Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина

— Кошмар какой, — Дахху покачал головой. — А насколько модное? В «Доронах» включать?

— Обязательно. Можешь даже поучаствовать — тебе не впервой всякие сомнительные пляски. Только изображаешь недотрогу, а сам-то…

Дахху пнул меня локтем вбок. Я засмеялась, сразу оборвав себя — не стоит шугать культистов! Они ж, того, друзей так ищут. Благая цель. А я напложу им комплексов, всю малину попорчу…

Мы тихонько отвернулись и побрели прочь сквозь ночной Смаховый лес.

Беззвучная пляска продолжалась у нас за спинами, дикая в своей серьёзности.

Над головами крутились огоньки, напоминая шутихи давешнего фейерверка.

И всё же… Возраст Лиссая явно не заканчивается семёркой!

Странно это.

ГЛАВА 5. Жухлые яблочки

Высшее образование в Шолохе бывает трех типов.

Во-первых, наставничество: мастер берет несколько учеников и семь лет играет для них роль преподавателя, воспитателя и друга. Это фундаментальное образование, оно высоко котируется среди знати. Во-вторых, Академия — дает степень магистра в выбранной научной или прикладной сфере. В-третьих, Башня магов. Здесь готовят колдунов, отсюда же их распределяют на работу в зависимости от проявленных личных качеств. Сменить профиль потом почти невозможно.

Энциклопедия «Доронах»

под авторством Дахху из Дома Смеющихся,

черновик девятый

— Давай, Гами. Жги! Нечасто выпадает такой шанс! — я ободряюще подмигнула близнецу Гамору.

Он, сидящий на полу в моем кабинете, оглянулся с величайшим сомнением. Его подвижный нос с вытянутыми ноздрями подозрительно сморщился:

— Мы то-о-очно действуем законно?

Я помахала перед коллегой разрешением. Близнец успокоился, заприметив на лицензии магическую печать завхоза. В комнате, утопающей в предрассветных сумерках, она слабо светилась.

Мое лицо тоже светилось: удалью, нежданно пришедшей после встречи с Дахху. Такой звонкой, что, отправив друга домой, я завернула к себе переодеться, приняла душ, и… потопала на работу. Творить глупости, в дневное время несусветные. Потому что есть такой тип сладкого опьянения — называется "ночь". И ради него не грех пожертвовать сном.

Гамор закатал рукава и придирчиво посмотрел на стену, где уже нарисовал подробную план-схему взрыва (НЕ ту стену, где оружие, всё под контролем!).

Коллега поправил бархатный галстук-бабочку (оба близнеца в таких ходят, и вечно спорят, кто первый взял аксессуар на вооружение):

— А почему сама не взорвешь?

— Потому что я слабая и глупая женщина. А ты большой и сильный, — (я преувеличила), — И мне плохо удаются подрывные заклятья, — (преуменьшила). — И вообще — полчаса назад ты ныл, что надоело сидеть на месте, — (а тут — правда! На этой неделе Гами был ночным дежурным Ловчим, а это выматывающе тоскливо).

— Ну ла-а-адно, — со смешным деревенским акцентом протянул близнец. — Ты ведь расплатишься?

Я кивнула и для весомости колупнула зуб ногтём большого пальца.

Платой за помощь было сводничество.

Гамор мечтал посетить карточный притон Мелисандра Кеса. Кес устроил его в подвале дома, который занимала старуха-детективша по имени Ши Бланкет-Кес.

Да, часть её фамилии такая же, как вся фамилия Мелисандра.

Нет, они не родственники.

Да, увидев фамилию Мела, старушка сразу взяла его на работу. На роль помощника, без собеседования. Пусть саусбериец Кес и живет в Шолохе незаконно.

Ведь некоторые люди смело выбрасывают логику, когда в дело вступает судьба. И ничего, что знаки последней похожи на совпадения. Для одних это дурость, но для других — стратегия выживания в нашем неоднозначном мире.

Госпожа Ши была из тех старушек, которые на ночь кладут туфлю на прикроватный столик — чтобы утром не забыть взять оттуда вставную челюсть, уйти без которой легко (легче, чем без туфли), но неприятно.

Клиенты поручали Ши какие-то «не фполне серьезные делишки. Но это только пока, мальчик, мы еще себя покашем». В компании Мелисандра госпожа Бланкет-Кес искала пропавших кошек, выслеживала школьников-прогульщиков, разгадывала тайны подгоревшей яичницы. Конечно, при таком раскладе ей было нечем платить Мелисандру.

Зато старушка выделила ему опрятную мансарду, кормила оладьями на завтрак, и, главное, отдала в его распоряжение подвал. Большой, сырой и очень колоритный. В этом подвале Мел собирал карточные турниры.

Госпожа Ши и в ус не дула (кстати, ус у неё имелся, даже два): ночью она спала в берушах, хотя и без них была глуховата.

Мел играл. Мел выигрывал. Мел драл входную плату с гостей, пустив слушок, что к нему попадают лишь избранные. Вскоре его притон стал модным, а госпожу Ши темные типчики с Рокочущих рядов звали не иначе как «бабуля-без-башки», потому что думали — с Меловой подачи — что именно старушка всем рулит. Якобы она вдова наркобарона и вся эта горе-детективная деятельность — лишь игра, под прикрытием которой ведутся ТАКИЕ дела, что подвал Брюквенной Аллеи со своим покером на брильянты — ерунда.

«Старушка — зверь. Но любит комфорт и поэтому заправляет денежными потоками из кресла-качалки. Если у вас сомнения в авторитете Ши — понизьте голос. Её люди везде», — предупреждал двухметровый, плечистый Мелисандр. Ему остерегались возражать.

Почему Мел не спешил заявить, что это он крутой рулевой подвального клуба? Потому что он скользкий, как угорь. И хочет, в случае чего, слиться по-тихому. Ведь где Мел — там чудный аромат афёры.

Но вернёмся к настоящему моменту.

Я пообещала Гамору:

— За тобой будет место в турнире.

Близнец кивнул и начал выплетать заклятье Периголлы. Он поочередно сгибал и разгибал фаланги пальцев, разворачивал ладони, интенсивно крутил головой — со стороны казалось, будто в него вселился демон. Между руками Гама нарисовалось темно-серое облачко. Оно пухло и набирало плотность, а потом, по резкому выкрику «Дра!» — метнулось в схему на стене.

БА-БАХ!

Взрыв получился мощным, но точечным. Всё намеченное контуром снесло к праховой бабушке, всё вокруг осталось в порядке — спасибо охранным формулам. Я боролась с соблазном оглянуться на стену с оружием: вдруг экспонаты, поймав мой взгляд, спохватятся: «Ой! Мы же падать должны! Чё зависли?! Три, два, вниз!».

Гамор взмахом руки разогнал пыльную взвесь и удовлетворенно кивнул:

— Филигранная работа!

Ибо чернявый близнец из всех поговорок шефа нашего Улиуса выучил только одну: «Сам себя не похвалишь — никто не похвалит».

— Молодец! — поддержала я.

Проём в стене получился маленький. Но ничего, я пролезу. Полноценную дверь мне не согласовали, хотя завхоз Видрич обожал Полынь (чьим именем я смело оперировала в процессе рекогносцировки). «Моя любимая генеральская скульптура, деточка! Все статуи в Галерее Генералов скучные, одинаковые, а этот — ух! Волосы, как у медузы, и взгляд, и татуировки, и сорочки эти босяцкие — всем назло, очень мне нравится!».

За свеженьким проёмом ждал любимый тридцать второй кабинет. Ибо я решила, что не хочу каждый раз выходить в коридор, а потом заворачивать в соседнюю дверь, когда мне приспичит увидеть Полынь. Ещё чего! Чтобы все следили за тем, как я шастаю туда-сюда по триста раз на дню!

— Объясни немедленно, малёк: какого. Пепла. Ты. Творишь? — вдруг раздался ледяной голос по ту сторону проёма.

Гамор позеленел:

— Ты не предупредила, что он будет здесь!

Я хотела ответить, мол, всё в порядке, но близнеца уже и след простыл: только в щель между хлопнувшей дверью и косяком попал атласный краешек желтого плаща, мгновение спустя с треском вырванный на коридорную волю.

У Полыни весьма суровая репутация, знаете.

— Тинави! — патетически воззвали из-за стены.

Я со вздохом вползла в проём. Я-то планировала помпезно обставить свой архитектурный бенефис, а теперь…

— Полынь, вот за каким прахом ты припёрся в Ведомство так рано? Весь сюрприз испортил! — ворчала я, выбираясь из дыры. И обескураженно продолжила: — А, так ты и не уходил.