Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств - Андрей Чертков

— Эх, чудеса страшные идут косяком, — пожаловался он. — Это у вас в летающих деревнях такие крылья придумали?

— Не в деревнях, а в городах, — ответил я. — И не в летающих, а в нормальных.

— Мало тебе — свалился с неба? Еще хочешь? — напомнил и предостерег Староста.

— Падать не хочу, а в небо хочу, — признался я. — Если б только я упал… Дочка у меня разбилась в полете… Настёна ее звали. Примерно как твоя Лава возрастом. Или Нава. Прекрасно летала. Камень с горы свалился на ее крыло… А здесь гор нет…

— Дочка — это тяжко… Я бы тоже головой о дерево ударился, если бы дочка… Я тебя теперь понимаю. Не понимаю, как ты это сделал, но понимаю почему… И про Наву теперь понимаю… Жить надо, Молчун, что бы ни случилось, чем бы ни ударило, надо жить, потому что… потому что еще кому-то может понадобиться твоя помощь, кому тебе захочется помочь. В лесу все помогает друг другу, даже становясь чьей-то пищей. Ты потерял дочку, но нашел нас. Мы теперь твои дети.

— Нашелся ребенок бородатый! — хмыкнул я.

— Не в бороде возраст, а в знаниях. Чем-то ты старше нас, чем-то мы взрослее. Потому нам и надо держаться вместе. А ты что-то задумал…

— Я подумал, что если мы будем сидеть в деревне и надувать щеки в ожидании врага, то это, по сути, ничем не отличается от варианта принять все как есть, — высказал я свои сомнения.

— Но мы никого не потеряли за это время!

— И ты считаешь, что так будет продолжаться всегда? — удивился я.

— Нет, я тоже думал, что настоящая борьба еще не началась, — признался Староста.

Я знал, что он меня поймет.

— Нам надо выходить за пределы деревни и, может быть, за пределы леса. Хозяйки сильнее нас, и, стоит им захотеть, от нас и следа не останется в пару дней. Я с ними разговаривал, я это понял. Пока у них другие дела, им не до нас. Но так всегда не будет продолжаться.

— И ты хочешь, как птица?..

— Да, я хочу иметь возможность расширить границы деревни тем способом, какого Подруги не ожидают, потому что не могут ожидать, ибо мой способ не принадлежит лесу. У меня может ничего не получиться, но я должен попробовать! Если не получится сейчас, я стану пробовать еще и еще, пока не получится.

— Или пока не разобьешься, — тяжко вздохнул Староста.

— Или пока не разобьюсь, — подтвердил я. — Тогда вам придется обходиться без меня, как раньше обходились. Теперь-то повязку с глаз сняли…

— Ну ладно, — кивнул деловито Староста. — То, что ты говоришь, в голове не укладывается, но я чувствую, что ты правильно говоришь. Я буду тебе помогать. Когда ты хочешь пробовать?

— Сейчас, — выкрикнул я. — Я шагу не смогу сделать, пока не буду знать, получилось или нет!

— Давай сейчас, — покладисто согласился он. — Что тебе нужно?

— Высокий холм, — ответил я.

— Есть такой неподалеку, — сказал он. — Мы туда не ходим, нечего там делать. Леса на нем нет, воды рядом нет. Скучное место.

Я надел на себя рюкзак — до чего же приятная тяжесть.

— Идем туда! — двинулся я вперед.

— А занятия? — спросил Староста, двинувшись следом.

— Сегодня без меня, — отмахнулся я. — Самоподготовка. Разделились пополам — и отрабатывать приемы.

Народ уже слонялся по деревне в ожидании руководителей. Распустились, однако, сами жить разучились. Нехорошо.

— Так! — сказал Староста громко. — У меня с Молчуном дела срочные. На время нашего отсутствия за старшего остается Колченог.

— А за меня, — выступил я, — Кулак остается. Во-первых, отработка и повторение всех приемов, что мы изучили, во-вторых, если мертвяк, то он на тебе, Кулак! Никаких «y-гу-гу», а дубиной промеж глаз или пикой в морду. Понял?

— Понял, — кивнул Кулак. — Что тут не понять: дубиной промеж глаз, чтоб шерсть с носа на задницу сползла. А то ходят тут, бродило им в рыло!

— Кстати, и бродило в рыло не помешает, и травобой, — напомнил я.

— Я с вами! — пискнула Лава.

Староста строго на нее посмотрел и сказал так, чтобы слышали только она да я:

— На них на самом деле надежды мало, мы только на тебя надеемся. Ты уж не подведи…

Лава потемнела лицом, нахмурилась, но не возразила, отвернулась и обиженно пошла прочь.

А мы пошли в другую сторону. Народ провожал нас удивленными взглядами. Было чему удивляться: два вождя сразу куда-то уходят — дело странное, и рюкзак у меня за спиной — штука невиданная и нелесная. Нет, всякие котомки и заплечные мешки у них тоже выращиваются, но такого чуда, как у меня за плечами, никому еще нафантазировать не удалось.

Я сделал несколько шагов и повернулся.

— Лава! — крикнул я.

Она тоже остановилась и повернулась на крик. На рожице ее светилась надежда.

— Лава, воды принеси! — показал я руками размер сосуда.

Она сорвалась с места и побежала домой. Через несколько минут прибежала с легкой тыквенной бутылкой на литр примерно, какие обычно вешают на пояс в дорогу. На одном боку — травобой, на другом — вода. Воды, конечно, в лесу полно, но не из болота же пить! Козленочком никто становиться не хочет, гиппоцетом тоже. А родники под каждым деревом не бьют.

— Ты как ветерок, радость моя, — улыбнулся я. — Теперь от жажды не помру.

— Вы куда? — тихо спросила она, видимо надеясь, что я потихоньку раскрою тайну.

— Кое-что проверить надо, — ответил я расплывчато. — А ты тут за порядком следи, чтобы наши друзья дров не наломали. Мы на тебя надеемся, — повторил я слова Старосты и поцеловал ее в лобик.

Лава тяжко вздохнула, но обиды во вздохе уже не слышалось.

Я повернулся и пошел к поджидающему меня Старосте.

— Ты только возвращайся, Молчун, — сказала она вслед.

— Да куда я денусь! — легко откликнулся я.

Место и правда было странное, нежилое. Не скажешь, что неживое, потому что хиленькие кустики да пучочки сухой травки подрагивали на легком ветерке, но после великолепия жизни в лесу, из которого мы только что вышли, пейзаж выглядел подозрительно. Но разбираться в таких загадках мне было недосуг. Да и что я в них понимаю? Примерно как верблюд в дельфинах. Меня интересовал холм, а он имел место быть и выглядел вполне подходяще. Лысая гора для шабаша местных ведьм. Как ни странно, каменистая. Я машинально по-хозяйски стал высматривать каменные обломки, прикидывая, что может пригодиться в нашем деревенском хозяйстве. Впрочем, каменные ножи и скребки в деревне были, и можно не сомневаться, что, скорее всего, отсюда.

На вершине ощущался ветерок, что меня порадовало. Не порывистый, а ровный, настойчивый — как раз то, что нужно моему летательному аппарату. Еще меня порадовало, что холм отстоял от леса достаточно далеко и возвышался прилично, — была надежда, что после взлета, если таковой состоится, я не ткнусь в кроны деревьев, а успею набрать высоту. Но все это только в том случае, если…