Мир Кристалла (гепталогия) - Степан Вартанов

– Согласен, – кивает Акут-Аргал. Уже освобожденный от колодок, гоблин сидит на короткой широкой скамье возле стола, на котором разложено вооружение его группы, – но не слишком к нему близко. О степени доверия между сторонами свидетельствуют присутствующие здесь же три арбалетчика и сэр Томас в кожаном доспехе и с топором, весьма удобным для боя в помещении. – Но представьте себе, что клинки отравлены еще на стадии ковки. Что сам металл ядовит? А? Вроде, уже и не трусость. Вроде, просто оружие такое.

– Гм…

И главное, что, если они сказали правду? Даже монах, на что уж он не любил признавать своей неправоты, вынужден был сказать, что другого выхода, кроме как проверить слова незваных гостей, он не видит.

На том и порешили.

– Вам вернут оружие, – мрачно произносит Джон Рэд. – И это значит… значит, что вы по-прежнему пленники. Но с оружием.

– Вам придется что-то сказать своим людям, – перебивает его гоблин. – Если этого не сделать, будут проблемы с такими, как этот монах…

– Мне монах не указ! – отмахивается от его слов сэр Джон.

– А епископ с десятком рыцарей?

– А епископ – указ!

– Я и говорю, надо, чтобы все понимали, что мы – ваши пленники.

– Я так и сказал!

– Ну… да, в самом деле.

Сидят, на сей раз, в трапезном зале, большом, гулком и темном. Зал производит впечатление заброшенного склепа: закопченные, почти голые стены, теряющиеся во мраке балки под потолком, – со смертью жены и ребенка владелец замка разом утратил всякое желание что-либо украшать и ведет совершенно холостяцкий образ жизни. В камине горит огонь, на столе хватает жареного мяса и вина – всё, довольно. Менестрели и гобелены, драгоценные кубки и прочие атрибуты красивой жизни ищите в других местах.

– Ты вот мне скажи, – говорит барон, буравя собеседника взглядом, – как ты собираешься ее искать?

– Не он, – подает голос Генора-Зита. Девушка совершенно не испытывает комплексов по поводу своего пола, свободно участвует в беседе и игнорирует любые попытки намекнуть ей, что планирование войны – дело, вообще-то, сугубо мужское. Язычок у нее острый.

– Виза-Ток.

– Вот как?

– Он у нас гений по таким штукам.

– Магией? – неодобрительно спрашивает францисканец, сидящий хоть и на дальнем конце стола, но все же – тоже за столом. Права голоса – при принятии решений, то есть, – ему никто не давал, он присутствует как некий справочник религиозных догм, на всякий случай. Как-никак, человек Божий.

– Еще, – не обращая ни малейшего внимания на эту реплику, продолжает Генора-Зита, – надо использовать ваших лесничих. Я правильно понимаю, что они знают здешние леса, как свои шесть пальцев?

– Пять, – снова подает голос монах. – Пальцев пять, даже у тебя, дьявольское отродье.

Генора-Зита мило улыбается.

– Я просто проверяла, умеешь ли ты считать до пяти, – сообщает она монаху. – Молодец. Так вот. Еще надо объявить награду тому, кто наведет нас на след. Любой след, всякие там разорванные в клочья олени, испуганные собаки, опустевшие деревни…

– ДЕРЕВНИ?!!

– За деревни не ручаюсь, – подает голос Виза-Ток, – но люди пропадать будут. Торы не делают различий между людьми и животными – едят всех, без разбору.

– Дела… Ладно, это я поручаю тебе, – Джон Рэд кивает сэру Томасу.

– Сделаю.

– Но все-таки, лесов здесь немало, и найти иголку в стоге сена будет легче, чем…

– Найдем, – вздыхает Акут-Аргал. – Должны найти. Слишком это важно.

– Мир не может просто погибнуть, – говорит францисканец упрямо. – Это абсурдно.

– А еще Божий человек, – хмурится Генора-Зита. – Так ругаться, фу!

– Это слово значит – не имеет смысла, – поясняет сэр Томас с легкой улыбкой.

– Ну и значит, незачем использовать слова, которые не имеют смысла, – обиженно возражает девушка. – Есть же много других хороших слов, например, слово «да». Эй, монах, давай потренируемся. Вина хочешь?

– …

– Ты должен был сказать «да»…

– Оставь монаха в покое, – устало вздыхает барон Джон. – Давайте решим, что ЕЩЕ можно сделать…

– Еще монах может молиться, – говорит вдруг Акут-Аргал. – Это я вполне серьезно. Пусть. Внимание свыше нам не помешает.

– А еще, – замечает Виза-Ток, прежде чем опешивший монах успевает как-то отреагировать на это, прямо скажем, неожиданное предложение, – можно опрашивать путников. Через ваши земли сейчас идет немало народу: наемники эти, караваны, крестьяне шастают туда-сюда… То же самое – не пугались ли лошади, собаки…

– Не ушли ли откуда звери… – подхватывает сэр Томас. – Ты, кстати, уверен, что эта королева так их напугает?

– Уверен. Что-то у нее с запахом. Даже люди боятся, хоть у них с обонянием и неважно.

– А у гоблинов?

– Получше, чем у людей, – пожимает плечами гоблин. – Намного получше. Но по следу всяко придется пускать собак.

– Потому вы моетесь каждый день! – смеется сэр Томас. – Я все пытался понять…

– Я могу идти по следу, – возражает Генора-Зита. – Если рядом не будет немытых рыцарей в сапогах, к которым боятся подлетать даже мухи.

– Почему – боятся?

– Да так…

– Прекратите вы этот балаган, наконец?!

Беседа не то чтобы заходит в тупик – просто начинает вилять из стороны в сторону. Ужин съеден, в камине тлеют угли. Барон Джон сидит в любимом кресле. Впрочем, это не кресло в современном смысле слова… просто нечто со спинкой, более-менее удобное, обвешанное подушками и матрасиками с овечьей шерстью. Сэр Томас развалился на скамье у стены, вытянув ноги чуть ли не на середину зала. Из гоблинов в комнате остались лишь Акут-Аргал и Генора-Зита. Виза-Ток ушел заниматься «магией», проще говоря, ловить да заколдовывать мелких птиц и – если повезет – летучих мышей. Если они увидят королеву – сообщат. Проблема в том, что птицы умом не блещут, и что именно они примут за королеву – стог ли сена необычной формы, корову ли, завязшую в болоте, – неизвестно.

Генора-Зита спит, прямо здесь, на лавке, что исключает ее участие в разговоре. Вечер, почти ночь.

– Акут-Аргал… Два имени. Почему?

Гоблин пожимает плечами:

– Имя не дробится. Почему… А почему у тебя два имени?

– Христианское и родовое. Тут все просто.

– У нас посложнее. У нас нет родового имени, точнее, его не используют так, как у вас. Я Акут-Аргал из рода Красной Лисицы. Но это как сказать «барон Джон из Англии». Можно, но обычно так не делают.

Да, беседа уже прошла стадию обсуждения и принятия решений, сейчас это просто разговор. Неторопливый разговор, в котором участвуют четверо – два человека, гоблин и высокий кувшин вина. Надо же получше понять того, с кем собираешься провести несколько следующих недель.

– То есть, ты просто не знаешь, почему их два, и пытаешься увильнуть от ответа?

– Да все я знаю, – морщится гоблин. – Просто каждый раз, когда я произношу слово «магия», у тебя делается такое лицо, словно я тебе ежа дохлого предлагаю.

– Ха!

– Вот тебе и «ха». Я гоблин, и магия – часть меня, как меч – часть тебя. И я еще не придумал, как с вами, здешними, общаться, чтобы вы не поливали меня святой водой…

Монах в углу горестно качает головой.

– Хочешь, вином полью? – фыркает барон.

– Наливай.

Наполняются три кубка – сэра Джона, Акут-Аргала и сэра Томаса.

– Так про два имени…

– Ну смотри, – Акут-Аргал делает глоток из кубка и вытирает губы тыльной стороной ладони. – Есть такая магия… черная, кстати, как ночь. Магия имени.

Францисканец вздыхает. Недостаточно громко, чтобы ему опять велели заткнуться, но достаточно – чтобы довести свое неодобрение до присутствующих.

– И нечего тут вздыхать! – возмущается Акут-Аргал. – Мы, между прочим, эту гадость не используем, кроме, разве что, совсем уж темных родов. И вообще, почти всех, кто этим занимался, уже перебили… типа совпадение, да… а имена остались.

– Два имени, чтобы магу труднее было прицелиться? – подает голос сэр Томас.

– Умный парень, – с одобрением говорит гоблин. – Да, именно так. Потому-то мы и возражаем всякий раз, когда вы зовете нас по одному из имен. Это имя становится сильнее, и значит, ударив в него, можно принести больше вреда.

– Испанцы, – задумчиво произносит барон, – обожают давать сложные имена своим отпрыскам. Могут запросто назвать ребенка в честь дюжины святых… Значит, это и вправду защищает?

– Да. Особенно, если святой – настоящий.

Слышен скрежет зубов монаха.

– Да что я сказал-то такого!

Монах красноречиво молчит.

– А имя рода почему не используете? – уточняет барон, снова наполняя кубки. Вообще-то, этим должен заниматься слуга, но слуг отослали – мало ли, какие тайны всплывут в разговоре. – Был бы Акут-Аргал Ред Фокс.

– У нас немного другие отношения с родом, – усмехается гоблин. Изучает некоторое время ломтик жареной оленины, нанизанный на кончик ножа, затем пожимает плечами и отправляет его обратно в тарелку. Делает глоток вина, отсалютовав предварительно кубком хозяину замка. – Мы не люди.