Творения, том 3, книга 1 - Иоанн Златоуст

Услышав это, он не выразил неудовольствия, не возроптал, не сказал Врачу: что это? - я пришел исцелиться от одной болезни, а Он исцеляет от другой? - это предлог, обольщение, прикрытие слабости, - Ты отпускаешь грехи, которые невидимы? Ничего такого он не сказал и не подумал, но ожидал, предоставив Врачу принять путь к врачеванию, какой Ему угодно. Поэтому и Христос не пришел к нему, а ожидал, чтобы он пришел, дабы показать веру его всем. Разве не мог Он сделать доступ удобным? Но ничего такого не сделал, для того, чтобы всем показать его усердие и пламенную веру. Как к тому, который страдал тридцать восемь лет, Он пришел сам потому, что при нем никого не было, так этого, имевшего многих ближних, Он ожидал к Себе, дабы и этого веру сделать явною чрез его принесение, и того одиночество показать нам чрез свое пришествие к нему, и дабы, как усердие первого, так и терпение последнего открыть всем, особенно же тогда присутствовавшим. Завистливые и человеконенавистные иудеи обыкновенно ненавидели благодеяния, получаемые ближними, и подвергали подозрению чудеса Христовы, то, говоря, что Он исцеляет в субботу, то, указывая на жизнь получавших благодеяния: "если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему", (Лк. 7:39), - не понимая, что врачу особенно свойственно обращаться с больными и всегда находиться среди недужных, а не убегать и не удаляться от них. Это и сам Он, обращаясь к ним, говорил: "не здоровые имеют нужду во враче, но больные" (Мф. 9:12). Итак, чтобы они опять не обвиняли Его в том же, Он наперед показывает, как пришедшие достойны врачевания за веру, которую они оказали. Поэтому Он обнаружил и одиночество того расслабленного, и пламенную веру и усердие этого; поэтому того Он исцелил в субботу, а этого не в субботу, дабы ты, видя, что иудеи и в другие дни обвиняют и порицают Христа, знал, что и тогда они обвиняли Его не за несоблюдение закона, но по своей нестерпимой зависти. Почему же Он не приступил наперед к исцелению расслабления, а сказал: "чадо! прощаются тебе грехи твои"? И это сделано весьма мудро. Так и врачи обыкновенно прежде не болезни лечат, а истребляют их источники; например: часто, когда глаза страдают от дурных мокрот и гнойной влаги, врач, оставляя пользование больной вежды, лечит голову, где находится корень и источник болезни. Так сделал и Христос, истребляя наперед источник зол. А источник и корень и мать всех зол - грех. Он расслабляет наши тела; он производит болезни. Поэтому и здесь Христос говорит: "чадо! прощаются тебе грехи твои", - и там сказал: "вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже", выражая теми и другими словами, что эти болезни произошли от грехов. И вначале, в первые времена по сотворении, болезнь вошла в тело Каина от греха. Он после братоубийства, после такого преступления, получил тогда расслабление в теле, потому что "трясение" значит не что иное, как расслабление (Быт. 4:14). Когда сила, скрепляющая это животное (тело), делается слабою и уже не может поддерживать все члены, то оставляет их без своей помощи, после чего они, опустившись, трясутся и колеблются.

6. Это выразил и Павел. Укоряя коринфян в некотором грехе, он сказал: "оттого многие из вас немощны и больны" (1Кор. 11:30). Поэтому и Христос наперед уничтожает причину зол, и словами: "чадо! прощаются тебе грехи твои", оживляет ум расслабленного, ободряет упадшую его душу; слова стали делом и, вошедши в совесть, коснулись самой души и прекратили всякое уныние. Подлинно, ничто не доставляет столько удовольствия и не дает столько дерзновения, как возможность ни в чем не обвинять самого себя. "Чадо! прощаются тебе грехи твои".

Где отпущение грехов, там и усыновление. Так и мы не прежде можем назвать Бога Отцом, как омыв грехи в купели святых вод. Когда мы выходим оттуда, сбросив это худое бремя, тогда и говорим: "Отче наш, сущий на небесах!" (Мф. 6:9). Почему же с болевшим тридцать восемь лет Он поступил не так, но прежде исцелил его тело? Потому, что в нем продолжительностью времени были истреблены грехи: великость искушения может облегчать бремя грехов, как и о Лазаре Господь говорит, что он получил в жизни свое злое и здесь утешается (Лк. 16:25). И в другом месте говорит: "Утешайте, утешайте народ Мой… говорите к сердцу Иерусалима… ибо он от руки Господней принял вдвое за все грехи свои" (Ис. 40:1,2). И еще пророк говорит: "Господи! Ты даруешь нам мир; ибо и все дела наши Ты устрояешь для нас" (Ис. 26:12), выражая, что наказания и мучения доставляют прощение грехов; и из многих других мест можно доказать это.

Таким образом, мне кажется, Господь не говорил тому расслабленному об отпущении грехов, а только предостерег его на будущее время потому, что продолжительностью болезни грехи его уже были изглажены; или, если не так, то потому, что он еще не знал ничего великого о Христе; поэтому Он наперед и приступил к меньшему, к явному и очевидному, к исцелению тела; а с этим расслабленным поступил не так, но, видя, что он веровал более и имел душу более возвышенную, стал говорить с ним прежде о тягчайшей болезни; и кроме всего этого для того, чтобы показать свое равенство с Отцом. Как там Он исцелил в субботу, желая отклонить слушателей от иудейского ее соблюдения, и в самих обвинениях найти повод доказать свое равенство с Родителем, так точно и здесь, предвидя, что имели сказать иудеи, Он произнес эти слова, чтобы в них найти основание и повод доказать свое равенство с Родителем. В самом деле, не одно и то же - без всякого порицания и обвинения, самому от себя, начать речь об этом, или, когда другие высказывают обвинения, предложить то же самое в ходе речи и в виде оправдания. Первый способ доказательства отвращал слушателей; а последний был менее тяжел для них и более удобоприемлем; и потому везде мы видим, что Он так поступал и не столько словами, сколько делами доказывал свое равенство с Отцом. Это выражает и евангелист, когда говорит, что "стали Иудеи гнать Иисуса и искали убить Его за то, что Он делал такие дела в субботу, но и Отцом Своим называл Бога, делая

Себя равным Богу" (Ин. 5:16,18), что гораздо важнее, потому что делами своими Он доказывал это самое. Что же завистливые и злые иудеи, мучившиеся от чужих благ и во всем искавшие поводов к порицанию? "Он", говорят они, богохульствует"? "Кто может прощать грехи, кроме одного Бога" (Мф. 9:3, М. 2:7)? Как там они гнали Его за то, что Он нарушил субботу, а Он по поводу самих обвинений в виде оправдания показал свое равенство с Родителем, сказав: "Отец Мой доныне делает, и Я делаю" (Ин. 5:17), так точно и здесь из самих обвинений Он доказывает свое единство с Отцом. В самом деле, что сказано? "Кто может прощать грехи, кроме одного Бога".

Итак, когда они сами положили такое определение, сами внесли правило, сами предписали закон, то Он опровергает их собственными их словами. Вы, говорит, исповедали, что одному только Богу свойственно отпускать грехи, - следовательно, равенство (мое с Богом Отцом) несомненно. И не они только говорят об этом, но и пророк говорит так: "Кто Бог, как Ты"? Потом, объясняя, что свойственно Богу, присовокупляет: "прощающий беззаконие и не вменяющий преступления" (Мих. 7:18). Поэтому, если кто-нибудь другой окажется делающим тоже самое, то и Он - Бог и Бог (такой же), как и Тот. Но посмотрим, как Христос доказывает им это, как кротко и снисходительно и со всею попечительностью.

"При сем некоторые из книжников сказали сами в себе: Он богохульствует" (Мф. 9:3); не высказали этого слова, не произнесли языком, но сокровенно подумали в душе. Что же Христос? Он обнаружил сокровенные помышления их, желая показать им силу своего Божества прежде доказательства посредством исцеления тела расслабленного. А что одному только Богу, Его Божеству, свойственно открывать сокровенные мысли души, об этом в Писании говорится: "Ты один знаешь сердце всех сынов человеческих"

(3Цар. 8:39). Видишь ли, что слово "один" опять говорится не в отличие от Сына? В самом деле, если один Отец знает сердца, то как же Сын знает сокровенные мысли души? "И не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке", сказал евангелист, "ибо Сам знал, что в человеке" (Ин. 2:25); и Павел, выражая, что знать сокровенное свойственно Богу, сказал: "испытующий же сердца" (Рим. 8:27), приписав этим словам такую же силу, какая заключается в имени: Бог. Как в том случае, если я скажу: посылающий дожди, я укажу самим делом не на другого кого-нибудь, а на Бога, потому что это свойственно только Ему; и если скажу: возводящий солнце, то, хотя и не прибавлю имени: Бог, самим делом укажу на Него, - так точно и Павел, сказав: "испытующий же сердца", выразил, что Ему только свойственно испытывать сердца. Если бы такое выражение имело не одну и ту же силу с именем Бог, для указания на Того, о Ком нам говорится, то он не употребил бы одного только этого выражения. И если бы это было делом общим у Него с тварью, то мы не узнали бы, о ком говорится, так как общность дела производила бы недоумение в душе слушателей. Итак, когда усвояется это свойство Отцу, то усвояется и Сыну, равенство с которым несомненно открывается и отсюда. Поэтому Он и говорит:"Иисус же, видя помышления их, сказал: для чего вы мыслите худое в сердцах ваших? ибо что легче сказать: прощаются тебе грехи, или сказать: встань и ходи"(Мф. 9:3,4)?