Тайны дома Романовых - Вольдемар Балязин

По окончании обряда коронации, государь и государыня поднялись на Красное крыльцо, с высоты которого кланялись восторженно приветствовавшему их народу. Их величества были в великолепных порфирах, подбитых горностаем; головы их были увенчаны коронами. В правой руке его величество держал скипетр, украшенный знаменитым алмазом, оцененным в 22 миллиона.

Затем их величества удалились во внутренние покои, где в Грановитой палате, бывшем дворце Ивана Грозного, состоялся высочайший обед».

По случаю коронации была проведена амнистия, прощены долги казне, но широкой раздачи титулов и денег, а тем более земли и поместий, не последовало. И тогда же произошло самое массовое угощение простых людей – и москвичей, и пришедших в Первопрестольную на коронацию из других мест – и устроена раздача царских подарков с лакомствами, колбасой и хлебом. На Ходынском поле, на краю Москвы, неподалеку от загородного Петровского дворца, было роздано 500 тысяч подарков.

…Через тринадцать лет на этом же самом поле по такому же случаю захотят сделать то же самое, но безобидная затея обернется кровавой катастрофой, ставшей как бы прологом к несчастному последнему царствованию…

Дни коронации ознаменовались еще одним важным и великолепным празднеством – 26 мая произошло освящение и открытие Храма Христа Спасителя, строившегося сорок шесть лет.

Самый большой храм России, построенный по проекту архитектора К. А. Тона на народные деньги в память об Отечественной войне 1812 года, был расписан выдающимися мастерами – В. В. Верещагиным, В. И. Суриковым, Г. Н. Семирадским, Ф. С. Журавлевым, К. Е. Маковским, облицован мрамором и представлял собою изумительное архитектурное и художественное творение. Под его сводами могли одновременно находиться десять тысяч человек.

Александр III присутствовал на освящении храма, а после этого возвратился в Петербург.

Государь и его близкие

Сохраняя прежнюю схему повествования, познакомимся теперь с царской семьей, когда ее главой стал Александр III, и прежде всего с самим императором.

В момент вступления на престол Александру III шел тридцать седьмой год. С того времени, когда умер его старший брат Николай и Александр стал наследником престола, его занятия и вся жизнь сильно изменились. С 1865 года, вот уже 15 лет, его целенаправленно готовили к предстоящей миссии, ожидавшей цесаревича после смерти отца, – стать самодержцем, сосредоточивая все нити управления великой империей в одних руках – его собственных.

Воспитанием Александра, главным образом, занимались три человека – профессор-правовед Московского университета Константин Петрович Победоносцев, его коллега, профессор-экономист Александр Иванович Чивилев и главный воспитатель, названный «попечителем», генерал-адъютант граф Борис Алексеевич Перовский. Цесаревич прослушал курсы политических наук и правоведения в объеме университета, что позволило ему не выглядеть одиозно в должности канцлера Гельсингфорского университета.

Хорошая военная подготовка, соответствующая программе Академии Генерального штаба, делала его профессионалом, когда он занимал различные армейские должности – от командира полка до атамана казачьих войск и командующего Петербургским военным округом. А то, что ему довелось участвовать в русско-турецкой войне 1877—1878 годов, придавало новому императору заслуженный авторитет боевого генерала.

В исторической литературе имеется множество статей и книг о К. П. Победоносцеве, не обойден вниманием ученых и граф Б. А. Перовский, а еще один из наставников цесаревича – профессор А. И. Чивилев, предан исследователями русской истории совершеннейшему забвению. Справедливость требует, чтобы и его вклад в воспитание будущего императора России был оценен должным образом, ибо этот вклад оказался и велик, и плодотворен. Скажу о нем очень кратко следующее: Чивилев родился в Санкт-Петербурге в 1808 году и умер здесь же в 1867 – немного не дожив до 60 лет. В 1828 году он поступил в Санкт-Петербургский университет на философско-правовой факультет. Успешно закончив его, Чивилев был отправлен в Дерпт – ныне город Тарту Эстонской республики – в существовавший там Профессорский институт. Там он защитил магистерскую диссертацию «О призрении бедных» и, получив степень магистра философии, уехал в Берлин.

В 1835 году Чивилев был назначен адъюнктом в Московский университет по кафедре политэкономии и статистики. В 1838 году защитил докторскую диссертацию «О народном доходе» и стал профессором истории.

С 1849 года он служил в Министерстве уделов, затем стал директором бывшего Дворянского института в Москве, по заслугам прослыв одним из лучших статистиков и политэкономов России.

В конце жизни он был приглашен в Санкт-Петербург, где стал наставником Великих князей Александра и Владимира и преподавал им комплексную историко-экономическую науку о развитии народного хозяйства.

Изучая с материалистических позиций эту, новую тогда для России, научную дисциплину, Александр все свое царствование придавал исключительное значение проблемам народного хозяйства, окружив себя такими блестящими учеными-министрами, как С. Ю. Витте и М. Х. Рейтерн.

И совсем не случайно, что в годы правления Александра III Российская империя добилась больших успехов в развитии главных отраслей народного хозяйства, став великой железнодорожной державой, сделав русский рубль конвертируемой мировой валютой, вытеснив с зарубежных рынков многие сельскохозяйственные продукты.

Однако, вопреки всему вышеизложенному, русские ультра-патриоты создали портрет Александра III, когда в исторической литературе, в публицистике и в беллетристике стало широко бытовать мнение, что Александр III был не более чем солдафон, невежа и обскурант. Такого рода характеристики исходили от тех редких интеллектуалов-прогрессистов, которые, оказавшись в ближайшем окружении императора, встречали противодействие их собственным концепциям и взглядам, которые они считали единственно верными и возможными для применения в деле развития России. С. Ю. Витте – выдающийся финансист, дипломат и политик, хорошо знавший Александра III, отзывался о нем так: «Император Александр III был совершенно обыденного ума, пожалуй, можно сказать, ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования; по наружности – походил на большого русского мужика из центральных губерний, к нему больше всего подошел бы костюм: полушубок, поддевка и лапти; и тем не менее, он своей наружностью, в которой отражался его громадный характер, прекрасное сердце, благодушие, справедливость и вместе с тем твердость, несомненно, импонировал, и если бы не знали, что он император, и он бы вошел в комнату в каком угодно костюме, – несомненно, все бы обратили на него внимание. Фигура императора была очень импозантна: он не был красив, по манерам был скорее более или менее медвежатый; был очень большого роста, причем при всей своей комплекции он не был особенно силен или мускулист, а скорее был несколько толст и жирен».

В этой характеристике не все справедливо. О полученном им образовании нельзя сказать: «ниже среднего», а что касается того, что «он не был особенно силен», то это уже совершеннейшая ложь – Александр пальцами гнул монеты и ломал подковы. Это был настоящий русский богатырь, который хорошо знал свои качества и не только не скрывал их, но, напротив, при случае, бывало, и проявлял. Александр III при всем этом был глубоко русским человеком, у которого любовь ко всему отечественному – в изначальном смысле слова – от «отцов» и «отчизны» – переходила в матерый национализм. Даже вековой традиционализм европейских дворов, где внешние национальные различия были минимальными, был сразу же нарушен новым русским монархом. Сделано же это было быстро, неожиданно и в стиле

предыдущих самодержцев, очень любивших менять военную форму. Вспомним хотя бы прадеда и деда Александра – Павла и Николая. Да только поворот в этом деле был настолько крут, что оба предка Александра перевернулись бы в гробах, если бы им привиделось такое. Александр немедленно распорядился упростить военную форму и сделать ее более удобной. В этом смысле он действовал в духе Потемкина и Суворова. Но была здесь и другая сторона – форма стала национальной. Всех военнослужащих переодели в русские полукафтаны и шаровары, перепоясав их цветными кушаками и надев на головы барашковые шапки. Прежде всех были переодеты генералы свиты. Когда после введения этого новшества состоялся первый придворный прием, то только один из генералов свиты – необычайно спесивый, заносчивый и очень недалекий князь А. И. Барятинский, командир Преображенского полка, болезненно гордившийся полковым мундиром и своей принадлежностью к славному аристократическому братству офицеров лейб-гвардии, – нарушил приказ и явился на прием в прежнем мундире. Когда же министр двора сделал ему в связи с этим замечание, то князь ответил, что мужицкой формы он носить не станет. Этот ответ был равнозначен отставке, и князю пришлось донашивать свой старый мундир в Париже, но уже частным человеком.