Тыртова. Его семь десятков пехотинцев — самая ценная и боеспособная часть на острове — так и осталась в крепи огромного лесного массива, получив поддержку продовольствием. Воевод уведомили о том, что боя не предвидится, а будет бегство на столичный остров из одного небольшого рыбацкого посёлка, куда и следует прибыть к указанному сроку — уже завтра.

Пластуны принесли весть о том, что резни в городе не наблюдалось, хотя население победители пограбили и обычные в таких случаях безобразия учинили, после чего колонна численностью до полка выступила в направлении дома боярина Проскурина — ближайшему от захваченного порта крупному поместью.

А потом и стрельцы со своими пушками, и регулярные солдаты, и подтянувшиеся казаки снялись с места, и тоже тронулись на восток к проходу через гряду высоких холмов туда, куда сейчас стягивались рыбацкие лодки и свозились огневые припасы с боярских имений. Началась сложная и многоходовая транспортная операция, помешать которой, даже имей они крупные корабли, сельджуки не в состоянии — у восточного берега мелкие островки так и кишат, и небольшой лодке тут укрыться легче лёгкого. Тем более — ночью. Военных же кораблей, доставивших корпус вторжения, давненько не видно в водах острова. Видимо, они после высадки пехоты отправились за новыми полками.

Сельджуки деловито и последовательно заняли все поместья, в том числе и царское, а их разъезды сновали по дорогам, как у себя дома. Оккупация Ендрика прошла быстро и бескровно задолго до завершения жатвы, которая продолжалась, как ни в чём не бывало.

Единственное, что немного смущало командира экспедиционного корпуса, это то, что остатки рысского войска от него ускользнули. Особенно царевич, выкуп за которого теперь никак не возьмёшь. Зато можно доложить о полной победе и ждать от султана изъявления удовольствия и щедрых пожалований. Естественно — из захваченных земель, так удачно населённых совершенно нераспуганными крестьянами, которые именно сейчас собирают урожай. И собирают они это зерно как раз для него, Аскера-эфенди.

Аскер-эфенди не такой дурак, чтобы кормить за свой счёт несколько тысяч солдат собственного экспедиционного корпуса. Для них, да и для него есть немало дел на других рысских островах. Там, конечно, придётся заплатить за победу кровью правоверных воинов, ведь всё имеет свою цену, в том числе и будущая добыча. А осознавать, что его добро поглощается ненасытными чревами стрелков, обидно. Особенно после столь хитроумно подготовленной и проведённой операции. Так что пусть скорее убывают туда, где их ждёт воинская слава и почести. А в оставляемом гарнизоне достаточно и трёх сотен ртов.

Крестьяне и мастеровые тут покладисты. Кроме раненых, что стонут от увечий в деревне неподалеку от бывших царских теремов, ни одного вражеского солдата ни один разъезд, ни один патруль тут не видел, зато об уходящих лодках, куда, как сельдь в бочку, набивалось убывающее с острова незадачливое рысское воинство, лазутчики доносили несколько ночей подряд. Что же, противник признал своё поражение в этом пункте и ретировался.