Хозяйка Блосхолма. В дебрях Севера - Генри Хаггард

На бревне, которое Роджер накануне притащил из чащи, сидел, глядя на них, худой человек с острым лицом. На его губах играла странная улыбка, и Нейда сразу поняла, что это Брео.

Несколько секунд он продолжал сидеть неподвижно и молча, и все же ей стало жутко. Нейда решила, что глаза у него нечеловеческие, а губы похожи на сложенные вместе лезвия двух ножей. Его улыбка — вернее, полуулыбка — не была веселой, а только злорадной. При взгляде на Брео никому и в голову не пришло бы, что он любит шутить.

Полицейский кивнул:

— Доброе утро, Веселый Роджер Мак-Кей. И… доброе утро, миссис Мак-Кей. Простите, что я вторгаюсь в ваше уединение, но долг есть долг. Я Брео, сержант королевской северо-западной конной полиции.

Мак-Кей облизнул губы. Брео заметил это, и его улыбка стала шире.

— Я понимаю, что вам сейчас нелегко, — сказал он. — Но скажите спасибо Питеру. Это он привел меня к вам.

Брео встал и небрежно направил на Веселого Роджера свой пистолет.

— Будьте так добры, подойдите поближе, Мак-Кей, — сказал он, побрякивая наручниками, которые держал в левой руке.

Роджер встал, а с ним и Нейда, которая обеими руками вцепилась в его локоть.

— Это лишнее, Брео, — сказал Роджер. — Я не буду сопротивляться.

— Ну все-таки так будет надежнее! — возразил Брео, и его глаза блеснули. — Протяните, пожалуйста, руку… — Браслет щелкнул на запястье Веселого Роджера. — Я ведь Брео, а не Теренс Кассиди, — усмехнулся полицейский. — И никогда напрасно не рискую. Никогда!

Он молниеносно наклонился, и второй браслет щелкнул на руке Нейды. Брео отступил и с той же усмешкой оглядел своих пленников.

— Вот теперь все в порядке, — посмеивался он. — Теперь вам не удастся ускользнуть от меня; — Он спрятал пистолет и отвесил Нейде низкий поклон: — Как вам нравится семейная жизнь, миссис Мак-Кей?

Роджер побледнел; даже Нейда не была так бледна.

— Трус! — сказал он тихо и внятно. — Подлый, жалкий трус! Ты намерен оставить мою жену в кандалах?

— Вот именно, — ответил Брео. — Я не намерен спускать вам те хлопоты, которые вы мне доставили. Я считаю, что каждый человек должен платить свои долги, будь то мужчина или женщина. Да к тому же вы наверняка наплели ей кучу всяких небылиц.

— Это неправда! — гневно крикнула Нейда. — Вы…

— Ну-ну, договаривайте, — добродушно ободрил ее Брео. — Договаривайте, миссис Мак-Кей. Если не подвертывается подходящее слово, я могу вам подсказать.

Он помолчал, раскуривая трубку.

— Видите ли, я не вполне точно следую служебным инструкциям, когда нахожусь в обществе столь добрых друзей, — насмешливо извинился он. — Другими словами, вы оба закоренелые преступники. Кассиди представил против вас множество самых веских улик. Он говорит, Мак-Кей, что вас надо повесить сразу же, как только вы попадете к нам в руки. Он предупреждал меня, чтобы я был осторожнее: вы ночью перережете мне горло и глазом не моргнете, представься вам только случай. А я человек ценный. Начальству без меня никак не обойтись.

Мак-Кей молчал, крепко сжав губы.

— Теперь, когда вы лишены возможности сопротивляться, я собираюсь вам кое-что рассказать, — объявил Брео. — А заодно разведу костер. Надо же нам позавтракать. Мы с Питером голодны, как волки. Хороший пес, Мак-Кей. Он спас нас в тундре. Вы рассказывали об этом миссис Мак-Кей?

Брео не стал ждать ответа и, насвистывая, поджег березовую кору, которую он подложил под сухие кедровые ветки, собранные Роджером накануне.

— Там-то и начались мои неприятности, миссис Мак-Кей, в Голых Землях, — продолжал он, не глядя на Роджера. — Видите ли, нам троим — полковнику Тэвишу, Портеру (который стал теперь его зятем) и мне — представилась неповторимая возможность погибнуть мученической смертью и навеки войти в историю конной полиции. Но дело испортили этот тупица, ваш супруг, и Питер. Ну, с Питера взятки гладки, он все-таки только собака. Но злой умысел Мак-Кея сомнению не подлежит. Он самым дерзким образом помешал нам стать мучениками: разыскал нас в темноте и увел к себе в сугроб. Не слишком-то благородный поступок — как, по-вашему? Ну, полковник Тэвиш — большая шишка, а Портер — его зять, да и мисс Тэвиш была спасена заодно с нами. Вот они и решили, что так этого дела оставить нельзя.

Брео не смотрел на них — с невыносимой медлительностью он подкладывал хворост в костер.

— Ну и… — Он выпрямился и повернулся к ним. — Ну и на меня был возложен крайне неприятный долг разыскать вас, Мак-Кей, и вручить вам отпущение всех ваших прошлых грехов на веки вечные, аминь. Вот оно.

Брео вытащил из кармана конверт с внушительными печатями и протянул его не Мак-Кею, а Нейде.

Ни Нейда, ни Роджер не взяли конверта. На губах Брео по-прежнему играла насмешливая улыбка, его глаза-буравчики глядели на них холодно и весело, и в первую минуту они не усомнились, что это еще одна его злобная шуточка. Потом Нейда схватила конверт и вскрыла его, а Мак-Кей смотрел на Брео, веря и не веря.

Нейда вскрикнула, и этот крик, в котором слезы мешались с радостью, открыл ему правду. Стиснув в руке драгоценную бумагу, Нейда спрятала лицо на груди мужа, а Брео, улыбаясь во весь рот, подошел к ним сзади, и Мак-Кей услышал, как щелкнул замок наручников.

— Кроме того, мне поручено передать вам кучу всяких глупостей, — сказал полицейский, вернувшись к костру. — Во-первых, этот рыжий бездельник Кассиди просил сообщить вам, что он строит для вас на вырубке дом в четыре комнаты и что к вашему приезду дом будет уже готов. Во-вторых, скво, по имени Желтая Птица, и краснокожий, который назвался Быстрым Оленем, велели сказать, что вас всегда ждут в их типи. А хорошенькая девчонка, которую зовут Солнечная Тучка, посылает вам столько поцелуев, сколько листьев в лесу…

Брео перевел дух и усмехнулся, не поднимая головы; Поэтому он не заметил, какими сияющими глазами смотрит на него Нейда.

— Но самая смешная штука вышла с младенцем, — продолжал он, готовясь резать грудинку. — Они его ждут в самом скором времени (я говорю про жену Кассиди). И уже подобрали ему имя. Роджер — если родится мальчик, и Нейда — если это будет девочка. Они просили передать вам это. Дураки, правда? Совсем поглупели от счастья…

И тут Франсуа Брео, испытавшему за свою жизнь немало самых странных и страшных приключений, довелось узнать нечто совсем для него новое. Без всякого предупреждения его вдруг принялись душить две тонкие руки, ему запрокинули голову, и к его узким, сухим губам на мгновение прижались теплые нежные губы.

— Черт возьми! — воскликнул он, уронил грудинку и, вскочив на ноги, пошатнулся точно подстреленный. — Черт… меня… возьми!