Мы — есть! - Иар Эльтеррус

— Мамочка… — прошептал ошеломленный Саркис. — Мамочка, я умею! Я умею летать!

— И я! — вторил ему совершенно счастливый Тартик. — Умею!!!

Он расхохотался и закружился по площадке в танце.

— А палачей никто учить летать не станет, — издевательски поклонился Васька Мереку, разведя руки в стороны. — Палачам в небе не место.

Потом подхватил под руки Тартика с Саркисом и повел их к ожидавшим лам-истребителям. Пару минут пришлось уговаривать их раздеться догола, живые машины отказывались принимать в кабину пилота, на которого было надето хоть что-нибудь. Наконец мальчишки разделись, и каждый из них медленно всплыл в воздух, скрывшись в открытых мембранах люков, сразу после этого с влажным всхлипом закрывшихся. Пару минут ничего не происходило, а затем все три лам-истребителя низко загудели и медленно всплыли метров на двадцать вверх, втянув в себя опоры. Бесформенные овоиды превратились в стремительные, узкокрылые силуэты, на секунду задержались на месте и рванулись в небо, почти мгновенно исчезнув из виду. Дети восторженно завопили и запрыгали по площадке — ведь двумя истребителями сейчас управляли не аарн, а двое из них, привычные и до последней черточки знакомые Тартик с Саркисом. Дварх-майор ничуть не беспокоился, зная, что на самом деле все три истребителя контролирует Васька, а за ним самим на всякий случай надзирает Мериарх, готовый мгновенно перехватить управление на себя.

На застывших чуть в стороне мальчишек из бывшей компании Тартика никто не обращал внимания. Никто, кроме директора. Только он видел, что по лицу Мерека текут слезы, а дрожащие губы весьма крупного для своих лет мальчишки беспрерывно шепчут: «Я — не палач… Я — не палач… Я — не палач…» Барлик удовлетворенно ухмыльнулся. Последние слова Васьки ударили очень больно, директор даже не ожидал, что малец окажется способным так ударить. А главное, как вовремя! Ни Мерек, ни Валег теперь не станут больше унижать и мучить беззащитных, при первой попытке им долго еще будут слышаться насмешливые слова: «Палачам в небе не место!» А его, Барлика, задача сделать так, чтобы они не обозлились. После потери уверенности в себе им легко можно подбросить тему для размышлений. Главное, не упустить момент. Правда, остался Кинс, но, не имея поддержки, он затаится. И мальчишкой нужно заняться вплотную.

— Жестокие, однако, у вас методы… — раздался за спиной Барлика голос незаметно подошедшей госпожи Кестен, опытная учительница быстро разобралась в ситуации.

— Так и случай запущенный, — повернулся к ней директор, широко улыбаясь. — Очень запущенный. Мне нужно было выбить у маленьких негодяев почву из-под ног.

— Выбили, — согласилась пожилая женщина. — Но вы уверены, что не перестарались?

— Я эмпат, — фыркнул Барлик. — Я каждого из них постоянно читаю и держу под контролем его чувства.

— Не знаю, не знаю… — покачала она головой. — Никогда бы не рискнула так выворачивать ребенку душу. Последствия могут оказаться страшными.

— На то я воспитатель, чтобы знать, когда ударить, а когда погладить, — усмехнулся Барлик. — Как вам, кстати, в нашем детдоме?

— Расскажи кто, не поверила бы, — вздохнула госпожа Кестен. — Сказка. Волшебная сказка. Надо же, дети верхом на саблезубой кошке катаются. На боевых истребителях летают. Да и жилые помещения. Столовая. Школа. Слов нет. Восхищена.

— Уже месяц, как так выглядят все до единого детские дома Трирроуна. И не только.

— Это какие же деньги нужны были?! — чуть не задохнулась учительница.

— Немалые, — кивнул Барлик. — Ну и что? Я жалею, что идея о детских домах не пришла в голову кому-нибудь из наших лет пятьсот назад. Сколько времени потеряно!

— Для того, чтобы так сказать, — вздохнула госпожа Кестен, — нужно для начала эти деньги иметь.

— Орден достаточно богат, чтобы позволить себе все, что считает нужным. Кстати, сейчас мы разрабатываем программу помощи школам. Не хотели бы вы поучаствовать? Нам нужен местный консультант, хорошо ориентирующийся в дебрях трирроунской системы образования.

— Я — вряд ли, — усмехнулась учительница. — Но человека посоветовать могу. Старик, учитель с сорокалетним опытом. Побывал и простым учителем, и директором школы, и начальником отдела в департаменте. Выйдя на пенсию, вернулся в школу и продолжает преподавать. Дети его любят, а это говорит о многом.

— Буду благодарен, — кивнул ей Барлик, продолжая следить за плачущим Мереком. — Извините, но я должен вас на несколько минут покинуть. Малыш доходит, и мне нужно завершить начатое.

Госпожа Кестен проследила за его взглядом и понимающе кивнула. Мальчишка действительно был на грани истерики. Каждый раз, когда лам-истребители, наматывающие в небе мертвые петли и бочки, проносились над площадкой, он вздрагивал. Вздрагивал, как будто его били. Пожилая учительница смотрела, как директор подошел к мальчишкам, что-то негромко сказал, потрепал одного по волосам, снова что-то сказал. Мерек ответил, уставившись в землю.

— Я — не палач… — шептал он. — Не палач…

— Еще нет, — мягко сказал Барлик, присев перед ним на корточки. — Пока еще нет, малыш. Но каждый раз, когда ты кого-нибудь дразнишь или бьешь, ты делаешь один шаг к палачу. Маленький такой шажок. Вот только когда этих шагов станет много, возврата назад уже не будет… Понимаешь?

— Да… — глухо ответил мальчишка. — Да, теперь понимаю. Я… Я больше не буду.

— Зачем ты мне это это говоришь? — очень тихо рассмеялся директор. — Скажи это лучше себе. Пошли, я привез новые фильмы, тебе они понравятся. Ты ведь любишь фильмы о космосе.

— Люблю… А откуда вы знаете?

— На то я директор, чтобы все знать, — щелкнул его по носу Барлик, и Мерек несмело улыбнулся.

— А мне можно? — спросил Валег, настороженно поглядывая по сторонам, его глаза были похожи на глаза побитой собаки.

— Конечно, — кивнул ему директор и ободряюще хлопнул по плечу.

Кинс ничего не сказал, только гордо задрал нос и отошел в сторону, с презрением поглядывая на друзей. Но выглядел задумчивым. Он не знал, что Барлик читает его мысли, как раскрытую книгу, и внутренне улыбается. Директор даже не ожидал такого результата. Васькины слова о палачах и небе пробили даже непробиваемую, казалось, броню Кинса. И, несмотря на весь свой презрительный вид, мальчишка сейчас думал. Непривычное для него занятие… Очень непривычное. Ничего, пусть подумает, полезно. Барлик снова усмехнулся, бросил взгляд на небо, в котором продолжали носиться три лам-истребителя, и повел Мерека с Валегом в сторону жилого корпуса. Их ожидали интереснейшие приключенческие инфофильмы, специально для них созданные двархами главного биоцентра. Ох, и многое же было скрыто в этих фильмах… Даже не оборачиваясь, Барлик прекрасно знал, что следом за ними плетется унылый Кинс. Ему тоже стоит посмотреть. И именно сейчас, после шока. Вздохнув, директор пошел дальше, рассказывая мальчишкам историю поисков мечей Тьмы и войны с их обладателем. Когда он брался за эту работу, то даже представить не мог трудностей, которые перед ним встанут. Насколько проще с детьми-эмпатами. Да, в детских мирах ордена тоже хватало своих проблем, но появление личностей, подобных Тартику с Мереком, а уж тем более Кинсу, было совершенно невозможно. Но он справится. Никогда и ни один аарн не отступал перед трудной задачей. Он вырастит этих мальчишек настоящими людьми. Вырастит, какова бы ни оказалась цена.

Темно-зеленое море бушевало, брызги летели метров на сто вверх, темные тучи бурлили и ощетинивались молниями. Вдали виднелось бледно-голубое солнце, выглядывающее из-за края грозового фронта. Над самыми волнами неслась на черных, полупрозрачных крыльях обнаженная девушка. Ее каштановые волосы слиплись, вода заливала тело. Она что-то восторженно кричала и смеялась. Вращалась, проносилась сквозь высокие волны, ныряла в море и снова взлетала под самые тучи. Это было какое-то безумие, девушка казалась иногда черным ангелом, вырвавшимся из ада. Особенно, когда в нее била молния и вокруг обнаженного тела на долю секунды вспыхивало желтоватое свечение защитного поля. Ветер бросал ей в лицо хлопья пены, она отфыркивалась и продолжала счастливо смеяться.

Вырвавшись из-под туч грозового фронта на залитый солнечными лучами морской простор, девушка увеличила скорость и понеслась к виднеющемуся на горизонте одинокой точкой острову. По мере приближения становилось понятно, что остров на самом деле огромен, ничуть не меньше земного Мадагаскара. Стволы гигантских, разных оттенков красного, коричневого и синего цвета деревьев вздымались вверх на несколько километров. На самом деле это было одно огромное растение, замкнутая экосистема. Это Дерево было еще маленьким, вот занимающее весь соседний материк действительно потрясало воображение. Но даже здешнее вызывало у непривычного человека или иного разумного трепет. Величие. Иного слово не находилось. И величавый покой.