Пять рек жизни - Виктор Ерофеев

ОКЕАН

На острове Сагар с оравой нищих детей и паломников я вхожу в теплую воду дельты. Молодой священнослужитель служит прямо на берегу службу в честь окончания путешествия. На моем лбу он обозначает глаз мудрости. Служитель крематория, весь в красном, вешает мне на шею гирлянду человеческих костей. Я похож на людоеда. Я Индией сыт по горло. Она достала меня благовонными силлогизмами, непролазной нищетой деревень, жестяными игрушками, ашрамным рупором Больших Слов с Большой Буквы, разгромленной армией населения в рваных пледах, натянутых на голову, отступающего по Смоленской дороге к Тадж-Махалу, тусклым светом фонарей, шелухой арахиса, мухами в однообразной острой пище. Надоело бороться с непониманием, медлительностью. - Как вы можете спокойно жить в этой стране? - спросил я в поезде учительницу санскрита в чистом виде. - У вас не разрывается сердце при виде народных бед? - Индийский народ сам виноват, - ответила учительница. - Он наказан за свои грехи. - Какие грехи? - обрадовался я решению вопроса о народе и интеллигенции. - Грехи эгоизма, - лаконично ответила она. - Вы согласны с этим? - спросил я своего калькуттского гида Шанти, образца индийского интеллигента. - Индийский народ нищ в результате колониализма и нынешней бюрократии! - Что же делать? - Индия морально пойдет на поправку, если несчастных вдов прекратят, по традиции, подталкивать к самоубийству. - Неужели их подталкивают? - пришла в журналистский ужас фрау Абер. - Нам нужен порядок и сильная власть, -продолжал Шанти. - Мы не доросли до демократии. Нам нужен Гитлер. - Что??? - возопила фрау Абур. - Гитлер убил шесть миллионов евреев! - Евреи отказались помочь ему деньгами в деле восстановления Германии, спокойно парировал индийский интеллигент. Ни слова не говоря, я иду в сторону океана. Фрау Абер, немка-для-русского, с оравой нищих детей и паломников, во французском купальничке, бежит за мной. - Но это невозможно! Я не сяду с этим монстром в одну машину! -Смирись, гордый человек! - смеюсь я, моча в Индийском океане мои стоптанные тапки. Бог - един. Именно к этому подводит Индия, в пантеоне которой триста тридцать миллионов богов. На трех индусов - один бог. Богов больше, чем коров, а коровы везде: в горах, в Ганге по глаза в воде, поперек шоссе, на платформах вокзалов. Калькутта не в счет. Боги похожи на мельницы - они многоруки. Среди них Кали царица мира. Они ползают, щипаются, скалят зубы, показывают язык. Поверь хоть в одного, хоть в общую мамку Кали - и жизнь удалась! Езда в Индию целебна до тех пор, пока свастика из нацистского символа не перевернется в сознании в вековечный символ движения.

ЛЕТАЮЩИЕ АЛЛИГАТОРЫ НАД МИССИСИПИ

УБОРНАЯ БОГОВ И ГЕРОЕВ

Я чувствую себя Колумбом. С этим чувством вхожу в уборную. - Америку нужно открывать заново, - говорит капитан перед зеркалом, переодеваясь в форму американского капитана. - В Америку надо входить, как в фильм. Лора, кто у меня родители? Лора! Нет ответа. -Лора, ты где?! - Я - здесь! - донеслось из соседней комнаты. - Я примеряю лифчик! Ваш папа ирландец, мама - русская. - Почему я тогда не говорю по-русски? - Мама хотела сделать из вас стопроцентного американца. - Дура мама! Из какого она города? - Из Пинска или из Двинска. Нет, из Гданьска! - Гребаный Голливуд! - вскричал капитан. -А ты кто? - спросил он, увидев меня. - Я - Колумб, - сказал я. - Покажи Лоре фотографию своей дочери, - подмигнул мне капитан, - и ты получишь бесплатно напиток дня: безалкогольный коктейль "Пароходный рассвет". - Все правильно, - сказал помощник, откладывая газету. На голове у него была красная, с длинным козырьком кепка, на которой гигантскими буквами было написано "ЦРУ". - Они индейцев считали за диких зверей, а теперь сами перестали быть людьми. - Оторвались от человеческого образа, -сказала Лора Павловна, появляясь в дверях без лифчика. - Классные груди! - с волнением одобрил помощник капитана, пригубив чашку чая с молоком. - Вот это груди, а не то, что у них - надувные резинки! - Глазной насильник! - напустилась на него Лора Павловна. - Отвернись! Мы в Америке! - Мне все можно! - захохотал помощник капитана. - Я - создатель новой религии. Религия сверхсчастья. Миллиарды долларов на сверхсчастье. Президент США у меня в кармане! - Христианская религия? - спросил я. - Почему христианская? - отозвался помощник. - Научная. Цифровая. - Я - имя звука и звук имени, - нежным голосом запела Лора, бесстыдно вертясь перед помощником, - жена и девственница, мать и дочь. - Хватит! - прикрикнул на нее капитан. -А это что? Снова немка? Почему она чернокожая? Немка обиженно сделала брови домиком. - Я думал, так будет веселее, - сказал помощник капитана. - Перекрасьте, - резко сказал капитан. Немка приобрела арийские очертания. - Хай! У нее самое неизгладимое впечатление от рек - стыд и позор оставленности в Нью-Дели. Ей каждую ночь снится это, - наябедничал "цеэрушник". - Я запрещаю! - взвизгнула немка. - Не пыли, - посочувствовал я. - Немка с сосцами волчицы, - приветливо обратилась к ней Лора Павловна. Депрессивная крыса. Образ врага.

ЭТНОГРАФИЯ

Не успел я высадиться в Америке, как американцы окружили меня на зеленой лужайке. Их было несметное количество. Они визжали, подпрыгивали, попукивали от удовольствия. Они тянули ко мне свои ручки, пытаясь дотронуться до моей одежды. Каждый хотел чем-то похвастаться и показать самое дорогое, что у него есть. Одни американцы показывали мне свои рыбы, которые они поймали в Миссисипи, другие - своих детей, третьи тыкали пальцами в свои автомобили, четвертые демонстрировали искусство хождения на руках, катание на большом шаре, полет на аэроплане, приготовление пиццы, вязание веников, игру в бейсбол. Я жал всем руки и целовал в обе щеки. Кто-то показал мне забор Тома Сойера. Кто-то принес картины Энди Урхола. Завязалась непринужденная дискуссия. Какие-то технари замучили меня историей о будущем компьютеров. У компьютеров, оказывается, вот-вот появится самосознание, и они будут отказываться выполнять политически неграмотные команды. Я принялся спорить, но технари стояли на своем. - Дикость! - фыркнула немка. - Америку слишком легко критиковать, -нахмурился капитан. - Дикарей надо использовать, - сказал помощник. - Техника бесконечных возможностей в руках глупых людей опасна для жизни, изрек я. После отплытия капитан произнес речь о принципах навигации на Миссисипи. Обязательная лекция для тех пассажиров, кто интересуется навигационными аспектами круиза. Затем за дело взялся помощник. Он рассказал о правилах пароходной безопасности. - В Америке все начинается с правил безопасности, - сказал помощник. - Хотите улучшить качество своей жизни, заполните эти анкеты и несите по пять долларов. Пассажиры принялись заполнять анкеты. - Хочешь разбогатеть, работай со мной, -сказал мне помощник. - Не связывайся с ним, - сказала Габи. -Давай лучше презирать американцев. - И что дальше? - засомневался я. - Напишем о них гадости. - Зачем? - Надо жить честно, - сказала Габи. - Я помогу тебе найти дочку, - сказал помощник. - По рукам, - согласился я. Когда стемнело, американцы разожгли костры. - Смотрите все вон туда, - сказал я американцам, показывая на луну. - Ну, как вам нравится американский народ? - спросила меня Сюзан Зонтаг в нью-йоркском баре. Она была на меня обижена, потому что я опоздал на двадцать минут. Она забычилась от возмущения. Она, как выяснилось, никогда в жизни не ждала мужчину больше пятнадцати минут. Я сказал, что мне было очень трудно убежать от американцев, но помогла луна. - Они прикидываются? - спросил я. - Это необратимо, - сказала она, понизив голос и беспокойно оглядываясь по сторонам. У меня создалось впечатление, что сейчас нас схватят и арестуют. - Сторонитесь академических кругов, - сказала Сюзан Зонтаг. - Стадо баранов. - Писатели? - Да вы что! - Кто тут нормальные люди? - Почему вы опоздали на двадцать минут? - с мукой спросила меня совесть американской нации. - Я больше не буду, - ответил я. Я вышел из бара и пошел вверх по вечернему Манхэттену, не зная, что делать. Нью-Йорк, как глобус, крутился у меня на пальце. Я люблю Нью-Йорк. В нем столько же энергии, сколько в Риме- неба. СМЕРТЬ НЕГРА Я сделал глупость. Я убил негра. Все началось с того, что я позвонил Ольге. Это единственная общая подруга. Она живет через реку, в Нью-Джерси. - Я начал новую жизнь, - сказал я, когда она взяла трубку. - Хочешь, приеду? - сказала она. - Это и есть твоя новая жизнь? - спросила Ольга в японском баре по-русски, кивая на немку. - Это твоя новая жизнь, - сказал я. - Хочешь попробовать? Мы стали быстро напиваться теплой японской водкой. -Я никогда не считал Чарли Чаплина американцем, - вдруг сказал я. - Вокруг него в фильмах были американцы. Они на него наезжали. Он только расшаркивался. Теперь мне кажется, он хотел спасти Америку. Он яростно сопротивлялся, а не расшаркивался. Не получилось. Они победили. - Зачем тебе реки? - спросила Ольга. -Почему не океаны? - Реки, крокодилы, - ответил я. До сих пор американцев воспринимали как отклонение. Так, видимо, оно и было. Но они перешли границу отклонения. Завершив основной цикл иммиграции, они обрели статус туземцев, никем еще не описанных. Я шел впереди, они - сзади. У них блестели глаза. В гостинице мы разбомбили мини-бар, смешали все со всем и занялись тем, что когда-то называлось "морской бой". Мы с Ольгой выкатили немку на середину комнаты, как Царь-пушку, и принялись гладить по голове; мы гладили ее нежно по шелковистым волосам, мы гладили ее остервенело по медной щетине, мы читали наизусть письма Рильке к Цветаевой, мы ворковали, завинчиваясь все глубже и глубже в европейский предмет саморазрушительных желаний, пока она не выстрелила с такой силой, что нам в знак протеста застучали ботинком в стену. -Дух Хрущева! - восстала из мертвых Габи, блаженно потирая ягодицы. - Ребята, какие вы умные! Я вам завидую по-хорошему! - разволновалась Ольга. - Не понимаю роль Лоры Павловны в моей жизни, - сказал я Ольге, когда она одевалась. - Лора Павловна - мать твоей дочери Лорочки, - объяснила Ольга. - А я - ваша общая подруга. - Значит, она раздвоилась, - сказал я, -на маму и дочку, как обещала. - О чем ты? - спросила Ольга. - Дай сорок долларов на такси. - Я хочу забрать дочку из этой страны, -сказал я. - Америка - гадость, - сказала Ольга с большим отвращением. - Что же вы все, как дурочки, уехали в эту гадость, а Лора Павловна -так даже с пузом? -возмутился я. - Где она теперь? - Страшная история, - сказала Ольга. -Лора Павловна со своим негром поругалась. Негр продал Лорочку в подпольный бордель малолеток. Я остановил такси и поехал в Гарлем. Нашел этого ублюдка на кухне. Он ругался с поварами, которые готовили сладкую негритянскую жижу. - Чего приехал? - спросил он. -Догадайся. - Я выгнал ее. Оказалась стервой, - сказал ублюдок. - Где они? - закричал я. - Не знаю, - сказал ублюдок. - Ты продал Лорочку в бордель! - Ты бредишь, парень! Я схватил кухонный нож и набросился на него. - Они на Миссисипи, - закричал ублюдок, убегая от ножа. Мы стали носиться вокруг жаровен. Повара разбежались. Падали кастрюли. - Они на Миссисипи, - кричал ублюдок. -Лора поет в казино. Я вылил ему на голову негритянский суп с черной фасолью. Он завизжал от ужаса. Он поскользнулся. - В каком казино? Назови город! - Не знаю! Я замахнулся ножом. - Что ты сделал с Лорочкой? - Ничего. - Но ты изнасиловал ее! - Нет! - Мне сказала Ольга! - Я спал с ней только один раз. Я крякнул и всадил ему нож в грудь по рукоятку.