Стражи Сердца. Единственная для пустынников - Кира Евгеньевна Полынь

— Тайна, принцесса. Хочет кое-что разузнать. Так что пока нам придется побыть вдвоем. Надеюсь, я тебе не в тягость.

— Если честно, я жутко устала и хочу лечь, — призналась я. — Голова раскалывается.

— Конечно. Ложись, я посижу в кресле.

Не став спорить, Ворон поднялся с кровати и устроился напротив, в кресле, между шкафом и завешанным окном, разминая затекшую шею и лениво покачивая ногой.

Мне ничего не оставалось, кроме как взять свою ночную одежду, укрыться в небольшой и пустой гардеробной и стянуть чужой наряд с плеч. Распустив до конца просохшие волосы, расправила пальцами волны и вышла, стараясь как можно быстрее оказаться в постели.

— Спокойной ночи, Лирель, — негромко произнес Ворон. Я затушила единственную свечу, не удержавшись от вопроса:

— А как давно вы с Тайпаном знакомы?

— Хочешь убедиться, что я знаю его достаточно для своих заявлений? — не в бровь, а в глаз спросил он, слишком быстро разгадав мои помыслы. — Давно. Больше чем жизнь, наверное. Он мой покровный брат, что дает мне полную уверенность о том, что в его голове.

— Спокойной ночи, — буркнула в ответ, услышав многозначительное хмыканье. Натянула одеялом почти до макушки и закрыла глаза.

Сон не шел.

Я невольно вслушивалась в чужое дыхание и в звуки за дверьми, пытаясь услышать шаги Тайпана, возвращающегося в свою комнату. Которые я, честно признаться, не слышала никогда, даже не представляя, как они звучат.

Тревожная дремота все же смилостивилась, пряча в свои объятия. Растеряв концентрацию, я невольно задремала, неглубоко провалившись в сон. И уже даже яркость сновидений начала понемногу заполнять сознание, как дышать стало неожиданно тяжело.

Открыв глаза, я увидела нависающего надо мной Ворона, который накрыл мой рот ладонью, а к своим губам прижимал палец, приказывая молчать.

Где-то за дверью послышалось какое-то шуршание, привлекшее наше внимание, и пустынник, дернув головой, намекнул мне притвориться спящей, а сам отошел, почти полностью растворяясь в темноте.

Ручка негромко повернулась — с легким скрипом, словно кто-то точно знал, в какой момент она может щелкнуть. Дверь приоткрылась, впуская в комнату тонкую полосу света из коридора. Стараясь выглядеть неподвижной, я осторожно приоткрыла глаза, вглядываясь в черный силуэт, приближающийся с опасной медлительностью.

В руках у него было что-то большое, и пока я соображала, что это, мне на лицо опустилась подушка, перекрывая доступ к воздуху, отчего я резко задергалась, тут же ее сбросив.

— Кто такой? — прошипел пустынник, и в полумраке я заметила его за спиной нападавшего, который почему-то стоял смирно и не дергался, словно оцепенев.

— А ты? — нагло ответил мужчина, и только тогда я разглядела сверкнувшее гранью лезвие, прижатое к его горлу так близко, что слегка вдавливалось в кожу.

— Хочешь поиграть, умник? — спросил пустынник, и от его тона я поежилась.

Глава 15

Кровожадность даже не читалась между строк: она лежала на поверхности, качаясь на кровавых волнах последствий. Все-таки голос был еще одним оружием пустынника, способным доносить даже самые страшные мысли.

Непроизвольно я представила, как он может шептать мне на ухо самые грязные вещи, а я, завороженная, словно кобра — дудочкой факира, буду смиренно стоять, позволяя сделать с собой что угодно.

Хоть кинжал в спину, хоть…

Боги.

Наемник как-то странно крякнул и выгнулся, смешно растопырил пальцы и негромко застонал, не сумев скрыть боль.

— Кто ты и кто тебя прислал?

— Тебе какое дело? Я пришел за девчонкой, щенок, так что дай мне закончить, и мы с тобой распрощаемся, словно и не встречались, — перестав так выгибаться, мужчина шумно задышал, переводя дыхание. — Ей положено сдохнуть, как и ее мамаше.

Грязно сплюнув на пол, он оскалился, продемонстрировав слишком белые для простого бандита зубы.

— Давай, друг. Отпусти меня, и мы с тобой договоримся. Сколько ты хочешь?

— Заткнись, — и вновь наемник выгибает спину, задерживая от боли дыхание. — Как вошел сюда?

— Через дверь, — булькающий негромкий смех пробрал меня дрожью до самых колен, а пальцы на ногах словно покрылись инеем. — Прислуга впустила. Хозяйка была не против, кто же прогонит с порога голодного бродягу? Ш-ш-ш-ш! Прекрати, твар-рь…

— Не люблю, когда мне врут, — пояснил Ворон. — Тебя пустили по приказу Мадлен. Несколько часов назад.

— С чего ты?..

— Воняешь навозом, — рыкнул пустынник. — Сидел в сарае по меньшей мере час-два. Значит, ты явился почти сразу, как мы переступили порог.

— Госпожа ничего не знает, — поняв, что попался, наемник дернулся, но не пойми откуда взявшийся клинок не позволил. — Я просто вошел.

— Не-е-ет. Она отправила тебе письмо, сообщила, что ее кузина здесь, и ты примчался, до времени затаившись в конюшне. Ждал, когда свет в ее комнате потухнет, чтобы прийти и выполнить заказ. Так ведь, друг? — припомнив обращение, проговорил Ворон. — Только вот если сидишь в засаде, наблюдать надо внимательнее.

Его голос опустился до почти шипящих звуков, превращая тон в одну сплошную угрозу, словно змея застрекотала своей трещоткой, предупреждая о нападении.

— Тогда бы, возможно, не пропустил, как я карабкался в ее окно. Но ты слишком глуп для такого. Друг.

— Она не знала…

Бешено вращая глазами, под стон своего голоса, мужчина все сильнее опускался на колени, нелепо взмахнув руками и пугающе захрипев. Стукнувшись коленями об пол, он окончательно обмяк и, отпущенный Вороном, рухнул безжизненным мешком, распластываясь звездой у моих ног.

Я сидела ни жива ни мертва.

Руки дрожали, от лица отлила вся кровь, а глаза отказывались закрываться, распахнувшись так широко, что стало больно. В ушах стоял невыносимый гул, а мозг отказывался принимать увиденное. Не переваривая, утрамбовывая в меня информацию так, что появилась тошнота.

Я впервые видела убийство своими глазами, словно наивное дитя всю жизнь считая, что меня это никогда не коснется.

О чем я думала, отправляясь в это путешествие? Что меня всюду будут встречать с цветами и фанфарами, любезно открывая двери и смиренно кланяясь?! Почему я так глупо в это верила, идиотка?

Только сейчас до меня неожиданно дошла вся безвыходность моего положения. Это не шутки, не наивные предположения, а настоящая угроза, мечом зависшая над головой.

Меня только что пытались убить, а я даже двинуться не могу, глупо хлопая глазами и пытаясь шевельнуть хотя