Инверсия праймери. Укротить молнию - Кэтрин Азаро

Воспоминание о первом знакомстве с Дворцом Ицам На Кетца до сих пор живо в моей памяти. В этом удивительном месте ощущаешь незримое волшебство, здесь жива память о древних царствах. Овеянные веками легенды живут в его каменных стенах, покрытых резными фризами. Барельефы раскрашены красками столь яркими, что почти неотличимы от пронзительной голубизны рейликонского неба или красных песков пустыни. В тот день они были неподвижны, и лишь когда мы своим вторжением потревожили застоявшийся воздух и язычки пламени начали свой танец, древние скульптуры тоже пришли в движение. В свете факелов инкрустированные драгоценными камнями стены источали сказочное сияние.

Посередине камеры стояла скамья с изображениями каких-то крылатых существ. Одно чудище было с квадратной мордой и спиральными рогами. У него было шесть ног, по три с каждой стороны, и скрученный спиралью хвост. Над спиной зверь распростер могучие крылья. Другая скульптура являла собой женщину. Верхняя часть ее тела — от талии и выше — была женской, нижняя представляла собой кошачье туловище с хвостом как у птицы. Она стояла, воздев над головой копье. Грудь гордо выдавалась вперед, крылья распростерты в полете. Хотя волосы ее были высечены из камня, казалось, будто они трепещут и развеваются на ветру. Вдоль стены тянулся ряд статуй — чудовища с распростертыми крыльями. Головы их запрокинуты назад, от чего казалось, будто они кричат, обратив свой крик к небу. Полет, навечно застывший в камне.

Справа от нас никаких статуй не было. Зато в скале было высечено мужское лицо высотой примерно в девять футов. Вместо глаз у него виднелись концентрические круги, придавая лицу мягкое, нежное выражение. Крючковатый нос выступал вперед. Вместо рта высокий прямоугольник с квадратными зубами. Подбородок выдавался вперед параллельно полу и представлял собой выступ шести футов в длину и один в ширину, который покоился на каменных колоннах. Передние зубы, выгибаясь, торчали изо рта, образуя что-то вроде каменных подлокотников. К каменной личине вели несколько ступенек, причем верхняя находилась как раз на уровне подбородка. Эльтор вопрошающе посмотрел на меня.

— Ну, что скажешь?

— Потрясающе, — ответила я. — Вот только черты лица грубоваты.

— Так же как и пустыня.

— Да, так же как и пустыня.

Эльтор подвел меня к скамье в центре святилища. Я опустилась на нее.

— Сколько лет этому храму? — спросила я.

— Более пяти тысяч лет, — сказал Эльтор и показал на крылатые статуи. — Ицам На — наше божество, бог полета и вечности. Он выше всех недугов, что поражают нас, простых смертных. Он кормилец. Абаджи приходят сюда после битвы, в поисках исцеления. Причем не только телесных ран, но и душевных недугов — такое случается часто, когда люди убивают других друга.

Я провела рукой по барельефу.

— А что это?

— Духи-спутники бога или богини, — ответил Эльтор и указал на крылатую женщину. — Вот это — «Чак».

Я удивилась его произношению. Он произнес это слово с превосходным твердым приступом, а закончил глоттализованным «к». Хотя большинство сколийских языков не слишком богаты такими звуками, в иотическом и эйюбианском их много. В этом отношении они даже богаче цоциля, на котором говорил народ майя. Именно поэтому эйюбианский кажется на слух резким и грубым. Однако благодаря музыкальности их голосов горловые звуки рейликан не режут слух. Кстати, это одна из причин, почему иотический так сложен для изучения. Чтобы правильно говорить на нем, необходимо уметь воспроизводить музыкальные тоны, для чего, в свою очередь, надо обладать особыми голосовыми связками.

— Кто это — «Чак»? — спросила я.

— Это она, дух-спутник богини плодородия Иша Челии, — пояснил Эльтор. — В руках она держит топор-молнию. Она также приносит в пустыню дождь. И еще считается богиней войны.

— У народа майя также было божество по имени Чак, владыка дождя и бог войны, — сказала я и прикоснулась к винторогому животному. — А кто это?

— Ацу Буллом. Дух-спутник Ицама. У вас есть кто-то похожий?

— Не думаю. Правда, на языке майя слово «балам» означает «ягуар». А вообще-то у нас тоже есть духи-спутники. Животные. Самый сильный и могущественный из них — ягуар.

— Буллом тоже могущественное божество.

— Для тебя ведь все это не просто миф, верно? Ты веришь, что все эти духи на самом деле существуют?

Эльтор ответил не сразу.

— Джагернаут, с которым я составляю единое целое, сказал бы, что это мифология. В глубине души, вопреки всякой логике, какая-то часть моего существа верит, что это нечто большее, чем миф.

— Но ведь ты пожелал, чтобы наше бракосочетание было проведено по католическому обряду!

Тон Эльтора немного смягчился.

— Твоя духовность — это часть тебя. То, что мы выражаем нашу веру по-разному, в моем понимании сближает нас. а не отдаляет друг от друга. — Эльтор провел рукой по моим волосам до самых их кончиков. — Я женился на тебе в соответствии с привычным для тебя ритуалом. И теперь прошу тебя исполнить брачный ритуал так, как это принято у моих предков.

— Где? Здесь?

— Да. — Эльтор указал на стены храма. — Мои предки не умели лечить генетические заболевания. Сначала они даже не понимали, почему умирают. Вот и придумали ритуал в виде жертвоприношения Иша Челии, богине плодородия, а также Ицаму На Кетцу, богу-врачевателю. Молодожены приходят сюда с просьбой даровать им здоровое потомство.

Я взяла Эльтора за руки.

— Значит, и нам следует сделать то же самое!

Эльтор заговорил на иотическом языке. Его распевный речитатив наполнил подземелье гулким рокотом. Слова его заклинания волной накатывались на стены, а затем гулкой волной откатывались обратно до нас. Затем он умолк, а моя кожа напряглась как барабан, готовый к тому, чтобы по нему ударили. Эльтор отпустил мои руки и прикоснулся к вороту моего платья. Он провел пальцем вдоль шва сверху вниз, и платье раскрылось на две половинки.

Избавленная таким странным образом от одежды, я смутилась и отвела взгляд в сторону. В конце концов мне все-таки удалось побороть смущение. Я несмело подняла на Эльтора глаза, и он прикоснулся к моим волосам.

Затем мой муж встал и направился к нише в дальней стене. Раздался удар кремня о камень, и ниша осветилась неярким огнем бронзовой лампы. Затем он прошел через весь храм к лестнице и погасил все факелы. Теперь единственным источником света оставалась лампа.

Эльтор вернулся к скамье, я по-прежнему сидела там, свесив ноги. В руках он держал что-то, что достал из ниши в стене. Наконец я разглядела что. Это было ожерелье из рубинов и изумрудов, два браслета и какая-то маленькая бутылочка. Положив бутылочку и браслеты на скамью, он надел мне на шею ожерелье. Самый большой рубин Эльтор уложил в ложбинку между грудей и провел пальцами вокруг сосков, отчего они немедленно отвердели. Затем он опустился на колени на выступ перед скамьей, и наши лица оказались на одном уровне. Эльтор протянул ко мне руки и обнял меня. Я обняла его в ответ и обхватила ногами за талию.

Затем он потянулся и взял в руки браслет — кольцо, украшенное зелеными и голубыми камнями. Открыв застежку, Эльтор взял мое запястье и защелкнул на руке браслет — чуть ниже моего старого, который мне подарила мать. Я оттянула вверх его рукав, обнажив напульсник.

— Теперь браслеты есть у нас обоих! Эльтор виновато посмотрел на меня.

— Видишь ли, обычно у нас женщина надевает мужчине на руку напульсник. Однако прошлой ночью я попросил абаджей принести браслеты потоньше. Специально для тебя.

Взяв второй браслет, он защелкнул его на другом моем запястье. Затем пошарил за спиной рукой, нащупал мою ногу и, согнув в колене, поставил ее на скамью. Затем наклонился и поцеловал внутреннюю сторону моего бедра.

— Эй! — воскликнула я.

Эльтор поднял голову. На его губах блуждала блаженная улыбка, глаза были полузакрыты.

— Это мое собственное дополнение к ритуалу! — пояснил он. Я потянула с него свитер.

— Теперь ты!

Стоя перед скамьей, Эльтор не спеша разделся. Затем мы сели, и он посадил меня к себе на колени. Я сидела боком к нему, прижимаясь правым плечом к его груди. Эльтор взял в руки флакон, украшенный причудливыми золотистыми, красными и темно-синими узорами, и с пышным птичьим хвостом вместо пробки. Стоило его открыть, как вокруг разнеслось благоухание. Резкий и сладковатый, этот аромат напомнил мне о ночных цветах моей далекой Земли.

Эльтор налил маслянистое содержимое флакона себе в ладонь и принялся втирать его в мое тело, другой рукой придерживая меня за талию. Я склонила голову ему на плечо. Благовоние щекотало ноздри. Теперь в нем угадывались ароматы жасмина и меда. Затем рука Эльтора опустилась ниже, его пальцы проникли внутрь меня, скользнув подобно шелку, и у меня закружилась голова. Я увидела золотистое свечение. Нет, не только в мыслях, но и внутри самого храма. Сияние было трепетным и нежным. Казалось, будто мы не просто ласкаем и умащаем друг друга, а прогоняем прочь последние клочки черных помыслов Икуара, которыми тот пытался окутать нас обоих.