Распутье - Иван Ульянович Басаргин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Макар было сунулся задать вопрос оратору, но его одернул Устин, мол, слушай и вникай, а уж потом поговорим.
– На развалинах белогвардейской и красноармейской принудительной армии образуются вольные анархические отряды, они начали войну во имя бесклассового общества, безвластного общества.
Наши с вами главные задачи заключаются в организации бесклассового общества, в помощи угнетенным земного шара в деле освобождения их от власти капитала и государства, в создании мировой конфедерации труда и развития. И мы идем на это, толкаемые всеобщим возмущением угнетенных России, встаем решительно на путь борьбы освобождения человечества.
Окруженное со всех сторон государственниками, белыми и красными, безвластное освободительное движение победит, когда все угнетенные сольют свои силы в одно целое. Перед объединением угнетенных ничто не может устоять. Вперед же, товарищи, и мы победим! Долой власть – источник угнетения! Долой ложь государственного социализма! Долой все диктатуры пролетариата и другие диктатуры! Долой смертную казнь, физическое насилие государства и другие формы гнета!
Долой, долой, долой!
Долой принудительные группировки государства: коммуны, школы, принудительные армии!
Да здравствуют вольные договорные отношения независимых личностей! Да здравствует свободная инициатива в строительстве жизни! Пусть каждый из нас выберет себе свою федерацию: сельского хозяйства или транспортников, вольных партизан или развития своих способностей. Кто хочет петь – пусть поет! Да здравствует вольная конфедерация! Пусть все средства поступают в распоряжения Федераций. Долой все комиссариаты и министерства! Нам не нужно выборное начало, которое лживо и обманчиво. Нам не нужны Правления и Комитеты, всё это сделают сами рабочие федерации. Долой Совнаркомы и Комиссариаты! Да здравствует всеобщая конфедерация труда! Да здравствует анархия! Все на борьбу за самые высокие идеалы человечества! И мы призываем вас вступать в вольные партизанские отряды, которые сметут всякую власть и поставят безвластное государство! Так за оружие, товарищи!
– Макар, прикажи парням отобрать оружие у этого дурня! Стекло опасно как для детей, так и дураков – могут обрезаться, – спокойно приказал Устин Макару и его парням.
Коваля обезоружили. Он удивленно хлопал белесыми ресницами, втянул голову в плечи, удрученно молчал.
– Я, Семен, думал, что ты безопасный человек, а ты, оказывается, весьма опасен. Лозунги твои жгут сердце, так и хочется повоевать за безвластие, что вы и пытались сделать с моим отцом, – иронически скривил губы Устин. – Объяснять не буду, хороша или плоха твоя политика. Все вы говорить научились. Но затевать здесь отряды вольных партизан, подобных банде Кузнецова, не позволим. Даже больше, не позволим затевать у нас в тайге еще одну мировую революцию. Люд устал от крови и войн. Так устал, что даже белые генералы садятся за один стол с красными. Ты это видел. У всех одна мысль – это спасение России. И мы ее должны спасти. Ваш же вопль не спасает Россию, наоборот, появится еще несколько банд, которые будут объедать и убивать народ. И если вы с Тарабановым посчитали, что я человек вне закона, то это не значит, что меня можно прибрать к своим рукам. Поэтому, господин Коваль, иначе я тебя не назову, мы будем судить тебя нашим судом как японского шпиона, как анархиста, как подстрекателя. Я буду судьей, остальные присяжными. Степан Алексеевич Бережнов, вы бродили вместе с этим человеком, что вы скажете в защиту его?
– Ничего. Я нарекаю ему смерть.
– Макар Сонин?
– Смерть!
– Мефодий Лагутин?
– Смерть!
– Роман Журавлёв?
– Смерть! Смерть во имя жизни других.
– Но ведь ты до сих пор оставался человеком вне закона?
– Пойдет и это. Смерть!
– Смерть!
– Смерть!
– Смерть!
Суд краток, как удар бича.
– Чтобы не сказал потом наш наставник Степан Алексеевич Бережнов, что мы неправедно судили этого пришельца, поручим ему и расстрелять его. Согласны ли вы, Степан Алексеевич, выполнить свой долг перед народом и Россией? – спросил сын отца.
– Согласен. Пошли, Сёма. Для каждого может скоро настать такой час. Пошли.
В тайге прогремел выстрел, смертью одного человека были спасены сотни жизней других. Степан Бережнов дунул в дуло револьвера, приложил ухо к сердцу. Мертв. Забросал тело таежным хламьем, спокойно пошел домой. Даже не напился в тот день, а вышел в поля, где дружно колосилась пшеница.
Макар Сонин вёл свою летопись. За немалые деньги он даже договорился с контрабандистами, чтобы они приносили ему из города все газеты, как русские, так и прояпонского толка, делал из прочитанного выводы и писал: «Японцы пытаются выговорить для Семенова равноправную договаривающуюся сторону. Даже согласились ликвидировать атамана Лихоедова, что засел в Благовещенске, пустить туда нашу милицию. Генерал Такаянаги подписал 8 июля акт с Верхнеудинским правительством о выводе своих войск из Забайкалья.
Не завидую тем, кто останется там после ухода японских войск. Это будет самая страшная картина Гражданской войны…»
И прав был Макар, уход японских войск породил жуткий садистский разгул семёновщины. Теперь уже хватали и расстреливали не за принадлежность к большевикам или сочувствующих им, а просто за не понравившуюся физиономию, за дорогую шубу или золотые зубы. Все спешили запастись на всякий случай. И это уже не в первый раз…
«…Были убиты шестьдесят пять человек, заподозренных в большевизме, а там ни одного большевика не было, газеты пишут, что один меньшевик и эсер, остальные были убиты за хорошие сапоги и “плохую физиономию”. Стреляют евреев за кольца. Я думаю, что это идет от какой-то жуткой болезни, коей заболевают волки: когда у них гон, то они делаются бешеными зверями. Значит, это болезнь зверства.
Что ж деется? Семенов поднимает борьбу за Учредительное собрание! Во до чего дожил! Перекрашивается в демократа. Все-таки он дурак большой. Но дурак дураком, а сам уже перебрался на Борзю, чтобы оттуда сподручнее убежать в Маньчжурию. Сказывают, что прихватил с собой весь запас золота, что остался в Чите».
И снова Макар Сонин вчитывается в газетные статьи, делает выписки. «20 августа Семенов бежал к границе, а 24 августа парламентская делегация ДВР подписала с ним протокол предварительного соглашения. И сразу же после этой подписи Семенов разразился пространным, как всегда, обращением».
Как я уже не однова приметил, что у Семенова словесное недержание. Поносит так, ажно всей России дурно. Вот его словеса: «…Первый камень фундамента строящейся российской государственности на Дальнем Востоке вчера мною заложен. От вас теперь, граждане, зависит всецело восстановить значение влияния русского народа здесь, на далекой окраине, от вас зависит сохранить за великой Россией ее восточные области – наследие предыдущих поколений, добытые потом
