Солдаты России - Родион Малиновский

А тем временем под давлением превосходящих сил противника дивизии первой линии откатывались и откатывались назад. 7-й полк алжирских стрелков вынужден был последовательно развернуть три своих батальона и двинуть их вперед, чтобы восстановить прорыв на правом фланге 8-го зуавского полка. На рассвете 30 мая вся марокканская дивизия завязала бой, растянувшись на фронте в десять километров между Мерсэн и Во слева и Лешель справа.

Борьба была неравной. С одной стороны наступали три опьяненные успехом немецкие дивизии, поддержанные сильным огнем артиллерии, за ними следовали свежие дивизии, готовые развить успех; с другой стороны — одна-единственная марокканская дивизия, растянутая на широком фронте, за ней — ничего, кроме пустых полей Франции. Катастрофа, кажется, неминуема! И все-таки марокканская дивизия не выходила из тяжелейшего неравного боя, а сражалась с исключительным упорством и доблестью. Ее солдаты и офицеры, подневольные рабы Франции, зажатые в тиски беспощадной дисциплины, совершали чудеса героизма. Несмотря на огромное численное превосходство, немцы не смогли преодолеть оборону дивизии. И не в этом ли было спасение Франции?!

1-й иностранный полк отбивает атаки врага на Парижской высоте. Немцы не могут его сбросить, несмотря на яростный натиск. Одна атакующая волна сменяется другой, а враг не в силах дойти до линии обороны французских войск.

Ванюша прямо с колена наблюдает в бинокль за результатами огня своего пулемета и видит, как падают замертво скошенные цепи немцев в пшеничное поле и больше не поднимаются. Изредка Ванюша подает команды: «Чуть ниже!» или «По кольцу один вперед!»

Русских солдат тоже осыпают пули, но огонь немцев не точен — они почему-то бьют выше, и пули режут воздух над головами пулеметчиков, хотя их головы возвышаются над зеленой травой равнины. Но все-таки и сюда залетает коварный свинец. Вот коротко вскрикивает после серии артиллерийских разрывов наводчик пулемета марокканец — бербер Ахмед-Бен-Али, падая замертво у пулемета. Ванюша быстро заменяет его и ведет огонь.

Ствол у пулемета уже красный — надо сменить. Пока Ванюша с Виктором Дмитриевским — вторым номером пулемета, меняли ствол, немцы приблизились. Они хорошо видны — до них метров двести, небольше... Длинная очередь скашивает врага почти в упор.

Солнце на закате. Бой перед фронтом первого батальона иностранного полка затихает, но вспыхивает с новой силой справа, на левом фланге 8-го полка зуавов. По направлению, откуда слышны выстрелы, можно понять, что немцам удалось прорваться вперед и засесть в деревне Вобюэн...

А потом наступает душная, тревожная ночь. С обеих сторон взлетает одна осветительная ракета за другой, заливая белым дрожащим заревом полосу между передними линиями. Пулеметчики пополняют запасы патронов, смазывают пулеметы, прочищают стволы.

Приносят еду: тут все сразу за весь день — и обед, и ужин. Небольшой мерочкой раздают кирш. Ванюша его сливает во флягу: он не пьет кирш в бою, не хочет стрелять с пьяных глаз и быть убитым. «Вот если останусь цел, тогда уж на отдыхе и выпью как следует», — соображает он. Его примеру следуют почти все пулеметчики четвертого пулемета... Потом засыпают, разморенные сытной едой и нечеловеческой усталостью.

Ванюша, пересиливая себя, бодрствует и напряженно всматривается в темноту, чтобы немцы не подползли и не напали внезапно. Правда, командир первой стрелковой роты выслал в секрет несколько легионеров, но Ванюша на них особенно не надеется.

Тихо подошел капитан Мачек — проверить бдительность пулеметчиков. Его вполголоса окликает Гринько и слышит в ответ:

— Добрый вечер, приятель.

— Здравствуйте, мон капитан, — отвечает Ванюша.

— Вы что, приятель Гринько, на посту, почему не отдыхаете?

— Всем разрешил отдыхать, мон капитан. Они очень устали и могут невольно уснуть на дежурстве. Пусть люди отдохнут немного, а я подежурю у пулемета.

— Это похвально с вашей стороны, приятель. — Подумав о чем-то, капитан добавляет: — Сегодня мы хорошо поработали, надо и завтра так же... Ну, всех благ, приятель!

Капитан Мачек двинулся дальше, рассекая воздух своим маленьким стэком, как дирижерской палочкой. За ним поспешал ординарец, пожилой легионер — чех, которого все в роте очень уважали и звали за мощное телосложение «Жижкой».

Уже перед рассветом Ванюша стал будить Виктора Дмитриевского. Тот ни за что не хотел просыпаться. Когда Виктор наконец открыл глаза, Ванюша скомандовал:

— Встать! Бегом марш!

— Куда? Зачем? — недоумевал Дмитриевский.

— à затем, чтобы сонную дурь с тебя согнать.

Пришлось подчиниться. Когда Ванюша убедился, что Виктор окончательно проснулся, он сдал ему дежурство у пулемета, а сам заснул беспокойным сном, подложив под голову коробку с патронами.

С утра противник, нависший над левым флангом полка зуавов, возобновил сильные атаки по всему фронту и с особой силой именно на левом фланге зуавов, где занимал позиции третий батальон во главе с прихрамывающим капитаном Серве. Капитан своим присутствием в цепи воодушевлял солдат на героическое сопротивление. Зуавы держались великолепно, и командир батальона послал короткое донесение командиру полка: «Не беспокойтесь, выдержим».

Но противник, пользуясь численным превосходством, разорвал оборону батальона и окружил левофланговую десятую роту. Когда-то этой ротой командовал сам капитан Серве. Теперь рота не хотела на глазах своего бывшего командира ронять достоинство в бою и, несмотря на то что была полностью окружена, упорно держалась с самого утра до полудня. Наконец у нее иссякли все боеприпасы, и она примолкла; но, когда немцы бросились на нее в атаку, зуавы встретили их штыками, ножами, кулаками, прикладами и вообще всем, что было под рукой, вплоть до камней, которые они находили в поле; даже пустили в ход свои стальные каски. Все командиры десятой роты пали смертью храбрых. Да и солдат осталось не больше двух десятков. И вот эта горстка людей во главе с одним сержантом поднимается и стремительно атакует. На помощь им бросается уже сильно поредевшая первая рота иностранного полка со вторым взводом пулеметчиков. В этой контратаке все смешалось в кучу — и немецкие солдаты, и легионеры, и зуавы.

Гринько, устанавливая в кустиках на пригорке свой пулемет, в дыму и пыли видит смешавшиеся немецкие и французские каски. Как быть? Стрелять или нет? Ведь от пулеметного огня погибнут и те и другие. Но немцев больше. Будь что будет! И Ванюша открывает огонь — сперва с перелетом, потом подкручивает на себя маховичок, и немецкие каски падают, подкошенные огнем пулемета.