Поединок во мраке - Татьяна Шубина

Горбушина переходила от камня к камню и не знала, что за ней зорко следили три ведьмочки и заново отрегулированная Черная Свинья Бригадируса. Новоклон и старохлам, поглощенные охотой, не замечали друг друга.

Увы, объект бродил по личному саду Черного Хозяина, запечатанному страшным заклятием. Соваться туда было самоубийством.

Галя осмотрела все камни, и вдруг перед ней возникла витрина большого магазина. Ноги понесли к нему девочку сами собой. Еще бы! За стеклом стояли компьютеры, лежали игры, коробки с конфетами, что-то цветное и пестрое в больших корзинах. Ну кто бы ни соблазнился?

«Посмотрю, а трогать ничего не буду», — решила она, подошла к двери и едва успела отскочить.

Витрина красивого магазина зашевелилась, строение сжалось, потемнело, и на его месте заметалась Черная Свинья.

Бедняга скакала и визжала:

— Выс нарывайтес, выс получитес пос бумс-бумс, старохламс!

Искусственные части ее тела дергались, тряслись и накалялись.

— Мыс еес захитрилис, — визжала слуга Бригадируса, — выманилис, ас выс, неучис!

А ведьмочки, заметившие наконец конкурента, резвились.

— Жалкие запчасти, ржавчина! — выкрикивали они.

По счастью, за своими разборками горе-охотники забыли о добыче, чем Галя и воспользовалась. Девочка побежала по узкой каменной тропе, удаляясь как можно дальше от страхолюдин. Когда она была уже довольно далеко, то сообразила, что все вокруг изменилось. Дорогу ей преградило большое кладбище.

Оно чем-то напоминало Домодедовское, где был похоронен Галин дедушка, и походило на чашу чудовищного стадиона.

Галя беспомощно оглядывалась. Ее явно заманили в ловушку.

Кресты и надгробия, погружаясь в болото, надвигались на нее, а тропа уходила прямо в гущу могил.

Галя не могла ступить ни шагу, всюду громоздились кучи венков и кладбищенского мусора, по болоту плавали гробы, из них вылезали скелеты и бросали ей в лицо болотную слизь.

Это резвились ведьмочки, Икс, Игрек и Зет. В руках у Зет была реторта, в которой они собирались доставить Самому живую душку и Галино сердце.

— Смотри, она должна отдать все сама, — Икс не обольщалась легкой победой.

— А что ей остается, будет тонуть, испытает естественный страх, — пробормотала Игрек и набросила на Галю ржавый погребальный венок.

Венок был тяжелым, и под его весом девочка сразу рухнула на колени.

— Не спеши! Помнишь, нас учили, что она должна оцепенеть от страха, а еще лучше потерять голову, — одернула сообщницу Икс.

— Чего, чего? — спросила Игрек.

— Ну засуетиться, заметаться, дать возможность страху испустить душу вон. Только тогда мы сможем поймать искру, вырвать сердце и закрыть реторту заклятием. По-другому не получится, возьмет и улетит душка, она несистемная, нам не принадлежит.

Зет вылезла из гроба и на глазах у Гали отдала Икс реторту.

Для Горбушиной Икс была вороном, сшитым из черных погребальных покрывал, который выхватил у мертвеца кость и закаркал, а покойник постучал в ответ зубами и завалился обратно в гроб.

— Любишь давать советы, вот и сделай что-нибудь сама, — прошамкала на самом деле Зет, решив избавиться от ответственности: пусть Икс ловит эту душу.

Зет решила, что легче отобрать реторту у товарки, чем душу у человека.

Икс, злобно каркая, кружила над Галей, норовя задеть ее крыльями.

Из последних сил Галя попыталась подпрыгнуть, но тут же шлепнулась в тину и, оказавшись по пояс в тягучей жиже, стала тонуть. Чем больше она дергалась, тем глубже погружалась.

Наконец болото, сыто рыгнув, сомкнулось над ней.

В эти секунды Галя вспомнила Солнце, полуденное, раскаленное, яркое-преяркое апрельское московское солнце.

Однажды она, Танька Плещеева, Мишка и Андрей (был такой мальчик, он потом ушел из их школы) заспорили, кто дольше всех сможет смотреть на Солнце открытыми глазами.

Уроки физкультуры у них проходили на улице, остальные одноклассники стали судьями и принялись хором считать:

— Раз! — Танька ойкнула и принялась тереть глаза.

— Р… — Мишка даже не дослушал остальные буквы.

Андрей продержался до «раз и…».

Затем настала очередь Гали, и она вытаращилась на Солнце.

Кажется, цифру пять она еще слышала, но потом резко ослепла и упала. Ее рвало, у нее болели глаза и голова. Некоторое время потом ей пришлось сидеть в комнате с занавешенными окнами, с повязкой на глазах.

А сейчас то огненное яростное Солнце как бы выплеснулось из нее и залило болотную гниль. Хлопнул взрыв, засверкали молнии, Галю подкинуло, и она упала на что-то твердое.

Никакого кладбища вокруг не было? как и болота. Клубился туман, расплывались с воплями какие-то ужасные морды. Так ловкие ведьмочки, немного опередившие Гнома Э, навсегда исчезли из Вечности, сожженные могучим апрельским светом.

Настолько сильной вспышки трудно было ожидать даже от зрелой души, а тут ну совсем маленькая душка выдает такой всплеск! Откуда у нее такой потенциал? Что творится с земными детьми?

Сам был всеведущ, но на этот раз не метал громы и молнии, а только нахмурился. Во многих местах тартарары пошли трещины.

Гном Э знал, что быть первым не всегда безопасно. Ведьмочки его опередили, но он-то крался за ними и прятался, поэтому отделался лишь сильнейшим ожогом. Пришлось срочно вернуться к себе на периферию, дабы восстановить силы, но он был уверен, что его время еще впереди.

Галя брела неведомо куда и вспоминала то, что будто бы давно забыла.

В первой четверти второго класса ее забирала из школы бабушка. И они тогда много беседовали о разных вещах.

— Главное для каждого человека не потерять свою живую душу, — говорила бабушка.

— А как можно потерять то, чего никто не видит? — Галя дернула ее за руку.

— Не все на этом свете можно увидеть глазами, — таинственно улыбнулась бабушка.

Маленькая Галя тогда мало что поняла, но почему-то запомнила.

«Только не надо себя жалеть, Горбушина, у тебя на это нет времени, — Галя выбрала по отношению к себе жесткую тактику. — И никаких расслабонов. Если даже это игра, проиграть в ней можно жизнь».

Молодая нелюдь, узнав, что ведьмочки исчезли, а Гном Э зализывает раны, обрадовалась: шанс каждого повышался.

Особенно ликовал серийный убийца, его-то возможности, как он полагал, были куда больше, чем у остальных. Он вышел на тропу охоты, ощущая приятное волнение, почти забытое здесь, но так хорошо знакомое по жизни на белом свете.

— То, что жертву можно сожрать — ясно, но будет ли это так же вкусно, как на Земле? — бормотал выдвиженец.

«Обещаю — будет. Лично для тебя, только один раз», — услышал он и затрепетал: Сам говорил с ним лично!

Глава 16

Игра с призраками

На втором этаже школы Димка наткнулся на секретаршу. Собственно, даже не наткнулся, это она выскочила из кабинета директора и схватила его за рукав свитера.

— Сверчков, тебя у вахтера ждет отец.

— А что случилось? — остановился Димка.

— Иди, не разговаривай, — секретарша развернула его в обратную сторону от кабинета физики.

Сверчок, недоумевая, вернулся на лестницу и, не доходя до дежурного вахтера, увидел Агента 007.

Тот был в своей неизменной кожаной куртке, бычья шея его налилась кумачом, маленькие глазки вцепились в Димку, как два бульдога.

Сверчок испытал жгучее желание развернуться и скрыться в классе, но Агент уже заметил его и махнул рукой:

— Давай! Мы с сестрой тебя заждались.

Вахтер теперь тоже смотрел на Сверчкова. Он знал, что у этого ученика нет, и не было никакой сестры, и подозревал, что 007 нагло лжет.

Агент, не дожидаясь пока Димка подойдет, сделал три громадных шага и положил ему на плечо тяжеленную ручищу. У Сверчкова бешено застучало сердце. Запястье 007 было аккуратно перебинтовано, а поверх бинта блестела та самая сеточка.

Димка как наяву вновь ощутил запах сырости, увидел фамильный склеп Капулетти и услышал истошный собачий визг…

— Что у вас с рукой? — спросил он, проверяя мелькнувшую догадку.

— Я у тебя на окладе? Давай, она ждать не любит.

Сверчка передернуло. Как странно Агент сказал о Стефании: «Она ждать не любит». Раньше он мог иронично называть ее нашей принцессой, а теперь отозвался как о каком-то пахане, главаре банды. Димка с тоской оглянулся и посмотрел на школу.

В больших окнах горело красное утреннее солнце, а в кабинете физики новый учитель делал перекличку.

Он дошел до буквы С.

— Савинков Александр.

— Здесь собственной персоной, — обстоятельно пробасил Сашка Кот.

— Сверчков Дмитрий, — произнес учитель, оглядывая класс.

Почему-то он догадывался, что этого ученика здесь нет, но ему так хотелось, чтобы тот присутствовал! Учитель поставил в журнале точку напротив Димкиной фамилии и задумчиво произнес: