Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

Есть одно непременное условие — телевидение, радио да и все прочие СМИ лишь во-вторых и в-третьих меняют время, но сначала им приходится научиться достаточно точно его отражать. Нет этой зеркальности — нет общественной значимости, нет зрительского доверия. И если Россия в тех условиях превратилась в центр политической вселенной и главные политические события происходят на территории бывшего СССР, то политика, ее преломления, ее жанровые модуляции, ее интриги должны были стать нашим главным товаром и главной средой нашего риска. Это был единственный путь заявить о себе и по возможности выиграть конкурентную борьбу. В этом случае осмысленный риск и есть творчество. Надо выиграть в масштабах правды, в масштабах открытости. На первых порах мы уступали в профессионализме, технической оснащенности, но очень скоро ушли вперед. Мы оказались более доступными, более открытыми — нам верили. Зрительский монолит дрогнул, и мы почувствовали, что общественные симпатии повернулись к нам лицом.

В 92-м наступил момент жесточайшего экономического и финансового кризиса. Всех мучили самые недобрые предчувствия. Августовский путч и якобы победа остались позади. Розовый романтический туман, закрывающий тот самый раскаленный горизонт реального мира, начал рассеиваться.

Стало ясно, что в концептуальной политике Российского телевидения по нашей инициативе должны произойти перемены. Реформы, с одной стороны, оглушили общество, с другой — оглушили власть, мужество которой в этот момент проходило, пожалуй, самое тяжелое испытание. Раздражение общества шло по нарастающей. Когда отпустили цены, наступила тягостная пауза — все ждали взрыва. Хотя теоретически он как бы избегался, и тем не менее. Сейчас принято считать, что психологическое состояние общества было в достаточной степени выверено, и поэтому не произошло худшего — не начались народные волнения. Относительно выверенности — это очевидное преувеличение, даже выборочных исследований на масштаб ответной реакции населения не проводилось. Существовали интуитивные предположения — должно пронести. Нелюбовь сограждан к большевистскому прошлому — и есть главный союзник реформ. И никакого заглядывания в будущее. Это было похоже на движение автомобиля в темноте с потушенными фарами.

В те дни мне как-то позвонил Полторанин и предложил провести деловую игру, используя для этого самую большую телевизионную студию. Тема игры «Поведение общества, его структура по горизонтали и вертикали в условиях свободных цен», иначе говоря, ставилась задача понять, что может произойти в течение первых трех недель. Пригласили лучших специалистов по деловым играм из Сибирского отделения Академии наук. На территории студии появились федеральный центр, областной, районный, магазин, отделение милиции, законодательная власть, набирающая оппозиционные обороты по отношению к президенту, заводской цех. Это было восемь игровых площадок. Отслеживалось поведение каждого звена. Мы сняли по-своему уникальный материал. В игре принимали участие 6 членов правительства, представители региональной власти, просто граждане, высокоранговые сотрудники МВД, продавцы. Это было нечто!

Предполагалось, что перед очередным заседанием правительства материалы будут показаны кабинету министров. Между прочим, деловая игра таких масштабов стоила нам достаточно дорого. Задействовано было немыслимое количество съемочной техники, большое количество народа. Съемка шла в течение десяти часов с одним перерывом. Начали где-то в 12, расходились уже затемно. Все было как на самом деле. Правительство принимало решения в экстремальной ситуации. Местная власть делала то же самое, ориентируясь на реакцию населения. Это непривычное зрелище, когда на одном игровом пространстве, за которым наблюдаешь с верхней точки, задействованы звенья власти всей страны. Как рассказывал мне потом М.Полторанин, правительство не захотело смотреть весь материал протяженностью почти в четыре часа. Сначала попросили дать сокращенный вариант, что было полным абсурдом. Давало истинное представление только объемное, а не лоскутное видение ситуации. Кто-то из правительства посмотрел отрывки, а исполняющий в ту пору обязанности премьера Егор Гайдар, который и поддержал идею деловой игры, устало сказал: «Знаешь что? С нас достаточно жизненных отрицательных эмоций. А ваша деловая игра из той же череды. Будем действовать на натуре без репетиций». Полторанин зло матерился. Жаль было затраченных сил, времени и денег. Были задействованы лучшие телевизионные режиссеры, авторы и сотрудники «Пятого колеса». Тем более что игра действительно получилась. Деловая игра — целая философия, придуманная американской школой управления. Они были достаточно модными в начале 80-х годов. В деловых играх проявился управленческий гений американцев, когда на живой модели ситуация отрабатывалась до тонкостей. Вообще, мы страна, которая не умеет учиться ни на собственных ошибках, ни тем более на достижениях других. Наше врожденное наплевательство, шапкозакидательство и мессианство мешают нам почувствовать себя учениками. И тем не менее факт игры позволил мне ощутить и понять, что на телевидении должен появиться иной социальный рисунок. Экономический кризис — это большая беда для общества. Это состояние очень близкое к состоянию смуты. Отсюда вывод — надо помогать человеку, оказавшемуся в беде. Необходимо его защищать и просвещать, как действовать в столь непривычной драматической ситуации. Так родилась концепция народного социально-заостренного телевидения. Причем все это следовало делать без крика, не очень афишируя до поры. Вы спросите почему? Нет-нет, дело не в редакционной тайне. Я понимал, что рисунок подобного телевидения и радио власти не понравится, и конфликтность наших отношений начнет нарастать. Здесь правомерно одно уточнение. Понятие «власть» для журналистов, интеллигенции — понятие отстраненное. Этого, к сожалению, нет. Но так должно быть. И не в силу того, что эта категория общества подходит к власти с более жесткой меркой, чем другие слои общества, хотя эта тенденция вполне объяснима и правомерна. Просто предназначение интеллекта — понимать и формировать понимание. Обязанность людей пишущих, снимающих, рассказывающих о бытии власти — докапываться до скрытых глубин властных отношений, раскрывать их, а порой и вспарывать. Операция рискованная для журналистов и неприятная для любой власти, демократической в том числе. У власти и журналистов исходно разные цели. Задача первых — скрыть, в лучшем случае слегка приподнять полог, задача вторых — открывать и кричать о своем открытии в меру своего таланта и мощи своего горла.