Альянс Ангелов - Инжуна Каражанова

Трое друзей тоже подошли к костру.

— Если Джара выкинет какую-нибудь штуку… — начал Ивор, стараясь придать голосу грозный тон, но голос дрожал тревогой.

— Да не беспокойся, Грифон, — махнув рукой, сказал ему Тэллар как-то слишком уж беспечно. — Что с Бестией приключится-то? Да она и не одна.

— Нашёл тоже защитницу для Джары, — проворчала Аерис.

— Эта Сунор обязательно утянет её в передрягу, — угрюмо сказал Ивор и покосился на Хаарта, но тот, казалось, был не в этом мире.

— Кто кого ещё утянет, — хмыкнул Сокол. — У нашей Бестии патологическое пристрастие попадать в неприятности.

— Не надо было её пускать, — буркнул Ивор.

Сельма стояла, обхватив себя руками и задумчиво глядя в темноту.

Выглядят похожими, говоришь, Сокол?… Одна любит того, кого не следовало бы, а другая не любит того, кого стоило бы…

В комнате сидело четверо: рослый мужчина лет сорока с лицом, изборождённым глубокими следами от чёрноязвенной болезни, крепко сбитая женщина с коротко остриженными тёмными волосами и узкими хищными глазами, худощавый мужчина в чёрном плаще с изображением луны и звезды на спине и парень лет девятнадцати-двадцати с бледным от напряжения лицом и огнём горящим взглядом.

— Когда мы сможем приступить к атаке? — нетерпеливо спросил парень. Перед ним лежал хорошо сработанный меч с тёмно-алой рукоятью, и под гардой была повязана чёрно-красная лента. Это была древняя традиция, уже порядком позабытая воинами Материка — раньше ленты под гардами мечей составляли целый тайный язык, где каждый цвет обозначал что-то, важное для хозяина меча, рассказывал о его натуре, говорил о цели, с которой меч вынимается из ножен. Теперь ленты повязывали очень редко; но парнишка, случайно прознав о забытом обычае, немедленно раздобыл себе чёрно-красную ленту — знак того, что клинок будут поить кровью, пока не свершится месть.

— Потерпи ещё немного, Ронки, — сказал ему мужчина, чьё лицо было изъедено шрамами от язв. Это был Коддар, главарь всех бандитов, воров и головорезов во всей округе. — Мы ждём приказа господина чародея. — Он с насмешливым почтением кивнул в сторону Орвила.

Орвил незаметно поёжился. В обществе трёх бандитов, из которых первым был чуть ли не главный и самый жестокий разбойник всего Ханеласа, второй — женщина, убивавшая, чтобы убивать, а третьим — мальчишка, одержимый жаждой мести, чародею было, мягко говоря, неуютно.

— Я жду доклада от своего человека, — проговорил он, тщась, чтобы голос не дрожал.

— Надеюсь, вы не забыли об уговоре, — сладко проворковала разбойница. Звали её Рахина.

— Всё золото, обещанное моим господином, ваше, — кивнул Орвил. — Нам нужны лишь головы семерых преступников, а две другие девушки — живыми и невредимыми. Вы запомнили их описание?

— Разбойники обычно не отличаются грамотностью, так что приходится всё держать в уме. А память на лица у нас, уж поверьте, господин чародей, отменная, — с улыбкой проговорил Коддар, и Орвилу стало не по себе.

— Не сочтите за недоверие… — осторожно начал Орвил, и тут Коддар с Рахиной дружно расхохотались, и даже бледный, как полотно, Ронки издал смешок.

— Вы будете извиняться за недоверие к головорезам и ворам? — со смехом спросил Коддар.

Орвил помолчал, обмозговывая, что бы ответить.

— Я только хотел напомнить, чтобы никто из ваших людей не уносил с собой вещи преступников, — наконец сказал он.

— Мы помним, — ответила Рахина. — Вы, помнится, обещали возместить золотом за ценные вещи, которые нам не будет позволено забрать.

— Да, — кивнул чародей. — Двойную цену.

Рахина пожала плечами.

— Тогда можете не беспокоиться даже за носовые платки, господин волшебник. Для нас важнее золота ничего нет в этом грешном мире.

Коддар хмыкнул. Ронки молчал, нервно теребя кончик ленточки.

Дверь в комнату открылась, и вошёл молодой чародей. Он был взбудоражен.

— Господин Орвил, вы представить себе не можете!

— Что? — нетерпеливо спросил Орвил.

— Дочь господина Дамрафа и та преступница, которую тоже приказано взять живьём, недавно пробрались в город. Они здесь только вдвоём; остальные неподалёку от западных ворот, там они разбили бивак.

Орвил даже привстал от волнения.

— Великая Луна благоволит нам, — проговорил он удовлетворённо. — Итак, ты, я и ещё восемь магов отправляемся ловить госпожу Сунор и преступницу, остальные пусть выступают за ворота. — Он повернулся к Коддару. — Отдайте приказ своим людям атаковать вместе с моими чародеями. В городе ваша помощь не нужна.

— Вы точно уверены насчёт количества людей? — чуть насмешливо поинтересовался Коддар. — Моих людей без меня и Рахины три десятка. Да ещё ваших магов сколько? Около двадцати, если не ошибаюсь? Не многовато ли на семерых?

— Очень надеюсь, что этого не окажется мало, — серьёзно проговорил Орвил. Очень надеюсь. Десять магов уже погибло. Среди них был мой брат и друзья. Сегодняшней ночью счёт жертв этих преступников должен закрыться раз и навсегда.

Главарь бандитов повёл плечом.

— Ваше слово, наши деньги, как говорится, господин маг.

— Извольте подтвердить план, господин хороший, — с едва прикрытой усмешкой обратилась к Орвилу разбойница. — Убить всех до единого. Отрезать головы. Собрать все вещи и вместе с головами поднести к вашим благородным ногам. Получить золото. Сполна. Всё верно?

Орвил кивнул. Тогда Рахина тоже кивнула, и они с Коддаром встали и направились к выходу. Ронки встрепенулся, сжал рукоять меча и тоже вышел. Когда он прошёл мимо Орвила, тому показалось, что юноша твердит под нос какое-то имя, смутно знакомое главному чародею Ордена Луны. Но память так и не подсказала, чьё же именно.

Орвил повернулся к чародею.

— Кажется, я отдал тебе приказ.

Тот заметно колебался.

— Да, господин Орвил. Только я хотел сказать… Госпожа Сунор вовсе не выглядит так, будто её опаивают дурманом или издеваются… Она невредима, и эта преступница рядом с ней… Они шли бок о бок, как… почти… будто напарницы, что ли. Разговаривали…

— Не суй нос не в своё дело, — отрезал Орвил.

Чародей кивнул и вышел вон.

Взгляд друидки, пробирающий до костей, до сих пор жёг сознание Орвила.

Ночь плотным пологом мрака накрыла улицы Ветельса. Джара и Сунор осторожно крались в темноте, чтобы не попасться ненароком совестливым стражникам, таким, которые ночью всё-таки не оставляют свой пост и не меняют долг на кружку пива в какой-нибудь таверне. У них обеих в памяти проносились воспоминания о прошлом посещении Ветельса. Не сказать, чтобы они были приятными.