Ключ Сары - Татьяна де Ронэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не сводя глаз с Евы и матери, девочка спросила себя, правы ли были родители, оберегая ее от всех тревожных и тяжелых новостей, держа ее в неведении. Правы ли были, когда не стали объяснять, почему все так изменилось для них с начала войны. Как в тот день в прошлом году, когда муж Евы не вернулся. Он исчез. Куда он пропал? Никто не хотел ей говорить. Она терпеть не могла, когда с ней обращались как с ребенком. Терпеть не могла, когда взрослые переходили на шепот, стоило ей зайти в комнату.
Если бы они ей сказали, если бы сказали все, что знали сами, ей было бы сегодня легче?
– Со мной все в полном порядке, просто немного устала, и все. Ну, кого вы еще сегодня ждете?
Прежде чем Эрве успел ответить, в комнату зашел Кристоф – воплощение истинно парижского шика, весь в изысканной гамме цветов – в хаки и молочно-белом, и с ароматом духов класса люкс. Кристоф был чуть моложе Эрве, круглый год ходил загорелым и стягивал волосы с пробивающейся сединой в хвост на затылке, «а-ля Карл Лагерфельд».
В ту же секунду в дверь позвонили.
– Ага, – сказал Кристоф, посылая мне поцелуй, – это, наверно, Гийом.
И побежал открывать.
– Гийом? – поинтересовалась я у Эрве.
– Новый друг. Работает в рекламе. Разведен. Умный парень. Тебе он очень понравится. Нас будет всего четверо. Остальные уехали за город, все-таки три дня выходных.
Гийом был высоким, темноволосым, ближе к сорока. Он принес ароматизированную свечу и букет роз.
– Познакомься, это Джулия Джармонд, – представил меня Кристоф. – Наша любимая подруга-журналистка, мы знаем ее еще с тех пор, когда ты был совсем юным.
– То есть со вчерашнего дня… – пробормотал Гийом с чисто французской галантностью.
Я старалась почаще улыбаться, зная, что Эрве следит за мной. Странно, ведь в любое другое время я бы доверилась ему. Рассказала бы, как странно я себя чувствую всю последнюю неделю. О проблемах с Бертраном. Я всегда стойко переносила провокации мужа, его иногда очень неприятный юмор. Меня это никогда не задевало и не смущало. Но сейчас все переменилось. Раньше я восхищалась его умом, присущим ему сарказмом. Я только больше влюблялась в него.
Люди смеялись его остротам. Они его даже немного побаивались. За его неотразимым смехом, искристыми синими глазами и чарующей улыбкой скрывался человек жесткий и требовательный, привыкший получать все, что захочет. Я сносила все это, потому что всякий раз, когда он понимал, что задел меня, он приносил извинения, не жалея цветов и подарков. И страстной любви. Именно в постели наша связь с Бертраном становилась истинной – там никто ни над кем не стремился взять верх. Я вспомнила, как Чарла однажды сказала мне после какой-то особенно едкой тирады моего супруга: «Интересно, этот монстр хоть изредка обращается с тобой по-человечески?» Потом, увидев, что я слегка покраснела, добавила: «Господи! Вот теперь картина ясна. Воссоединение на постели. Дело сильнее слов!» И она вздохнула, похлопав меня по руке. Почему же сегодня вечером я не стала откровенничать с Эрве? Что-то меня удерживало. Я так и не промолвила ни слова.
Когда мы расселись за большим восьмиугольным столом, Гийом спросил меня, в каком издании я работаю. Я ответила, но на его лице ничего не отразилось. Французы не знали «Seine Scenes». Его читали только живущие в Париже американцы. Мне было все равно. Я никогда не гонялась за славой. У меня была хорошо оплачиваемая работа, которая оставляла мне свободное время, несмотря на приступы деспотизма у Джошуа, и меня это вполне удовлетворяло.
– И над чем вы сейчас работаете? – вежливо спросил Гийом, наматывая на вилку зеленые тальятелле.
– Над Вель д’Ив, – ответила я. – Скоро будет шестидесятилетний юбилей.
– Ты имеешь в виду ту облаву во время войны? – уточнил Кристоф с полным ртом.
Я собиралась ответить, когда заметила, что вилка Гийома застыла между его ртом и тарелкой.
– Да, та большая облава на Зимнем велодроме, – подтвердила я.
– Но ведь дело было где-то за пределами Парижа? – продолжал Кристоф, не прекращая жевать.
Гийом мягко положил вилку. Его глаза не отрывались от моих. Темные глаза, изящные, четко очерченные губы.
– Нацистские штучки, я полагаю, – сказал Эрве, подливая еще шардоне. Никто из них двоих, кажется, не заметил, как исказилось лицо Гийома. – Нацисты хватали евреев во время Оккупации.
– На самом деле это были не немцы… – начала я.
– Это была французская полиция, – прервал меня Гийом. – И это произошло в центре Парижа. На стадионе, где проходили знаменитые велосипедные гонки.
– Ну да? Правда? – удивился Эрве. – А я думал, что это были нацисты и где-то в пригороде.
– Я изучаю информацию по теме вот уже неделю, – пояснила я. – По приказу немцев, это да, но все сделала французская полиция. Ты не проходил это в школе?
– Я уже не помню. Но вряд ли, – признался Кристоф.
Глаза Гийома снова уставились на меня, словно он пытался что-то выведать. Меня это смутило.
– Просто в