Приключения Михея Кларка - Артур Конан Дойл

— Это действительно прекрасный план, — ответил я, — как жаль, Саксон, что ваш смелый ум и быстрая сообразительность не нашли себе более широкого применения. Вам бы армиями командовать и планы компаний сочинять. Я более талантливого воина, чем вы, не видывал.

Саксон схватил меня за руку и прошептал:

— Глядите-ка, глядите! Видите, вон там, под мачтой, пространство, освещенное луной. Видите, там стоит маленький коренастый матрос. Он стоит один, задумавшись и опустив голову на грудь. Это и есть Мэрот. Будь я на месте капитана Пограма, я скорее пустил бы на бриг самого дьявола с рогами, копытами и хвостом, чем этого человека. Не беспокойтесь о пленных, Михей. Их будущая судьба устроена.

— В таком случае, Саксон, — ответил я, — мне остается только поблагодарить вас за то, что вы меня спасли! Я непременно воспользуюсь вашей доброй услугой.

— Вот теперь вы говорите как настоящий человек! — произнес он. Скажите, не могу ли я сделать для вас еще что-нибудь в Англии? Впрочем, клянусь, я и недели не пробуду в этой стране. Индейцы Новой Англии ограбили плантации наших колонистов, и против них подготовляется экспедиция. Начальство над этой экспедицией поручили мне, и я должен торопиться. Да мне и самому хочется уехать, надо поскорее обеспечить доходное занятие. Никогда мне не приходилось еще участвовать в такой дрянной войне. Ни битв настоящих, ни добычи не было. Даю вам слово, Кларк, что с самого начала войны мне не попало в руки ни одной серебряной монеты. Во второй раз я не пошел бы на это дело ни за что, хотя бы мне обещали в добычу весь Лондон.

— Никаких дел у меня в Англии нет, — ответил я, — правда, есть одна особа, которую поручил моим попечениям покойный сэр Гервасий Джером, но я уже принял меры, и желания сэра Гервасия исполнены. Если вам случится быть в Хэванте, объясните всем, что король, поступающий таким зверским образом со своими подданными, долго на троне не удержится. Когда он будет низвергнут, я вернусь на родину. Полагаю, что это произойдет скорее, нежели думают.

— Да, — ответил Саксон, — зверские дела на западе Англии вызвали возмущение во всей стране. Я отовсюду слышу, что короля и его министров теперь ненавидят гораздо больше, чем в начале восстания. Эй-эй, капитан Пограм! Мы — здесь! Дело улажено, и мой приятель согласен покинуть ваш бриг.

Капитан приблизился к нам. Он сильно покачивался. Видно было, что, оставшись один в каюте, он оказал немалую честь бутылке с ромом.

— Я так и думал, что он внемлет голосу разума. Черт меня возьми, если я не так думал. Но с другой стороны, я не удивляюсь, что ему не хотелось покидать "Лисицу Доротею". Ведь я пленных устроил так, что таким устройством и герцогиня не побрезговала бы. А где же ваша лодка?

— У борта, — ответил Саксон, — ну, капитан Пограм, мы с моим другом желаем вам приятного и полезного путешествия!

— Чертовски признателен вам, — ответил капитан, приподнимая треугольную шляпу.

— Желаем вам благополучно добраться до Барбадоса.

— Доберемся. В этом сомнения быть не может, — ответил капитан.

— И сверх всего прочего желаем вам продать повыгоднее ваш живой товар. Вы должны быть вознаграждены за вашу доброту и сострадательность.

— Вот за это спасибо! — воскликнул капитан Пограм. — Это прекрасные слова. Сэр, я ваш вечный должник!

Около брига стояла рыбачья лодка. При тусклом свете фонарей, освещавших корму брига, я различал на палубе этой лодки человеческие фигуры. На мачте хлопал большой черный парус. Я перелез через парапет и стал спускаться по веревочной лестнице в лодку.

— Прощайте, Децимус! — произнес я.

— Прощайте, мой мальчик. Деньги-то у вас целы?

— Целы, целы.

— Ну, и прекрасно, а я вот хочу вам сделать на прощание другой подарок. Эта вещь доставлена мне сержантом королевской конницы. Эта вещь, Михей, будет вас кормить, одевать и обувать. Храбрый человек должен смотреть на нее как на источник своего существования. Это нож, которым вы откроете устрицу жизни. Глядите-ка, мальчик, это ваш собственный палаш.

И Саксон вынул из-под плаща и подал мне мой палаш. Я увидал знакомую мне тяжелую медную рукоять и выцветшие кожаные ножны старого образца.

— Мой старый палаш! Палаш моего отца! — воскликнул я в восторге.

— Да, — сказал Саксон, — теперь вы принадлежите к старому и честному сословию наемных солдат. Турки все еще беснуются у ворот Вены, и человек, одаренный силой и храбростью, всегда найдет себе работу. Среди этих бродячих воинов, родившихся в самых различных государствах и странах, вы найдете много англичан и убедитесь в том, что они поддерживают с честью наше национальное имя. Я знаю, что вы Англии не опозорите. Я с удовольствием поехал бы с вами, но мне дано выгодное место и хорошее положение. Прощайте, мой мальчик, я желаю от всей души, чтобы вам сопутствовало счастье.

Я пожал мозолистую руку старого солдата и спустился вниз, в рыбачью лодку. Канат, привязывавший нос к бригу, был обрезан, парус поднят, и лодка быстро заскользила по бухте. Мы неслись вперед. Вокруг нас стояла тьма, непроницаемая тьма, и так же темно и непроницаемо было открывавшееся передо мной будущее. Качка стала сильнее, и я понял, что мы вышли из гавани и идем уже по каналу. На отдаленном берегу мелькали редкие огоньки. Я глядел на эти огни. В это время тучи, закрывавшие месяц, исчезли, и при холодных, белых лучах месяца я ясно различал стоявший в гавани бриг. На палубе, у снастей, стоял старый солдат и махал мне вслед рукой, как бы приветствуя меня и ободряя.

Но тучи снова закрыли месяц, и длинная костистая фигура с вытянутой вперед рукой исчезла. Саксон был последний человек, которого я видел, покидая родину. Да, мне пришлось покинуть страну, в которой я родился и вырос.

Глава XXXVI

КОНЕЦ ВЕНЧАЕТ ДЕЛО

Итак, милые дети, я подхожу к концу моего повествования. Я рассказал вам историю одной неудачи. Правда, это была честная, благородная неудача, но все-таки это была неудача. Через три года после описанных событий Англия пришла в себя, сорвала свои оковы, и Иакову со всеми его зловредными приспешниками пришлось, подобно мне, бежать за границу. Наша ошибка заключалась в том, что мы хотели ускорить событие, но тем не менее настали дни, когда народ оценил наше дело. Людям, боровшимся за веру и свободу на западе Англии, воздали должное. Кости людей, брошенных палачами в помойные ямы, были вынуты и преданы погребению. В молчаливой скорби несли эти останки и хоронили на хорошеньких деревенских кладбищах, где они покоятся и теперь. Людей этих похоронили в их родных деревнях, близ гор Мендипса и Квантока, над ними звонят родные колокола, которые они слушали в детстве и которые их призывали к молитве. И почивают они в земле сырой, как дети на груди любящей матери. Да почивают же они в мире!