Бывший. Сжигая дотла (СИ) - Кей Саша

И его взгляд…

Я схожу с ума! Я его ненавижу! И все равно не могу не упиваться его желанием. А он меня до сих пор хочет.

Только это ему совсем не мешает снимать других. Даже думать не хочу, как далеко Демон успел зайти с Лариской. Не хочу, потому что уверена, что он уже трахал ее во всех позах на заднем сиденье своего порше.

– Что? – переспрашиваю, понимая, что Арс задает мне какой-то вопрос уже второй раз.

– Мне кажется, тебе не помешает развеяться.

– Так и есть, – виновато смотрю на него, стараясь выдавить искреннюю улыбку, когда сердце разрывается от тоски. – Не выспалась, поэтому торможу.

– Сделаем вид, что я поверил, – улыбается он, и мне становится совсем стыдно.

Увы, я на таких эмоциональных качелях, что игра в хорошее настроение дается мне с трудом.

Однако, Арс находит ключик.

Вручив мне огроменный моток сладкой ваты, он тащит меня на аттракционы.

Я упираюсь до последнего перед американскими горками, потому что дико боюсь. Горки совсем карликовые, но ничего поделать с собой не могу, Арс ржет и предлагает детский вариант – карусельки с пони. Неожиданно для себя, вспомнив все мелодрамы, я соглашаюсь.

И нисколько не жалею. Незамысловатое развлечение под музыку, напоминающую мелодию из моей шкатулки, такое светлое и трогательное, что я расслабляюсь.

Боль затаивается на дне души. Не уходит, но затихает.

До равновесия еще далеко, но измученное сердце требует передышки.

Я даже позволяю себе немного вина в кафе.

Арс старается меня развлечь, и у него почти получается.

Я пытаюсь задавить воспоминания о других свиданиях. Я запрятала их очень глубоко, но они яркие, как факел. А сегодняшний вечер – уютное пламя свечи.

Так ведь и должно быть. Так правильно. Огонь должен разгораться постепенно.

Так почему у меня ощущение, что я мерзну без… Него.

Пока Арс травит анекдоты еще ничего, но стоит ему отлучиться, как мрачные мысли затягивают меня снова.

Погружаясь в ядовитую трясину, не сразу соображаю, от чего меня будто ошпаривает.

– Пора домой, – как сквозь вату слышу ненавистный и любимый голос.

Целое мгновение смотрю на смуглые длинные пальцы, обвившие мое запястье.

В месте соприкосновения покалывает, знакомая горячая волна, как цунами поднимается и накрывает меня, сметая с трудом восстановленный контроль, и я задыхаюсь.

Вскидываю взгляд на Демона.

Конечно, Демона.

На кого я еще могу реагировать как на ударную волну, будто воздух вышибло из груди, будто сердце замерло, будто кровь закипает.

Мой паргелий, ложное солнце.

Горелов сейчас не в себе, это видно сразу. Он почти слетел с катушек. Дикий взгляд шальных глаз, сжатые губы с капризным изгибом, ноздри побелели, желваки играют, венка на шее бьется… Дикий, воистину дикий. Чудовищно красивый. Невыносимый. Невозможный. Ненавистный.

Я что-то хриплю от растерянности, утопая в этих эмоциях, и понимаю, что захлебываюсь.

В секунду проносится перед глазами видение: блестящие сумасшедшие глаза, горячее дыхание, напряженные плечи и его мольбы простить за то, что будет больно.

Это слишком. Это как в кипящий котел.

И за то, что он это растоптал, мне хочется его ударить. Может, вино дает в голову, но я размахиваюсь, мечтая оставить красный отпечаток лице Горелова. Сделать что-то, чтобы это воспоминание ушло. Стереть его.

Но единственное чего я добиваюсь, это – повиснуть вниз головой на широком и твердом плече.

Мне никогда не удавалось задеть Демона, даже когда он мне поддавался, пока учил, как за себя постоять. Он злился, что у меня ничего не получается, я просто млела от его рук и ничего не могла поделать с тем, что не хочу ему сопротивляться.

А сейчас Горелов настроен серьезно.

Он широкими шагами выходит из кафе, полностью игнорируя мои удары и протесты. Я извиваюсь, но для того, у кого четвертый дан по тхэквондо, противник я никакой.

Демон просто держит меня крепче, не забывая поглаживать меня по заднице каким-то жадным собственническим движением. Это бесит еще больше.

– Какого хрена ты меня спер!

Кричу я, а у самой сердце заходится: от беспомощности, от радости, что он снова рядом, от злости на саму себя за эти чувства.

Понимание того, что я все еще в плену этого дьявола, убивает.

Бестолковая попытка побега пресекается Гореловым в одну секунду. И вот я уже чувствую все его тело.

Заведя мне руку за спину, словно обнимая, он прижимается ко мне, и мне кается между нами нет ничего.

Я смотрю в его глаза и падаю, распадаюсь, растворяюсь.

Чистый зов, пробивающий мою и так хлипкую броню, достигает чего-то внутри и пропитывает меня всю.

Этому невозможно сопротивляться.

Поцелуй, неизбежный, как прилив, становится крахом всего. Я честно сопротивляюсь, но делаю это потому, что мои попытки оттолкнуть ни на что не влияют.

Твердые губы накрывают мои и сминают их в жадном поцелуе, наглый язык вторгается и завоевывает территорию в считаные секунды. Горько-сладкий вкус с нотками виски. Голова кружится. Перед глазами все плывет, но я не могу заставить себя их закрыть.

Длинные черные ресницы Демона копьями пронзают мое сердце, и я себе не принадлежу, меня захлестывает застарелая жажда этих объятий.

Горелов пробирается под распахнутую косуху и стискивает меня, вжимает в себя, наглаживает спину. Оторвавшись на секунду от моих губ, он потемневшим взглядом смотрит мне прямо в душу, будя во мне нечто первобытное, запретное, мучительное.

Это не просто сексуальное возбуждение.

Это желание присвоить, отобрать у всех.

На краю сознания маячит: «Он не твой, твоим не был и никогда не будет».

Отрезвление подкрадывается ко мне, а я гоню его прочь, потому что снова станет больно.

– Не могу без тебя, – выдыхает он мне в губы. – Несмотря ни на что. Мне проще тебя задушить, чем отпустить.

Глава 20

Инга

Горечь в его голосе пробирает меня до донышка, смешиваясь с моей мукой. Она парализует открытием, что Демон не такой уж бесчувственный.

Облизываю горящие губы, вбираю в себя этот образ.

Он так похож на того, кого я себе придумала.

– Перестань меня мучить, – прошу я, стараясь не звучать жалобно.

Потому что внутри что-то дрогнуло, и я не могу унять всполошившееся сердце.

– То, что ты просишь… – говорит Горелов тихо, почти касаясь моих губ своими. – Это невозможно. Сильнее меня.

Руки его сжимают меня крепче.

Так крепко, что становится больно, только я не хочу, чтоб он меня отпускал.

Не хочу.

И с этим нужно что-то делать.

Этот парень, несмотря на всю боль, притягивает меня как магнитом. Горелов – мой бермудский треугольник. Стоит мне попасть в опасную зону, и я пропадаю.

Демон – моя магнитная аномалия. Моя стрелка всегда смотрит на него. Я борюсь с этим, как могу, с самой первой встречи. И раз за разом проигрываю.

Только теперь цена проигрыша будет слишком высока.

Не хочу проверять, смогу ли я в следующий раз удержаться на грани? А если Жанки не будет рядом?

Позволить ему доломать себя? Я не должна снова связываться с Демоном. Не после всего, что было.

Сейчас он может даже сожалеет о том, как поступил со мной, только надолго ли хватит Горелова? Когда он решит в следующий раз выкинуть меня на обочину? Через неделю? Или увезти на потрахушки очередную телочку? Или сломать мне жизнь?

Упираюсь свободной рукой ему в грудь, чувствуя сумасшедшее биение его сердца.

– Если не можешь ты, значит, это сделаю я. Просто не приближайся ко мне. Я возьму больничный и не буду появляться ни в универе, ни на практике. Пропаду с радаров. Считай, что я уехала из города, как ты и хотел.

Пока я говорю, лицо Горелова мрачнеет. Как только я замолкаю, он размахивается и со всей дури впечатывает кулак в машину позади меня. Я вздрагиваю.

– Нет, Инга. Я не могу считать, что тебя нет, когда ты есть, – он трет лицо рукой с разбитыми костяшками. У меня все сжимается внутри, когда я вижу, что кровь сочится из ссадин.