Айдол-ян. Часть 3 - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В общем, я с ними договорился, — сообщает мне директор. — Уже подписал договор о намерениях. Они подарят тебе синтезатор, а ты, за это, побудешь год их корейским лицом.
— В смысле? — не понимаю я.
— Лицом их компании в Корее. Короче, реклама. Я нашёл тебе годовую рекламную кампанию. Радуйся, — объясняет мне ЮСон.
— Годовую рекламную кампанию, за один синтезатор? — с сильным сомнением в голосе переспрашиваю я. — Не слишком ли дешёвая рекламная кампания, господин директор?
ЮСон на несколько секунд задумывается, похоже, вспоминая аргументы японской стороны, под воздействием которых он подмахнул договор.
— Тебе же нужен синтезатор? — спрашивает он.
— Нужен, — не отрицаю я. — Но не за такую же цену?!
— А! — вспомнив, что было вчера, восклицает мой собеседник. — У них тут всё равно ничего не покупают. В Корее все покупают отечественное. Так что бюджет рекламной компании у них маленький, его только на постеры хватает. Поэтому, не переживай, работы много не будет. Пара фотоссесий и всё. В обмен ты получишь любимый музыкальный инструмент, на который не потратишь ни воны. Плюс, расширенное сервисное и техническое обслуживание на пять лет. Ты можешь сразу начать работать, записывать музыку. Здорово, ведь правда?
— Пффф… — выдыхаю я в трубку.
— Знаешь, оказывается они сейчас страшно дорогие, эти снятые с производства музыкальные инструменты, — как ни в чём ни бывало заливает мне ЮСон. — Твой «KingKorg», новый, стоит тринадцать миллионов вон. Но где его взять, новый? Можно купить только с рук. А на фирме есть, правда, с хранения, возврат не проданного в магазинах, но по крайней мере не потёртый, плюс гарантия от фирмы-производителя. Починят по первому требованию. Зачем тебе бэушный инструмент? Сломается в самый неподходящий момент, что будешь делать?
Ну, в принципе, да. Если он столько стоит, то тут действительно, смысла нет. Сняться в рекламе, получить за это деньги, потом купить синтезатор. Или, сняться в рекламе и получить синтезатор. Во втором случае выпадают деньги и поиск с покупкой с рук. Поручить кому-то найти и купить инструмент, не получится, каждый вариант придётся смотреть самому. На сколько это растянется и когда будет результат — неизвестно. А работать нужно прямо сейчас. Единственно, один вопрос…
— Директор ЮСон, а то, что фирма-рекламодатель — японская, это ничего? — спрашиваю я и уточняю, что имею в виду. — У нас же сейчас с Японией не очень. Да и потом, я же военнослужащая корейских вооружённых сил?
В ответ на мой вопрос директор крепко задумывается. Похоже, такой вопрос вчера не рассматривался от слова «вооооще» … Интересно, что он такое пил с японцами, что ему это в голову не пришло? Тёплое саке? Какая гадость, это ваше тёплое саке…
— Не думаю, что это как-то негативно отразиться на деятельности агентства, — наконец глубокомысленным тоном отвечает ЮСон. — Больше будет потерь, если будут сорваны уже подписанные сроки. Времени и так в обрез, а если ты не будешь работать из-за отсутствия музыкального инструмента… это вообще сейчас не допустимо! Так что, не беспокойся. Если будут проблемы, я их решу.
— Хорошо, господин директор, — отвечаю я. — Большое спасибо, что вы так заботитесь обо мне. Когда у меня будет синтезатор?
— Ммм… — с напряжением в голосе мычит мне в ответ начальник и после паузы, обещает. — Я скажу, когда его привезут.
Похоже, директор «оторвался» вчера ещё более круто, чем я предполагал. Ничего не помнит.
— И давай, завтра всё, в агентство, — даёт мне указание ЮСон, видимо желая «затереть» свои огрехи в моей памяти. — Ты мне нужна тут. Нужно работать.
— Но господин директор, я же раненая? — удивляюсь я этому указанию. — У меня — ватка в ухе!
— Ватка в ухе? — переспрашиваешь ЮСон.
— Да, — говорю я.
— Ну так вытащи её и всё! — командует он.
— Ага, — говорю я. — Чтобы слух потерять? Я и ушами, и руками зарабатываю. Мы же первым меня из агентства выкинете, если я оглохну!
— С чего это мне вдруг делать? — удивлённо вопрошает ЮСон тоном, типа — не, не, я не такой! Я хороший!
— Ну не вы, так президент СанХён, — говорю я. — Он мне сказал, что если я не смогу что-то делать по состоянию здоровья, он меня тут же выгонит!
— Я не такой жестокий как президент СанХён, — уверяет меня ЮСон.
Да, конечно, так я и поверил.
— Кстати, господин директор, как дела у президента СанХёна? — спрашиваю я. — Столько событий происходит, что всё забываю спросить. Даже неудобно.
— У президента всё хорошо, — заверяет меня ЮСон. — Операцию ему сделали удачно, он уже в Корее. Я разговаривал с его женой, она сказала, что у её мужа сейчас реабилитационный период. Восстанавливается после операции, как состояние врачи сочтут удовлетворительным, будут решать, что делать с сердцем.
— Понятно, господин директор, спасибо, — благодарю я и спрашиваю. — То есть, в агентстве он появится не скоро?
— Сейчас, по решению врачей, президент ограничен в контактах с внешним миром, — отвечает ЮСон. — Если его допустить до агентства, то он тут же включится в работу. А для больного сердца, это нехорошо. Руководить, это постоянный стресс.
— Да, согласна, — говорю я.
— А зачем тебе президент СанХён? — с подозрением в голосе спрашивает меня директор.
— Просто поинтересовалась, — отвечаю я. — Хотела узнать, как с ним дела, и кто главный.
— Главный — я.
— Да, господин директор, — не споря, соглашаюсь я.
— Раз я главный, то слушай меня, — говорит ЮСон. — Я нашёл тебе полно работы. Надо всё делать, пока ты востребована. Лечиться будешь в старости, а сейчас тебе нужно зарабатывать популярность. Ты ходишь