Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко

На протяжении всего июля 1915 года русские канонерские лодки активно поддерживали огнем наши войска на побережье Рижского залива. К ним присоединились также линкор «Слава» и эсминцы. Но наличие в заливе соединения русских кораблей не помешало командованию германского флота спланировать дерзкую набеговую операцию. Специально для этой цели к Ирбенскому проливу были стянуты крупные силы — два линкора, несколько крейсеров, соединения эсминцев и тральщиков. 25 июля германский вице-адмирал Эрхардт Шмидт отдал приказ, согласно которому подчиненные ему корабли должны были снять русские минные заграждения в Ирбенском проливе, пройти в Рижский залив, заблокировать гавань Пернова (ныне Пярну, Эстония), обстрелять Усть-Двинск и вернуться обратно.

Начало августа ознаменовалось целым рядом боев и стычек между русскими и германскими кораблями, среди которых был блистательный 17-минутный ночной бой русского эсминца «Новик» с германскими эсминцами V-99 и V-100 (первый подорвался на мине и выбросился на берег, а второй, поврежденный огнем с «Новика», сумел уйти). 4 августа «Сивуч» и «Кореец» в последний раз обстреляли германские окопы под Кеммерном. Тем же вечером капитан 2-го ранга А.В. Стеценко с тревогой сообщил начальнику штаба флота вице-адмиралу Л.Б. Керберу, что дальнейшее пребывание канлодок в этом районе в связи с возможным прорывом немцев в залив опасно и их нужно отвести в пролив Моонзунд. С ответом Кербер промедлил, что впоследствии стало роковым для обоих русских кораблей…

Весь день 5 августа германские тральщики снимали русские минные заграждения в Ирбенском проливе. Попытка линкора «Слава» и канонерок «Грозящий» и «Храбрый» воспрепятствовать этому оказалась неудачной, превосходство германских сил было подавляющим, и русские корабли почли за благо отойти к Моонзунду. Теперь в опасной зоне оставались только «Кореец» и «Сивуч»: они согласно приказу штаба флота устанавливали минные заграждения на случай, если немцы направятся к Риге. Туманным и дождливым вечером 5 августа обе канлодки закончили постановку ста мин на подходе к устью Западной Двины и глубокой ночью вернулись в Усть-Двинск на заправку топливом. К этому времени командиры кораблей П.Н. Черкасов и И.К. Федяевский уже получили отданный А.В. Стеценко на свой страх и риск приказ немедленно уходить в Моонзунд. Но погрузка угля затянулась до рассвета.

Между тем 6 августа в 11 часов утра в Рижском заливе появились германские силы — линкоры «Позен» (на нем держал флаг вице-адмирал Э. Шмидт) и «Нассау», крейсера «Пиллау», «Бремен», «Грауденц» и «Аугсбург», эсминцы и тральщики. Через полтора часа этот отряд разделился — немецкие линкоры, крейсера и эсминцы «разбрелись» почти по всему Рижскому заливу, разведывая обстановку. Одновременно в Усть-Двинск дошли наконец официальные приказы командующего Балтийским флотом вице-адмирала В.А. Канина и начальника Минной дивизии капитана 1-го ранга П.Л. Трухачева: «Сивучу» и «Корейцу» немедленно уходить в Моонзунд. В сложившейся оперативной обстановке это было равносильно самоубийству. Можно только предположить, какие чувства испытывали Петр Нилович Черкасов и Иван Константинович Федяевский перед тем, как вывести свои корабли в Рижский залив. Надеяться можно было разве что на Божью помощь и на морское везение. Черкасову в тот день нездоровилось, и отдать прощальный визит коменданту крепости Усть-Двинск генерал-лейтенанту И.А. Миончинскому Федяевский отправился в одиночестве. Узнав о том, что канлодки идут на прорыв, Миончинский удивился:

— Но ведь неприятель уже в заливе, вы можете встретить сильнейшего врага и погибнуть совсем напрасно.

— Мы это знаем, Ваше Превосходительство, — ответил Федяевский.

— Сколько же шансов за то, что вы дойдете до Моонзунда?

— Один из ста…

Последнее совещание командиров «Сивуча» и «Корейца» было недолгим. Офицеры решили следующее: «1) В случае гибели от подводной лодки другому кораблю людей не снимать; 2) В случае встречи с более сильным и многочисленным противником не держаться соединенно». Такая тактика в случае необходимости неравного боя позволила бы уцелеть хотя бы одному кораблю из двух. Она была подсказана трагедией, случившейся 22 сентября 1914 года, — тогда германская подводная лодка U-9 пустила ко дну подряд английские крейсера «Абукир», «Хоуг» и «Кресси», которые снимали экипажи с тонущих собратьев…

В 13 часов 25 минут две канлодки согласно приказу покинули Усть-Двинск и взяли курс на Моонзунд. Головным шел «Сивуч». По приказу Черкасова на корабле заранее пробили боевую тревогу. Рижский залив был тих, русские канлодки шли курсом на норд со скоростью 10 узлов в пасмурной сырой мгле, иногда проходя сквозь полосы сплошного тумана.

Между тем из радиорубки одно за другим поступали тревожные сообщения: «15.15. Германские крейсера и эсминцы обнаружены у острова Эзель», «17.00. Германский крейсер прошел у нордовой вехи банки Кюногрунд», «17.30. Германский крейсер и два эсминца прошли мимо острова Кюно курсом на ост-норд-ост»… Стало окончательно ясно, что восточная часть Рижского залива контролируется немцами и проскочить к Моонзунду незамеченными вряд ли удастся. В 19 часов Черкасов получил телеграмму от командующего Балтийским флотом вице-адмирала В.А. Канина: «“Сивучу” и “Корейцу” идти на Ost под берег, где ждать темноты, с темнотою идти в Моонзунд». Час спустя корабли застопорили машины и легли в дрейф, дожидаясь ночи.

Шли минуты. Смеркалось, сигнальщики до боли в глазах вглядывались в темнеющее на глазах море, но пока все было спокойно. Владевшее всеми напряжение начало понемногу спадать, появилась надежда, что немцы тоже решили заночевать где-нибудь у берегов близлежащего острова Кюно (ныне — остров Кихну, Эстония) и с наступлением полной темноты удастся уйти.

И в этот момент сигнальщик Василий Кантонистов, находившийся на мостике «Сивуча» рядом с командиром, негромко произнес:

— Ваше Высокоблагородие, по правому борту с зюйд-веста дымы…

Черкасов поднес к глазам бинокль. Действительно, на горизонте тянулись к вечернему небу едва различимые столбы дыма. А сигнальщик уже уточнял информацию:

— Вижу силуэты трех кораблей, головным крейсер типа «Кольберг».

— Может, это наш минзаг «Амур» для маскировки третью трубу себе поставил? — с надеждой предположил старший офицер «Сивуча» 26-летний лейтенант Петр Алексеевич Дьяков.

Черкасов машинально взглянул на часы. Стрелки на светящемся циферблате показывали 20.50. Командир снова поднес к глазам бинокль.

— Это «Аугсбург», — медленно проговорил он после паузы. — Вторым эсминец типа V-25, концевым идет V-100 — таких кораблей у немцев только два, и один из них потоплен…