Охотник за смертью. Война - Саймон Грин

– Всегда так, – ворчливо бросил он. – Все приходится делать самим. Джулиан, открой эту дверь.

– Я пытаюсь, – ответил Джулиан. Он сосредоточился, игнорируя возникающую в висках привычную боль, и ударил в дверь психокинетическим молотом, сорвавшим дверь с петель и вбившим ее внутрь бункера. Повстанцы разразились ликующим воплем и рванулись вслед за Финли в открывшийся проем. Но Финли почти сразу же резко остановился. Евангелина и Джулиан чуть не влетели ему в спину. Перед ними с обнаженным мечом у входа в коридор стояла одинокая фигура в тунике без надписи и в стальном шлеме с маской. Фигура, знакомая каждому, кто хоть когда-нибудь смотрел бои на Аренах. Это был сам непобедимый чемпион, Железный Гладиатор.

– Нет, – сказал Финли. – Только не ты...

– Именно я, – прозвучал спокойный голос из-под шлема. – Я всегда был верен Железному Престолу. А это значит, что дальше вы не пройдете. Один человек в нужном месте, если он умеет драться, может остановить армию. А Железный Гладиатор никогда не терпел поражений.

– Не делай этого, – попросил Финли. – Я не хочу с тобой драться.

– Они не пройдут, – заявил Железный Гладиатор. – Без исключений. Даже для тебя, Финли.

– Черта с два, – произнес Джулиан, шагнув вперед с почти неузнаваемым, искаженным от гнева лицом. – Я долго ждал этого, гад! Ты убил моего брата, Аурика Ская!

– Я убил много людей, – сказал голос из-за бесстрастной маски. – Я давно не помню их имен.

– Зато я помню, – сказал Джулиан Скай и ударил всей силой своего разума. Неудержимая сила ударила Железного Гладиатора невидимым молотом, сбив с ног. Он завис в воздухе, беспомощно колотя ногами, из каждого сочленения его доспехов брызнула кровь, и тело внутри них было раздавлено холодной и мстительной силой. Он не вскрикнул, но судороги прекратились, и Джулиан бросил его. Тело упало на пол и застыло неподвижно; вокруг растеклась лужа крови. Джулиан склонился над ним, тяжело дыша, из одной ноздри у него текла густая струя крови. Он плюнул на бесстрастную маску.

– Это тебе за Аурика!

Джулиан рванулся в командный центр, и повстанцы хлынули за ним, прославляя того, кто победил непобедимого Железного Гладиатора. Тоби и Флинн бежали за ними. Никто не заметил, как Евангелина и Финли склонились возле поверженного. Финли подождал, пока последние из повстанцев не скрылись в коридоре, и снял с умирающего шлем, открыв лицо Георга Мак-Кракена, первого Железного Гладиатора. Человека, который научил Финли всему, что тот умел, и позволил ему заменить себя на Арене. Георг попытался улыбнуться Финли и Евангелине, но зубы его плавали в его собственной крови.

– Теперь мы никогда не узнаем... мог ли ты победить меня, Финли. Мне не следовало ожидать честной борьбы от эспера.

– Я убил его брата, – сказал Финли. – Прости меня, Георг. Я не хотел... Зачем ты вернулся на Арену? Я думал, ты ушел на покой.

– Кто-то должен был быть Железным Гладиатором, когда ты оставил Арену, и не было никого, кто мог бы занять твое место. – Георг проглотил сгусток крови, и его голос стал чуть яснее. – И я хотел убедиться, что еще гожусь на это. Снова быть лучшим. Я отлично выступал, пока не началась эта бессмыслица и императрица лично позвала меня и поставила защищать командный центр. – Он закашлялся, и кровь плеснула у него изо рта на подбородок. – Черт, Финли, я серьезно ранен. Этот эсперский гад меня в буквальном смысле слова скрутил. – Он снова попытался улыбнуться, и из углов рта потекла кровь. – Значит, ты стал мятежником, Финли. Я удивился, когда услышал. Никогда не разбирался в политике. Это не для меня. Меня вполне устраивала Империя. Но не могу сказать, будто мне жаль, что все кончилось. Вряд ли есть место, где были бы рады такому, как я. Лучше уйти с достоинством.

Он замолчал, будто обдумывая, что еще сказать. Финли ждал и лишь через минуту понял, что Георг Мак-Кракен мертв. Он закрыл Георгу глаза и встал. Евангелина, стоя рядом с ним, положила ему руку на плечо. Он не заметил. Он все еще смотрел на мертвого.

– Джулиан не должен знать, – сказал он наконец. – Пусть думает, что убил убийцу своего брата. Так будет проще.

– Пока – да, – возразила Евангелина. – Но что будет, если он узнает правду? Что убийца его брата – ты, а он убил невиновного?

– Нет в мире невиновных, – ответил Финли. – И что для таких, как мы, еще одна тайна?

Он направился в глубь командного центра, ориентируясь на звуки битвы и вопли умирающих, не оглядываясь посмотреть, идет ли за ним Евангелина.

По всей планете Голгофа, в деревнях, городах и космопортах мятежники неостановимо шли вперед, тесня Имперские Силы на всех фронтах. Боевые машины, козырная карта Империи, стояли мертвыми пустыми металлическими коробками без аппаратуры, которая могла ими управлять. Имперские войска смотрели в лицо поражению и реагировали единственным известным им способом. Они открыли огонь из самого мощного оружия, которое у них было, и стреляли во все, что движется. Лучи косили мирное население вместе с мятежниками, и улицы захлебывались в крови. Войска захватывали в заложники толпы женщин и детей, использовали их как живой щит и угрожали расстреливать десятками, если мятежники не отступят. Они взрывали дома, больницы и электростанции, чтобы не дать мятежникам их захватить. Для защиты городов они уничтожали эти города вместе с населением. Такая жестокость и бойня ожидались и даже были теоретически допустимы, но на практике они поразили повстанцев до глубины души, даже после того, что они видели на Виримонде. По всей планете наступление мятежников замедлялось и останавливалось, встретившись со злом такого масштаба, против которого их простая тактика была бессильна. За победу повстанцы готовы были отдать свои жизни, но не могли заставить себя принять на себя ответственность за истребление мирного населения. Они колебались в растерянности, и снова все зависло в неустойчивом равновесии.

И тогда снова по всей планете проявила себя Матер Мунди. Мать Всего Сущего, сверхэспер, вошла одновременно в умы всех эсперов, сотен и тысяч их, и они преобразовались в существо нового порядка. Связанные в единый огромный разум, они действовали как единое целое, и пси-бури прокатились по всей Голгофе, сметая Имперские Войска и не трогая повстанцев и мирных жителей. Полтейгестеры и пирокинетики уничтожали здания и убежища Имперских Сил, поджигали казармы и разносили по камешку баррикады неостановимыми аватарами разрушения. Наведенные эсперами кошмары проносились хаосом по беспомощным умам, и сотни солдат вырывали себе глаза, чтобы не видеть того, что им показывали. Они расстреливали своих товарищей и направляли оружие против себя самих.