Белые искры снега. Анна Джейн - Анна Джейн

- Ребенка? Ах, этого юношу. На ребенка он не тянет, - с полуулыбкой произнесла Матильда. – Признаться честно, я даже решила, что это твоя парень. Что же, тебе повезло, что я услышала их разговор и поехала следом за ними, а потому быстро нашла тебя. Не думаю, что с вами что-то случилось бы, машин на трассе много, но ты должна понимать, что это была демонстрация силы. Тебя пытались поставить в унизительное положение. Показать тебе твое место. Твое бессилие.

- Рита думает, что мне что-то надо от отца. Его деньги, - поморщилась я, вспоминая, как мачеха ударила меня. Щека вновь запылала – теперь уже не от боли, а от гнева.

- Это была не демонстрация сил Риты, - медленно проговорила Матильда, сняв свои очки и вертя их в руках. Она часто так делала, когда о чем-либо думала.

- А чья? Да нет, Ирине-то какое дело до меня, - покачала я головой. – Она больше похожа на кошку, которой охота поиграть с мышкой. Думаю, она просто повеселилась за мой счет. Чокнутая. Из-за дяди Тима у нее совсем крыша съехала.

- Значит, какое-то дело есть.

Я устало потерла лицо. И тут до меня дошло.

- Ирина ведь знает, что у дяди Тима есть молодая любовница, - произнесла я. – Она это точно знает, она сама сказала мне об этом.

Матильда несколько смутилась, видимо, вспомнив, что сама со спины приняла меня за одну из пассий Тимофея.

- Вы ведь дружите с ней! – вспомнилось мне. И даже стало как-то обидно. Оказывается, моя крестная дружит с этой подлой тетей Ирой. Но как же так?

- Мы не дружим. Мы – общаемся, - поправила меня Матильда. – Это – разные вещи, девочка. Не пойми превратно, да Реутовой мне дела особого нет, но ведь ты знаешь, что связи решают все. Я использую ее, она – меня. Ты думаешь, это дружба? – внимательно посмотрела она на меня, оставив в покое очки.

- Нет, - несколько стушевалась я. Я знала, что такое настоящая дружба.

- Я с тобой согласна. С твоей матерью я дружила. Когда-то давно. С Реутовой я не дружу. Я ни с кем теперь не дружу, - вдруг сказала она с какой-то горечью. А я вдруг поняла, что и у мамы, и у тети одинаковое имя. – Людьми моего положения дружба считается чем-то глупым и наивным, партнерство кажется более приемлемой формой сосуществования. Но, вместе с тем, дружба – непозволительная роскошь. Как и любовь. Которые намеренно обесценили, понимая, что ни то, ни другое недоступно. Если ты чего-то не можешь получить, в глазах других это что-то нужно сделать недостойным внимания, - поведала мне крестная. – Что, вернемся к разговору. Повторю еще раз – Ира Реутова мне не друг, никогда не была и никогда более не станет. И ты для меня стоишь в куда большем приоритете. Поэтому не сердись, а лучше расскажи про любовницу Тимофея. Впрочем, девок у него много, это не новость.

- Его… э-э-э… любовница, - с некоторым трудом выдавила я, - моя знакомая. Точнее подруга. Наверное, Ирина узнала об этом и решила меня так наказать, что ли.

- Твоя подруга? – очень удивилась крестная. – Ты познакомила свою подругу с Реутовым?

- Нет, вы что! – даже повысила я голос. Познакомить свою Алёну с дядей Тимом, этим себялюбивым тираном? Нет уж, увольте! Я люблю свою подругу! – Они познакомились без моего участия. Моя подруга – модель, может быть, поэтому он на нее запал. Просто я видела их вместе, - призналась я. Нет, все-таки я поговорю с Алёной о дяде Тиме. Я должна ее предупредить. Хоть я и влезу в ее секрет, но… Так нельзя.

- Даже так? Что ж, интересно. Возможно, ты и права, - задумчиво произнесла Матильда. – В любом случае – никогда более не соглашайся на любые предложения этой женщины. Она – кукловод. Твой отец не должен был приезжать сегодня на вручение награды фонда «Вериора Верис», - пояснила крестная, увидев вопрос в моих глазах. – Я знаю списки гостей. Она, понимая страхи человека, может заставить его делать то, что ей нужно. Думаю, Рите она наговорила что-то о том, что ты приехала искать расположение отца, а заодно и его деньги и та, поверив в этом, помчалась доказывать тебе, что у тебя это не выйдет. Зная Иру, могу предположить, что она сидела в машине Риты и наблюдала за всем происходящим.

Я выругалась про себя. Вот же я идиотка, попалась в ее сети. Она ведь, и правда, ничего не делает просто так.

- Она помогла мне убежать из дома, - призналась я зачем-то, глядя на свои руки. – Сделала новые документы.

- Избавилась от тебя, - усмехнулась Матильда. Мы никогда не обсуждали мой поступок, но я понимала, что крестная не одобряет его. – Видишь, ты чем-то мешала ей еще пять лет назад. Или, думаешь, что она помогла тебе просто так?

- Я не знаю, чем я могла ей мешать, мы никогда особо не пересекались, - твердо сказала я. Действительно, чем?

- Возможно, ты просто не знаешь всей правды, - сказала туманную фразу Матильда. – Прости, девочка, мне пора ехать. И вот, возьми, - вдруг вложила она мне в руку несколько крупных купюр.

- Но…

- Возьми, купи себе нормальный пуховик. Этот совсем тонкий, - сказала она, поворачивая ключи и тем самым давая понять, что разговор окончен.

- Я не хочу, чтобы вы думали, что от вас мне нужны только деньги.

- Я так и не думаю. Иди.

Я не стала спорить с крестной и, попрощавшись, вылезла из ее теплого автомобиля на холод. Во дворе у нас почти не горели фонари, и Матильда включила фары, освещая мне дорогу. Когда я подошла к подъезду, она уехала.

- Настя! – раздался голос Женьки. Он появился словно из ниоткуда. Видимо, на улице парень находился давно – его плечи и шапка были в снегу.

- Привет, - сухо сказала я. И зачем он сегодня звонил мне? Все испортил. Дурак.

- Привет, - повторил он за мной, встав напротив. – Настя… - Вновь произнес он мое имя и замолчал.

- Ты к нам? – открыла я тяжелую подъездную дверь и первой зашла внутрь. Ребята приходили в гости и в более позднее время.

- К вам, - двинулся он следом за мной по ступенькам вверх.

- Сегодня так холодно, - сказала я, делая вид, что между нами ничего не произошло. – И этот снег… Ужасно замерзла.

- Настя, - в третий раз повторил он мое имя, и на тускло освещенной площадке между первым и вторым этажом поймал меня за руку и развернул к себе, держа одной рукой за плечо. Мы стояли так близко, что сердце замирало. Женька ужасно мне нравился, но я не могла его простить – не за сегодняшнее хамство, это ерунда, а за то, что он был с другой. Он точно дал понять, что был. И в эти дни я была ему не нужна, хотя, думаю, он догадывался, как я переживаю.

- Прости меня, - хрипло сказал Женя. – Я не хотел тебя обидеть.

- Все в порядке, - осторожно произнесла я. Парень, глядя на меня блестящими странными глазами, поправил прядь моих выбившихся из-под шапки волос, погладил холодной рукой по щеке и склонил голову – наши лбы соприкасались.

- Прости, я не хотел, - повторил он. – Я не знаю, что на меня нашло.

Женька нежно поцеловал меня в висок, скулу, щеку, замер, словно наслаждаясь моментом, и только потом обнял, прижимая к себе.

- Настя, если бы ты только знала, что я чувствую, - прошептал он с затаенной горечью. – Я чувствую себя таким придурком…

Женя попытался меня поцеловать по-настоящему, но, едва почувствовав его губы – не в пример ладоням горячие - на своих, я попыталась вырваться. Конечно же, он был сильнее и удержал меня.

- Не надо, - устало попросила я. – Женя, отпусти меня, пожалуйста.

- Прости меня, - повторил он болезненным шепотом.

- Я простила. Но что это изменит? – Мне так не хотелось, чтобы Хирург касался меня, что почему-то думала лишь о том, чтобы он отпустил мои плечи. А раньше мне безумно нравилось касаться этого человека и чувствовать его ладони на своей коже… Что со мной не так? Может быть, я не была в него влюблена, но он определенно нравился мне, и трепет, нежность, наслаждение – все это я испытывала, обнимая Женьку или просто думая о нем. Я наивно надеялась, что со временем мои симпатии будут расти и расти, и однажды я пойму, что не могу без этого человека – я не верила в любовь с первого взгляда, про предначертание друг другу, но я верила, что любовь – это цветок, который можно вырастить из семечка взаимной симпатии, удобрив его привязанностью, дружбой и уважением. Но после моего Дня рождения Женька решил, что выращивать этот цветок вместе со мной он не будет. Что ж, его право. А сделать вид, что ничего не случилось, я не могу.

- Ты ведь опять была с ним? Да? – спросил вдруг Женя. – Это он привез тебя на своей машине?

- Кто он? – не сразу поняла я.

- Тот, с кем ты сегодня обнималась, - нес какую-то околесицу друг.

- Я все видел. И тогда, и сейчас. Нашла кого-то, у кого такая крутая тачка? – он зло усмехнулся, не замечая, как сильнее сжимает пальцы на моих плечах. Видимо, видел, как я выхожу из автомобиля Матильды, и сделал неправильные выводы.

- Ладно, Настя, давай по-честному? – в его темных глазах была решимость и даже какое-то отчаяние. - Ты мне нравишься. Я тебя люблю.

- Ты уж определись, - сказала я равнодушным тоном. Мне было очень обидно, и даже плакать хотелось от таких несправедливых обвинений, но, как часто это бывало, внешне я оставалась преступной спокойной. Это часто выводило из себя Риту в детстве, когда она ругала меня.