Счастье в мгновении - Анна Д. Фурсова

— Общалась с Марией.

— Ну как она? — спрашивает мама.

— Не очень…

— Ритчелл, можешь набрать Джексону. Я звонила уже раз двадцать, но он берет трубку.

— Никуда не денется твой Джексон, — насмешливо говорит папа. Начинаю узнавать его прежнюю диктаторскую личность.

— Да, конечно, — мгновенно реагирует Ритчелл, звоня Джексону.

— Сядь, покушай. Тебе нужен отдых, сон, и еда.

— Мам, спасибо, но мне не хочется.

— Посмотри на себя. Ты за все это время пребывания в больнице очень похудела. Тебе немедленно нужно поесть.

— А что там у нас есть?

— У нас имеются фрукты в большом количестве.

— Отлично! Я буду.

Я ем бананы, вспоминая случай, когда мы с Питером покупали еду для вечеринки в честь моего дня рождения. И он назвал меня «королевой бананов». Помнит ли это он?

— Милана, я позвонила, но у него отключён телефон.

— Значит, что-то случилось, — заверяю со вздохом.

— Дочь, — сообщает мама, — вот увидишь, все будет в порядке.

В этот момент заходит мой лечащий врач, чтобы сообщить мне результаты моих анализов.

— Милана Фьючерс, идёте на поправку!

Я улыбаюсь.

— Но давайте так, если вам нетрудно, пару дней побудете с Питером? Чтобы мы попытались добиться открытию в нем памяти.

— Доктор, как у него анализы, вам известно? — спрашивает папа.

— На удивление результаты в норме. Но наши врачи будут делать все возможное, чтобы он вспомнил свою жизнь.

— Но что для этого нужно делать? — спрашиваю я. — Быть может, какие-то лекарства необходимо приобрести?..

— Милана, в данном случае, медицина несильна. Мы делаем и так, что можем. Даем лекарства, ставим капельницы, но… Теперь, когда он пришел в себя, ему нужно больше общаться, больше вспоминать моментов… Быть может, необходимо напомнить ему о его первой любви или, наоборот, вспомнить его первую разлуку с кем-то.

Доктор говорит так, будто хорошо его знает. Ведь и первая его любовь, и разлука — это я для Питера.

— Будем стараться, — отзывается Ритчелл.

— Ник и Анна, мы выпишем их совместно через несколько дней, если состояние здоровья Питера и Миланы будут на прежнем уровне. Но Питеру потребуется реабилитация, думаю, что в домашней обстановке ему будет гораздо лучше. Но уколы и таблетки для него никто не отменял.

— Спасибо вам доктор за информацию! — говорит мама.

— Сейчас мне нужно идти. Вечером Питер будет здесь, рядом с вами.

— Да, доктор, будем ждать, — сообщаю я, натягивая улыбку на лице.

— Мил, мы тоже скоро пойдём, завтра утром будем здесь. С тобой Ритчелл же останется?

— Да, миссис Анна, — говорит за меня Ритчелл.

— Девчонки, еда в холодильнике, кушайте, не стесняйтесь.

— Спасибо, мам.

— Спасибо.

Мы с Ритчелл переглядываемся, радуясь, что останемся вдвоём и будем обсуждать все волнующие нас темы.

— Ведите себя прилично, — серьёзно выражается папа. — А то не хватало нам ещё других проблем.

— Пап, мы уже не маленькие.

— Не волнуйтесь мистер Ник, все будет под контролем, — проговаривает Ритчелл.

— Надеюсь!

— Девчонки и при общении с Питером будьте осторожны.

— Мам, почему ты так сказала?

— Потому что знаю.

— Что знаешь?

— Девочки, мы пойдём, до завтра. Утром придём.

Мы обнимаемся с родителями. На папе, как и обычно, натянуто серьезное и хмурое выражение лица.

— Ритчелл, вот скажи, — надувая губы, спрашиваю я у Ритчелл, как только дверь палаты закрылась. — Папа когда-нибудь будет мне доверять?

— Ох, Милана, не знаю. Он не доверяет самому себе, мне так кажется, что уж тут говорить о тебе.

— Эх… Он вечно недовольный.

— Так, Милана, давай-ка смотреть фильм какой-нибудь интересный, познавательный, чтобы отвлечься ото всех мыслей.

— Да, а то скоро к нам положат Питера, и нам нужно болтать с ним.

Только мы выбираем фильм на ноутбуке Ритчелл, включаем его, как к нам тут же в палату постучался доктор совместно с Питером, который стоит на своих ногах и улыбается нам. Для меня это настоящее счастье видеть его. Но он словно чужой, в отсутствии памяти.

— К вам можно?

— Да! — в один голос говорим мы.

— Девчата, Питер будет с вами в палате лежать. Мы провели анализы, они в норме. Мы будем проводить капельницы ему. И да, но вы уж так сказать не сильно напрягайте мозг Питера. Все же, ему требуется больше отдыха.

— Хорошо, — отвечаю я.

Доктор держит Питера за руки, который покачивается в стороны, помогая ему лечь на кровать. Его голова вся перевязана, а на лице имеются шрамы от аварии.

— Я могу ещё зайти к вам.

— Да, доктор.

Мы с Ритчелл оглядываемся, и не знаем, с чего начать.

— Питер, как ты себя чувствуешь? Кружится ли голова? Болит ли что-то? — спрашивает Ритчелл, садясь на кровать к Питеру.

— Немного чувствую боль, спасибо. Как тебя зовут?

— Я Ритчелл, подруга Миланы. Ты меня вовсе не помнишь?

— Совсем, — тяжело вздохнув, выражается Питер.

Я волнуюсь. Мне было больно при одной мысли, что он не помнит ничего. Такое чувство, что в тело Питера поселился другой человек…

— Питер, не переживай. Мы с Миланой сделаем все, чтобы ты пришёл в себя, — подбадривает Ритчелл, но в ее голове тревога.

— Спасибо, ты так добра ко мне.

Ритчелл улыбнулась Питеру, толкая меня за ногу, чтобы и я уже что-то сказала. А я, словно окостенела, не понимая почему. Я испытываю страх, словно впервые увидела этого человека. Но нас же так много связывает с Питером…

— Ты я так понимаю Милана? Верно? — обращается ко мне Питер.

— Да, — тихо произношу я.

— Почему я так хорошо помню твоё имя?

Я пожимаю плечами.

— Питер, а ты кроме этого имени что-то ещё помнишь? — спрашиваю я.

— Я помню, что когда был маленьким, то все время дрался с каким-то парнем, который был меньше меня по возрасту и росту. И еще помню, что с нами большую часть времени проводила девочка, которая мне всегда нравилась. У неё ещё такие ямочки были на щеках. Но кто эти люди, я не помню. Я не помню юности, я не знаю, кем я работаю или где учусь. Я вовсе не помню ничего.

Питер становится чуть раздражённым. Сообщая нам с Ритчелл то, что он помнит, мы с Ритчелл смотрим друг на друга, понимаю, о ком он говорит.

— Питер, это же здорово. Я знаю этих людей.

Моя очередь настала. Я пинаю Ритчелл ногой, чтобы она не говорила имя девочки, которая была в его рассказе.

— Что? Правда?

— Этот мальчик, с которым вы дрались в детстве — твой младший брат Джексон.

— У меня есть брат?

— Да, ему 18 лет, а тебе 20.

— Ничего себе… Так, а я