Гиперион. Падение Гипериона - Дэн Симмонс

– Мерри?

– Да?

– Что будет, если сепаратисты нападут на туристов из Гегемонии или на переселенцев?

– Но ведь их, по-моему, выселили на плавучие острова?

– Выселили. Но что, если они восстанут?

– Гегемония пришлет сюда отряд ВКС, и он вышибет дурь из ваших сепаратистов.

– А если они атакуют портал… помешают его достроить?

– Это невозможно.

– Да, я знаю, но все-таки, что тогда?

– Тогда через девять месяцев «Лос-Анджелес» вернется с войсками Гегемонии, которые вышибут дурь из сепаратистов… из всех обитателей Мауи-Обетованной, кто встанет на их пути.

– Девять месяцев по корабельному времени, – поправила меня Сири. – Здесь пройдет одиннадцать лет.

– Так или иначе, они сюда прибудут, – сказал я. – Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Хорошо, – отозвалась Сири, но больше ничего не сказала. Я вслушивался в скрипы и вздохи корабля. Сири прикорнула у меня на плече, и дыхание ее было таким глубоким и ровным, что я подумал: она спит. Я уже засыпал, когда теплая рука Сири легла на мое бедро, потом скользнула выше. Я откликнулся на ласку, но не мог скрыть удивления. Сири шепотом ответила на не высказанный мною вопрос:

– Нет, Мерри, возраст ничего не меняет. По крайней мере не настолько, чтобы не хотеть близости и тепла. Решать тебе, любимый. Я приму любой твой выбор.

Я решил. К рассвету мы уснули.

Гробница пуста.

– Донел!

Шаркая ногами, он входит внутрь, и шелест его одежд эхом отдается от стен. Гробница пуста! Гибернационной камеры нет – по правде говоря, я и не ожидал ее увидеть, – но внутри нет ни саркофага, ни гроба. Яркая лампа освещает белые стены.

– Что за шутки, Донел? Что это такое?

– Это ее гробница, отец.

– Но где же она, черт побери, погребена? Под полом?

Донел вытирает пот со лба. Я вспоминаю, что речь идет о его матери. Но у него было почти два года, чтобы свыкнуться с мыслью о ее смерти.

– Тебе никто не говорил? – спрашивает он.

– О чем? – Гнев и смятение идут на убыль. – Меня примчали сюда прямо с посадочной площадки и сказали, что перед открытием портала я должен посетить гробницу Сири. Что еще?

– Мать кремировали согласно ее указаниям. Прах был развеян над Великим Южным Морем с верхней платформы семейного плавучего острова.

– Тогда для чего этот… склеп? – Я осторожно подбираю слова, чтобы не задеть Донела.

Он снова вытирает пот со лба и бросает взгляд на дверь. Нас никто не видит, но ясно, что мы все слишком затянули. Остальным членам Совета наверняка пришлось бежать по склону холма, чтобы присоединиться к почетным гостям на трибуне. Моя неспешная печаль сегодня хуже опоздания – она отдает театральщиной.

– Мать оставила указания. Они были выполнены.

Донел касается пластинки на стене, она скользит вверх, открывая небольшую нишу, в которой стоит металлический ящик. На нем мое имя.

– Что это?

Донел встряхивает головой:

– Личные вещи, которые мать оставила тебе. Все знала только Магрит, но она умерла прошлой зимой, ни слова никому не сказав.

– Понятно, – говорю я. – Спасибо. Через минуту я выйду.

Донел смотрит на свой хронометр:

– Церемония начинается через восемь минут. Активация нуль-канала – через двадцать.

– Знаю. – Уж это-то я знаю. Даже не глядя на часы, я могу сказать, сколько у меня осталось времени. – Я сейчас выйду.

Донел топчется в нерешительности, затем уходит. Я захлопываю за ним дверь. Металлический ящик удивительно тяжелый. Я ставлю его на каменный пол и прикасаюсь к папиллярному замку. С легким щелчком открывается крышка, и я заглядываю внутрь.

– Ах, черт бы меня взял! – вырывается у меня.

Не знаю, что я ожидал там увидеть, – возможно, какие-нибудь безделушки, ностальгические напоминания о проведенных вместе ста трех днях, может быть, засушенный цветок из поднесенного давным-давно букета или раковину в форме валторны, за которыми мы ныряли у Фиварона. Но там не безделушки, скорее, наоборот.

В ящике лежит ручной лазер Штайнера-Джинна, один из наиболее мощных образчиков лучевого оружия, когда-либо созданного человеком. Аккумулятор через силовой кабель подключен к миниатюрной термоядерной батарее, которую Сири варварски выдрала из своей новенькой субмарины. К этой же батарее подключен и старинный комлог, антикварная диковинка на твердотельных схемах с жидкокристаллическим дисплеем. Индикатор питания мерцает зеленым цветом.

В ящике еще две вещи. Первая – акустический преобразователь в виде медальона, с которым мы когда-то ныряли. При виде второй у меня буквально перехватывает дыхание.

– Ах ты, паршивка! – Все становится на место. Я не в силах удержать улыбку: – Ах ты, хитрюга моя милая!

В ящике лежит аккуратно свернутый и подключенный к батарее ковер-самолет, тот самый, который Майк Ошо купил на Карвнельской ярмарке за тридцать марок. Оставив ковер на месте, я вынимаю комлог. Потом сажусь, скрестив ноги, на холодный каменный пол и нажимаю на кнопку. Свет в гробнице меркнет, и передо мной внезапно появляется Сири.

Я ожидал, что после гибели Майка меня вышвырнут с корабля. Они могли так поступить, но не сделали этого. Меня могли выдать властям Мауи-Обетованной. Могли, но не выдали. Два дня меня допрашивала служба безопасности корабля, причем однажды на допрос пришел сам капитан Сингх. После этого мне разрешили вернуться к исполнению своих обязанностей. Обратный прыжок занял четыре месяца, и все это время меня терзали воспоминания. Снова и снова я проклинал свою неуклюжесть, которая стоила Майку жизни. Я стоял вахты, просыпался по ночам, измученный кошмарами, и гадал, отчислят ли меня по прибытии в Сеть. Со мной вполне могли расстаться, но этого не случилось.

Меня не отчислили и не лишили положенного отпуска в Сети. Мне лишь запретили отлучаться с корабля в системе Мауи-Обетованной. Ну и вдобавок объявили выговор и временно понизили по службе. Вот во что оценили жизнь Майка – выговор и понижение по службе.

Вместе с остальными членами команды я отправился в трехнедельный отпуск, возвращаться из которого не собирался. По нуль-Т я отправился на Эсперансу, где совершил типичную ошибку корабельщиков – посетил свою семью. Двух дней в переполненном жилом баллоне оказалось более чем достаточно, и я отправился оттуда на Лузус, где три дня не вылезал из борделей на Рю де Ша. Когда мне и это надоело, я перебрался на Фудзи, где истратил большую часть наличных марок, делая ставки на самурайских поединках.

В конце концов я оказался на станции «Старая Родина» и взял там напрокат челнок для двухдневного путешествия по Морю Эллады. Я никогда до этого не был ни в Солнечной Системе, ни на Марсе, не собирался я и возвращаться сюда; десять дней, которые я провел в полном одиночестве, слоняясь по пыльным, населенным призраками прошлого коридорам Монастыря, заставили меня поторопиться с возвращением на корабль. К Сири.