Тайна Древнего Лика - Алексей Корепанов

— Много чего, так сразу и не расскажешь… Побродил я немало… Но главное было в конце… — Батлер замялся. — Понимаете, Пол… Там очень много личного… Не помню, кто сказал: «Что пройдет, то будет мило»… Я был в своем прошлом, именно там и тогда, где и когда мне было особенно хорошо. В совершенно реальном прошлом, Пол! Да, я понимаю, головой понимаю, что это все-таки какая-то очень ловко устроенная иллюзия, но сердцем… Сердцем чувствую, что все было на самом деле. Многое из того, что там происходило, в действительности никогда не происходило… Да, была похожая ситуация, достаточно давно… а все остальное — мои реализовавшиеся мечты и желания. Как бы реализовавшиеся. Я был в мире моих желаний…

— Подождите, Алекс.

Доусон потряс головой, помассировал пальцами виски и снизу вверх взглянул из кресла на стоявшего лицом к нему, у окна, Батлера. За окном шевелился, просыпаясь, утренний город.

— Вы хотите сказать, что марсиане прозондировали ваши мозги, узнали ваши сокровенные воспоминания и желания — приятные воспоминания и желания, — и оборудовали для вас персональный мир, то ли реальный, то ли иллюзорный?

Батлер выбросил палец в его сторону:

— В «десятку», Пол! Для человека, накануне чрезмерно накачавшегося коньяком, вы даете потрясающе точные формулировки.

— Особых мук похмелья никогда не испытывал. Что же вы все-таки там увидели, Алекс? Хотя бы намеком. Чем те времена были для вас так хороши? Женщина?

— Да. Мы расстались… Кстати, вчера звонил мой брат, он завтра приедет ко мне. И она тоже.

Доусон молча вскинул брови, ожидая продолжения.

— Она теперь с ним… Я только вчера от него узнал… Но мы расстались не из-за этого. Просто у меня была жена, и она, эта женщина, Джейн, не видела перспективы.

Доусон медленно покивал:

— Да, женщинам нужна перспектива. Это та самая Джейн, о которой вы говорили?

— Та самая. То, что там было, Пол… Это действительно мир моих желаний. Возможно даже — не всегда осознанных, подспудных… А они как-то уловили и воплотили. Те, кто внутри Сфинкса. И еще… Мне трудно подобрать определения, трудно точно передать… — Батлер приподнял руки и пошевелил пальцами, подыскивая слова. — То ли мне внушили эту мысль, то ли я сам до такого додумался, еще там, в Сфинксе, а потом забыл…

— Не тяните, Алекс! — поторопил его Доусон. Он подобрался в кресле, словно готовясь к прыжку, и настроение у него было явно не сродни вчерашнему. Видимо, он надежно запер внутри то, что узнал накануне. — Вы подошли к самому главному!

Алекс прекратил свои манипуляции, оттолкнулся от подоконника и пустился в медленное странствие по комнате, на ходу роняя слова:

— Повторяю: я не знаю, насколько все это соответствует действительности… Но мне почему-то кажется… теперь кажется… Те, внутри Сфинкса… Это не хозяева, да, как вы и говорили. «Многие ушли, а некоторые остались». Помните? Я встретил там Фло… только это была не она, а подобие Фло… Это ее слова. — Он остановился и повернулся к напряженно следившему за ним Доусону. — Самое главное, Пол: те, которые остались… им нужны хозяева, новые хозяева… Мы, земляне, должны стать их новыми хозяевами… Никаких коварных марсиан, Пол, никакой агрессии! Они вовсе не собираются нас завоевывать. Мы им нужны как хозяева, а они создадут для каждого из нас отдельный мир — из наших воспоминаний и желаний. Мы им нужны, как любому из нас нужен близкий человек. Без этого они угасают, давно уже угасают… Что-то в этом роде…

Доусон выскочил из кресла, как оторвавшийся от трамплина лыжник:

— И на нас с вами возложена миссия переправить к слугам как можно больше новых хозяев? Так?

— Не знаю, — ответил Батлер.

Доусон вытащил сигареты и закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, он изрек из клубов дыма, словно Господь, явившийся Моисею на горе Синай:

— Они рассчитывают на то, что мы с вами будем проводниками, Алекс. Что мы будем показывать людям путь в новый мир. Вернее, в новые миры — миры их самых лучших воспоминаний и желаний.

— Был какой-то фантастический рассказ… — Батлер наморщил лоб, вспоминая. — Шекли? Саймак? Кто-то там питался человеческими эмоциями. Что-то типа энергетических вампиров.

— Жуки кфулу. Хотите сказать, что люди им нужны как своеобразная пища? Высосут положительную энергетику и оставят помирать? — К потолку понеслись очередные клубы дыма. — Возможно. Если вообще принимать все эти наши с вами полувпечатления за истину. Вы пытаетесь втолковать собаке, чтобы она выключила телевизор, а она вместо этого несет вам вчерашнюю газету. Несовместимость и непонимание. Может, так и мы с вами… Слишком уж все это действительно фантастично.

— Фантастично? И это утверждаете вы? Вы, который…

— Да, тут вы, пожалуй, правы. Это я пытаюсь сопротивляться. Все-таки не совсем приятно осознавать, что выступаешь в роли орудия, подчиняешься чужой воле.

— Не знаю… — тихо сказал Батлер. — Когда все это на меня навалилось, сегодня ночью… я потом уже не спал, не мог заснуть. Лежал, думал… И понял, что совсем не прочь был бы вернуться… туда… Я понял, что мне уже не нужна эта, теперешняя, Джейн… мне нужна память о той, прежней, Джейн… Я уже не тот, и она уже не та — сколько лет-то прошло… Воплощенная память, возвращение в прошлое — вот что мне нужно. — Батлер остановился посредине комнаты, напротив Доусона. Солнечный луч бил ему прямо в лицо, но он не щурился и не отходил в сторону. — Мне тридцать восемь, Пол. И возраст Христа остался позади, и половина жизни, скорее всего, уже прожита. Подъем закончился — и начался спуск. Я думаю, у каждого человека наступает такой момент, когда приходит осознание: апогей пройден и больше не повторится. Ко мне такое осознание уже пришло, я совершенно отчетливо понимаю: все лучшее осталось позади, в прошлом, и дальше жизнь будет катиться по инерции, к финишу. Жизнь утекает между пальцами, Пол, и ее не остановить, и изменить ничего нельзя! Я иногда просто-таки физически чувствую, как уходят дни, — день за днем, день за днем… как вагоны, Пол! Цепляешься за них, а они неумолимо проскальзывают мимо, уходят к финальному тупику — и удержать их ты не можешь. Я это чувствую, Пол… И лучше уж переселиться в мир воспоминаний. Раньше в прошлое вернуться было невозможно, — а теперь такой шанс есть. И я обязательно постараюсь им воспользоваться.

Доусон хмыкнул и задумчиво покрутил в пальцах недокуренную сигарету.

— Вы рассуждаете как древний старик, Алекс… И… И я, пожалуй, склонен с вами согласиться. Хотя, честно говоря, я об этом так серьезно еще не задумывался. Вернуться в прошлое… — Он сделал новую длинную затяжку. — А чем же все кончилось там, в вашем мире?