Закон популярности - Елена Усачева

«Тум, тум, тум», – умерли в голове прощальные отзвуки.

Наверное, впервые Васильев почувствовал, что он один. Совсем один, и ему стало зябко. Холод шел не снаружи, а откуда-то изнутри. Он прислушался к себе. Сердце больше не колотилось. Оно замолчало. Наверное, как-то так и должна выглядеть смерть, не больно и совсем не страшно.

За спиной зашумели, зашевелились, народ стал разбегаться. Но все это Васильева не касалось. Он был один, и не зависящая от него сила несла его вперед, выталкивая на обрыв, под которым ревет холодный злой океан. Волна бьется лбом о жесткий камень, требуя новой жертвы. И надо сделать всего один шаг, чтобы все закончилось. Чтобы больше никого не видеть и не слышать.

Ветер толкает в грудь, пытаясь оттащить от обрыва, но никакая сила уже не может его удержать. Андрюха поднимает ногу и делает свой последний шаг. Волна взлетает вверх, разбрасывая в приветственных хлопках щупальца брызг. И он проваливается в мягкие объятия.

– Васильев! Прекрати изображать из себя глухого!

Андрюха вздрогнул. Ему показалось, что он еще ощущает на своем лице соленые брызги. Схватился за лицо, но там ничего не было.

Его грубо дернули за плечо.

– Васильев!

Он непонимающе оглянулся. Около школы было пусто. Пара голов предусмотрительно сбежавших девятиклассников высовывалась из-за дальнего угла.

А перед ним стояла гроза морей и океанов, всесильная Алевтина Петровна, обитательница самого опасного кабинета в школе с лаконичной табличкой «завуч».

Долгую минуту Алевтина Петровна ничего не говорила, только смотрела куда-то мимо Андрюхи. Может, она там видела его умершую душу?

– Оставь дневник у Юрия Леонидовича и вечером приходи вместе с матерью, – сухо произнесла она.

Васильев вяло кивнул и с трудом сдвинул свое ставшее почему-то непослушным тело с места.

– И еще, – задержала его завуч. – С тобой хочет поговорить Ольга Владимировна. Ты это можешь сделать сейчас. Ты это можешь сделать вечером в присутствии матери.

Васильевский подбородок стукнулся о пуговицу куртки – так резко он кивнул. Ему было все равно, что говорит Алевтина. Ему было все равно, что происходит в школе. И тем более ему было все равно, что произойдет вечером.

Мать вернется в работы в девять. Ни в какую школу она, конечно, не пойдет. Дядя Миша тоже вряд ли изъявит желание с кем бы то ни было встречаться. Ему никогда не было дела до Андрюхиных проблем.

– А теперь немедленно идите в класс, – прошипела завуч. Но в спину ей ударил звонок с урока, так что приказание оказалось бессмысленным. – Ладно, – выпрямилась Алевтина Петровна. – Возвращайтесь в школу. Я с вами еще поговорю.

Она сделала несколько шагов обратно к крыльцу.

– Чтобы все были на следующем уроке! – крикнула она в сторону парка, где мелькали разрозненные силы 9-го «Б» класса. – Бардак! – пробурчала она себе под нос, но сделала это так громко, что Андрюха ее отлично услышал. – Совсем распустились! Но ничего, это ненадолго.

В кармане затрезвонил мобильный. Васильев настолько отвык от него, что от неожиданности вздрогнул – после того как они поссорились с Ксюхой, телефон молчал.

– Васильев, ну, что там у вас? – глухим голосом спросил Быковский. – Что нового?

– Тебе надо прийти, – заторопился Андрюха и незаметно для себя пошел к школе. – Сегодня же. Тут такое завертелось!

– Я не могу, – голос Павла отдалился, словно он собирался дать отбой.

– Чего ты, на хрен, не можешь? – заорал Васильев, переходя на бег. – Вся школа на ушах стоит, а ты пузыришься, дома отсиживаешься! Ашки наших метелят почем зря, ор стоит на все этажи. Приди и скажи им, что я не виноват. Не я звал Алекса. Я вообще у вас во дворе случайно оказался.

– Я не могу, – прошептал Быковский.

Андрюха вбежал в круговорот школьных коридоров.

– А мне плевать, что ты там можешь или нет. Червяк злобится, Алевтина копытом бьет, ашки с потрохами нас сожрали, а он дома отсиживается. Приходи, а то я тебе еще что-нибудь сломаю, всю жизнь на костылях прыгать будешь. Приходи! Хватит за мамкиной спиной отсиживаться! Решать что-то нужно. Быстро! А то ведь я приду, волоком потащу! Чтобы сегодня же был здесь и всем сказал, что я ни при чем!

– Да подожди ты со своими шутками! – бросил Павел и отключился.

– Какие шутки? Я уже давно не шучу! Трус ты поганый! Гайка без резьбы! Что ты фигней страдаешь? Они же меня в землю вкопают, – орал в молчащую трубку Андрюха. – Приходи, не будь дубом! А то я сам за тобой приду!

Он с ненавистью сунул трубку в карман и заметался по коридорам. Ему нужен был Сидоров. В ярости он даже не подумал, что Генка мог уйти.

Слепым носорогом Андрюха несся по этажам, пока не услышал знакомый хрипловатый смех. Он оглянулся.

Это был четвертый этаж, владения старшеклассников. Взрывы веселья слышались из приоткрытой двери кабинета химии. В сомнамбулическом состоянии Андрюха толкнул дверь и застыл на пороге.

Десятиклассники еще продолжали заниматься своими делами, но те, кто заметил это странное явление, замолчали.

– Чего-то я не понял, – Алекс откашлялся. – Откуда-то плесенью завоняло… Эй, мелочь, ты не ошибся дверью?

Алекс стал медленно подниматься из-за парты. Мелькнули удивленные глаза Алисы Ветковской. За Алексом замаячил его приятель Крошка Ру.

Васильев сжал зубы, борясь с сильнейшим желанием сбежать. И кто только придумал, что он подговорил Алекса побить Быковского? Его от одного вида этого здорового десятиклассника дрожь пробирает.

– Мне поговорить, – Андрюха хотел это сказать как можно равнодушней, но голос его предательски сорвался.

– У меня чего-то со слухом? – нехорошо прищурился Алекс. – Или где-то что-то пропищало?

Десятиклассники одобрительно засмеялись. Здесь тоже любили развлечение, а до конца уроков ничего веселого не ожидалось.

Андрюха прогнал застрявший в горле комок и для уверенности сделал шаг вперед.

– Я хочу спросить. Выйдем?

Алекс с тоской огляделся вокруг, зацепился взглядом за стоящего рядом Крошку Ру.

– Ру, ты у нас специалист по детям, объясни ему, куда надо идти, а то ведь я больно сделаю.

В порыве отчаянья Васильев схватился за первую парту.

– Я не уйду! Мне надо поговорить! Алекс!

Ветка, сидящая рядом, долго переводила удивленные взгляды с одного лица на другое.

– Алекс, – позвала она.

– Не рыпайся! – рявкнул Алекс. – Мне эта благотворительность надоела! Если я еще одного голопузого здесь увижу, точно прибью! Ру, выкинь его!

Крошка неторопливым лайнером двинулся по проходу.

– Алекс! – Андрюха побежал к учительскому столу. – Мне надо только узнать, кто тебе сказал, где у нас проходила вечеринка!

Загрохотали парты. Неспешный Крошка Ру вовремя отскочил в сторону, чтобы не попасться на пути разъяренного Алекса.

Васильев протиснулся вдоль демонстрационного стола к окну, загоняя себя в ловушку – бежать отсюда было некуда.

– Я тебе сейчас такого Алекса устрою, – брызгая слюной, шипел Алекс, отшвыривая стул учителя. – Тоже мне, дружбан нашелся. Меня зовут Вячеслав Николаевич. Запомнил? И дави отсюда свои мозоли, пока я тебя в лепешку не раскатал.

– Алекс! – вскрикнула Ветка, но грозного Вячеслава Николаевича это не остановило.

– Тебе чего, сказать тяжело? – уперся Васильев, руками и ногами хватаясь за учительский стол.

– Ру, – с какой-то обреченностью оглянулся на приятеля Алекс и легким движением сгреб Андрюху в охапку. – Чеши отсюда! – гаркнул он ему прямо в лицо и поволок через класс.

– Так, так, так! – заторопилась вовремя появившаяся химичка. – Это что такое?

– А это, Людмила Ивановна, наши подшефные, – хихикнул кто-то. – Алексеев воспитательную работу проводит.

– Васильев, ты что здесь делаешь? – Толстая химичка не успела отойти в сторону, и Алекс уронил на нее Андрюху. – Васильев, что у вас происходит?

– Да я… – начал Андрюха, но Алекс поволок его дальше.

– Он извиняется, Людмила Ивановна, – буркнул за него Алекс. – Он больше не будет.

Васильева выволокли в коридор.

– Катись отсюда!

Андрюхе отвесили пинок, отчего он пробежал несколько метров, не в силах остановиться.

Дверь за его спиной хлопнула, и Васильев вздрогнул, словно она ударила ему по голове.

Притихший на мгновение коридор снова загомонил. Толпа учеников, обтекая Андрюху, бежал в разные стороны.

Жизнь вокруг клубилась и переливалась разными цветами, и только перед взором Васильева все тускнело, словно какой-то злой колдун бежал перед ним и намеренно смывал все краски.

Зазвенел звонок. Коридор опустел. Щелкнула, закрываясь, дверь какого-то кабинета, а Васильев продолжал стоять, все еще чувствуя на своем плече тяжелую руку Алекса.

Наверное, впервые за всю свою долгую четырнадцатилетнюю жизни Андрей ощутил, насколько он никому не нужен на этой огромной планете Земля, в этой многолюдной школе, в этом пустом оглохшем коридоре. Он подумал, что ничего не изменится, если его вдруг не станет, если он по мановению волшебной палочки исчезнет.