Творения, том 3, книга 1 - Иоанн Златоуст

[1] Здесь Златоуст соединяет два случая исцеления: с дочерью хананеянки и с отцом другого беснующегося.

[2] С греческого текста Нового Завете точный перевод слов "???? ??? ??????????" - "об усопших", а не "о умерших", как в славянском и русском синодальном переводах.

БЕСЕДЫ О НАДПИСАНИИ КНИГИ ДЕЯНИЙ

БЕСЕДА о тех, которые не пришли в церковное собрание; о том, что не должно оставлять без внимания надписания божественных писаний; о надписи на жертвеннике и о новопросвещенных

Этой беседой начинается ряд бесед, всего пять, по вопросу о надписании книги Деяний; в первой из них говорится о самом заглавии книги, во второй - об авторе, в третьей - о начале книги и о различии между действием и чудом, в четвертой - о пользе чтения Св. Писания, в пятой - о том, почему книга Деяний Апостольских читается в Пятидесятницу. Вторая из этих бесед дошла до нас лишь в недостаточном и даже искаженном виде, почему она и отнесена бенедиктинскими издателями к концу III тома.

1. Что это? Чем далее простираются у нас праздники, тем малочисленнее делаются собрания. Но не будем нерадивыми мы - присутствующее; собрания делаются меньшими по количеству, но не меньшими по усердию, меньшими по числу, но не меньшими по расположению. Они делаются меньшими, "дабы открылись между вами искусные" (1Кор. 11:19), для того, чтобы мы узнали - кто приходит в годовой праздник по привычке, кто по расположению к божественным изречениям, кто по желанию слушать о духовных предметах. В предыдущий воскресный день весь город быль здесь, ограды были наполнены, народ уподоблялся волнам, приливавшим и отливавшим; но для меня ваша тишина вожделеннее тех волн, для меня ваше спокойствие достопочтеннее того шума и смятения. Тогда можно было считать присутствовавшие тела, а теперь - души, исполненные благочестия. Если бы это собрание, малочисленное и состоящее больше из бедных, и то собрание, многочисленное и составленное больше из богатых, - если бы оба эти собрания кто-нибудь захотел положить на весы для взвешивания, то нашел бы, что первое имеет перевес. Вы меньше по количеству, но, достопочтеннее по усердию. Так бывает и с взвешиваемыми вещами: если бы кто, взяв десять золотых статиров, положил их на одну чашку весов, а на другую чашку сто медных монет, то сто медных монет перетянули бы весы на свою сторону; но десять золотых по превосходнейшему свойству своему имеют перевес над ними, как важнейшие и драгоценнейшие по существу своему. Так немногие по числу бывают драгоценнее и полезнее многих. Но что я представляю вам примеры от обыкновенных предметов, когда нужно привести изречение Божие, свидетельствующее об этом? Что же говорится в нем? "Лучше один праведник", творящий волю Господню, "нежели тысяча грешников" (Сир. 16:3). Бывает, подлинно часто бывает один человек равноценен тысячам. И что я говорю: один человек бывает равноценен тысячам? Бывает важнее и достопочтеннее и самой вселенной. Свидетельство на это я представлю из слов Павла. Упомянув о людях бедных, гонимых, оскорбляемых, угнетаемых, он говорит так: "скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин" (Евр. 11:37,38). Что говоришь ты? Ужели мир не стоил их, терпевших лишения и озлобления и не имевших отечества? Разве ты не видишь, сколь немногих ты противопоставляешь столь многим? Вижу, говорит, потому и сказал я, что "мир не был достоин" их. Я хорошо знаю свойства этих монет. Поставив землю и море, царей и правителей, и вообще весь род человеческий, и противопоставив им двух или трех бедных, я смело могу сказать, что эти бедные весят больше. Они были изгоняемы из отечества, но имели отечеством горний Иерусалим; они проводили жизнь в бедности, но были богаты благочестием; они были ненавистны людям, но любезны Богу. Кто же это были? Илия, Елисей и все подобные им. Не смотри на то, что они нуждались в необходимой пище, но на то, что уста Илии заключили и отверзли небо, а милоть его обратила назад Иордан.

Представляя это, я и радуюсь и скорблю: радуюсь о вас, присутствующих, а скорблю о тех, не присутствующих; очень скорблю, печалюсь и сокрушаюсь сердцем. И кто из людей самых нечувствительных не станет скорбеть, видя, что дела диавола удостаиваются большей ревности? Между тем, если бы они удостаивались даже равной ревности (с делами благочестия), и тогда не было бы нам никакого прощения, никакого оправдания; а когда они удостаиваются гораздо большей, то какое остается нам оправдание? На зрелища приглашают каждый день, и никто не ленится, никто не отказывается, никто не ссылается на множество занятий; но, как готовые и свободные от всякой заботы, бегут все: ни старец не стыдится своей седины, ни юноша не боится пламени своей природной похоти, ни богатый не опасается унизить свое достоинство. А когда нужно идти в церковь, тогда, как бы нисходя с какой-либо высокой степени и унижая свое достоинство, он медлит и идет лениво и потом надмевается, как будто он сделал какое-нибудь одолжение Богу; в театр же где он видит и слышит развратное, спешит, не думая унизить ни себя, ни свое богатство, ни благородство. Желал бы я знать, где теперь те, которые в тот день беспокоили нас, - потому что присутствие их было причиною беспокойства; желал бы знать, что они делают, какое дело, более необходимое, чем занимающее теперь нас, заняло их. Но никакого у них нет занятия, а одно только тщеславие. Что же может быть безумнее этого? Для чего ты, человек, высокомудрствуешь и думаешь, что делаешь нам одолжение, если, пришедши сюда, бываешь внимательным и слушаешь то, что относится к спасению твоей души? Для чего это, скажи мне? И чем ты превозносишься? Богатством? Шелковыми одеждами? А того не подумаешь, что они - пряди червей и изобретения иноплеменников; что их употребляют и блудницы, и развратники, и расхитители гробниц, и разбойники? Познай истинное богатство и оставь эту надменную и пустую гордость; размысли о тленности своей природы. Ты - земля и пыль, пепел и прах, дым и тень, трава и цвет травный. И такою природою, скажи мне, ты гордишься? Что может быть смешнее этого? Но ты начальствуешь над многими людьми? А что пользы в этом, когда ты, начальствуя над людьми, сам пленник и раб страстей? Как если бы кто-нибудь дома подвергался побоям и получал раны от рабов, а вне, по выходе на площадь стал гордиться начальством над другими, - так и тебя бичует тщеславие, наносит тебе раны распутство, ты - раб всех страстей, и ты гордишься, что начальствуешь над своими соплеменниками? О, если бы ты действительно начальствовал над ними, был равным им по чести!

2. Я говорю это для обвинения не богатых, а худо пользующихся богатством. Богатство не зло, если мы захотим пользоваться им, как должно; а зло - гордость и тщеславие. Если бы богатство было злом, то мы все не молились бы войти в недра Авраама, который имел триста семнадцать рабов, рожденных в его доме. Богатство, следовательно - не зло, а зло - беззаконное употребление его. Как прежде, говоря о пьянстве, я не вино осуждал - потому что "всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением" (1Тим. 4: 4); - так и теперь я не богатых обвиняю и не богатство осуждаю, а худое употребление богатства, истрачиваемого на распутство. Потому оно и называется богатством (???????), чтобы мы распоряжались (?????????) им, а не оно нами; потому оно и называется стяжанием (???????), чтобы мы владели (?????????) им, а не оно нами. Для чего же раба ты делаешь своим господином? Для чего извращаешь порядок? Но я желал бы знать, что делают теперь не пришедшие в собрание и чем они занимаются. Они или играют в кости, или непременно занимаются житейскими делами, исполненными беспокойства. А если бы ты, человек, присутствовал здесь, то был бы в покое и в пристани; домоправитель не пришел бы беспокоить тебя, управитель не смущал бы, раб не тревожил бы житейскими делами, и никто другой не огорчал бы тебя; проводя время спокойно, ты наслаждался бы слушанием божественного учения. Здесь нет никаких волнений, нет никакого смятения, но благословение, молитвы, духовное собеседование, преселение на небо; отсюда вышел бы ты, получив залог царства небесного. Для чего же ты, оставив эту богатую трапезу, перешел к другой, неприятнейшей, и, оставив пристань, променял тишину на беспокойство? Прискорбно, что нет здесь бедных, которые тогда присутствовали, но не так прискорбно, как то, что нет здесь богатых. Почему? Потому, что бедные, содержа себя трудами рук своих, имеют необходимые занятия, заботятся о ежедневной работе, пекутся о пропитании детей, наблюдают за женою, и если бы не трудились, то не могли бы поддерживать своей жизни. Говорю это не с тем, чтобы составить речь в защиту их, но чтобы показать, сколь большего осуждения достойны богатые… Чем большими пользуются они удобствами, тем большего достойны осуждения, потому что ничто подобное не удерживает их.