Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. - Г. Костырченко

В целом те, кто входил в узкий круг евреев, пользовавшихся особым доверием Сталина (в первую очередь из числа технократов), пострадали от чистки конца 40-х — начала 50-х годов значительно меньше, чем их соплеменники, находившиеся на более низких ступенях иерархической лестницы. Это, конечно, не означает, что еврейская суперэлита была застрахована от неприятных сюрпризов со стороны чиновников со Старой площади. Те, скажем, продолжительное время старались убрать с поста министра заготовок СССР Б.А. Двинского, который оказался для них «крепким орешком» из-за своих давних кремлевских связей: с конца 20-х был помощником Сталина, а с 1930 по 1937 год работал в качестве заместителя А.Н. Поскребышева опять же в личной канцелярии вождя, именовавшейся сначала секретным отделом, а затем (с 1934 г.) особым сектором ЦК.

Тем не менее аппарат ЦК все же добился своего, благо летом 1950 года туда поступила записка от заместителя министра заготовок по кадрам В.В. Немыкина, в которой «вскрывались» «серьезные недостатки и ошибки в деле подбора и расстановки руководящих кадров» в этом ведомстве. Выяснилось, что некоторые работники-евреи одного из заготовительных объединений министерства «ведут себя подозрительно»: «собираются в служебном помещении для чтения литературы на еврейском языке… ведут разговоры между собой не на русском, а на еврейском языке, организовали сбор денег… на венок артисту Михоэлсу… и глубокой ночью, втайне организовали посещение его могилы…». В результате в сентябре в ЦК принимается постановление «О недостатках в работе с кадрами в Министерстве заготовок», а в октябре Двинского освобождают от обязанностей министра. Ставший вакантным министерский пост занял тогда аж сам секретарь ЦК Пономаренко. Назначение этого весьма требовательного, но известного своей жесткостью по отношению к евреям чиновника свидетельствовало о том, что положение дел с кадрами в этом ведомстве было сочтено весьма серьезным. «Нейтрализованного от «еврейского влияния» Двинского, учитывая его прежние заслуги перед партией, вскоре назначили на почетную, но лишенную реальной власти должность заместителя председателя бюро при Совете министров СССР по сельскому хозяйству и заготовкам[1164].

БЕЗ ПРАВА ОТКАЗА ОТ ЕВРЕЙСТВА.

Основной удар в ходе чистки пришелся по среднему, наибольшему в количественном отношении слою еврейской элиты — управленцам, начиная с заместителей министров и далее по нисходящей, а также журналистам, профессуре, другим представителям творческой интеллигенции. Создавалось впечатление, что, расправившись одним махом в начале 1949 года с еврейской культурой и ее представителями, власть высвободила руки, чтобы теперь вплотную заняться ассимилированными евреями, которые подозревались ею в «сочувствии» буржуазным националистам. Именно эти, так сказать, номинальные евреи, несмотря на их почти полную оторванность от национальных корней, приняли на себя один из главных ударов в послевоенной кадровой чистке. Во многом прав оказался Г.П. Федотов, писавший в 1940 году, что «ассимилированное еврейство все еще еврейство, и враг сумеет распознать его». Не ведая о первопричине свалившейся беды, некоторые евреи апеллировали к высшим руководителям страны, чаще всего к Берии, о котором шла молва как о покровителе нацменьшинств. Вот что писала ему в ноябре 1949-го некая С.Р. Хляп:

«От своего имени честного советского гражданина и коммуниста, от имени моего погибшего в боях с фашизмом сына, от имени моей сестры, заживо захороненной с ее двумя детьми нацистами, через Вас шлю проклятие всем замаскированным фашиствующим нацистам — великорусским шовинистам, антисемитам нашим, которые возродили в нашей стране великорусский шовинизм, антисемитизм. Которые заставили силами советской прокуратуры, суда и других систем, в том числе и партийной, научной печати преступно извращать нашу программу, Конституцию и законы… Которые возродили замаскированную процентную норму для евреев, которых увольняют с работы и не берут на работу… только потому, что они евреи, Которые заразили этой великорусской шовинистической чумой советских детей в школах, молодежь и развязали всю эту чумную расистскую чехарду в советских квартирах, в быту… Честные коммунисты и граждане недоумевают, как это могло случиться? Почему молчит ЦК? Почему молчит Правительство?.. Только негодяи, предатели Родины, пособники мирового фашизма, подготавливающие мост возврата нас в лоно мирового империализма, или обывательские корыстолюбцы могут говорить, что в нашей стране нет великорусского шовинизма, антисемитизма…. Политбюро, ЦК, Правительство, остановите эту заразу, вырвите ее с корнем, вскройте, накажите главарей и их пособников. Советский народ вам в этом поможет. Товарищ Сталин, помогите… задыхаюсь от великорусского шовинистического антисемитского гнета, ни жить, ни работать не могу…»[1165].

В то время как одни евреи протестовали, другие, морально сломленные террором, который власть обрушила на головы «буржуазных националистов», пробовали идти другим путем. Самый простой и эффективный способ обезопасить собственное существование многие видели в смене национальности. Однако поскольку с конца 30-х годов сделать это официально для чистокровных евреев не представлялось возможным, некоторые из них, чтобы стать «русскими», вынуждены были прибегать к различного рода хитростям и ухищрениям. Такой путь был связан с немалым риском, так как если до войны евреям, изобличенным в самовольной смене национальности, грозил разве что средней тяжести нагоняй, то с конца 40-х это было чревато крупными неприятностями. Скажем, когда в 1938 году Хрущев (тогда первый секретарь ЦК КП(б) Украины) доложил в Кремль, что первый секретарь Днепропетровского обкома партии С.Б. Задионченко не украинец, как он сам себя представлял, а еврей и настоящая его фамилия Зайончик, Сталин воспринял эту информацию довольно спокойно». Правда, видимо, за «неискренность перед партией» Задионченко тогда понизили в должности до заведующего отделом обкома, но уже в начале войны ему было доверено руководство партийной организацией Сталинской области, затем — Башкирии, а потом Кемеровской области. В сентябре 1948 года его назначили первым заместителем министра заготовок СССР, однако в 1951-м в ходе антиеврейской чистки в этом ведомстве сняли и перевели на второстепенную должность в аппарат ЦК[1166].

В аналогичной ситуации, имевшей место в начале 1948 года, действия властей были жестче и решительней. Тогда разоблаченный в сокрытии своего еврейства заместитель министра электропромышленности А.И. Товстопалов был немедленно снят с этой должности как «не заслуживающий доверия». Таким же образом в конце 1950 года поступили и с начальником главстройснаба Министерства жилищно-гражданского строительства РСФСР А.И. Слуцким. Причем при разбирательстве персонального дела последнего в КПК не было принято в расчет его объяснение, сводившееся к тому, что поскольку он принял православие еще до революции, то в соответствии с порядком, существовавшим в Российской империи, считал себя русским как бы на законном основании[1167]. Таким образом, если при царе евреи, чтобы избежать гонений, могли перейти в лоно государственной религии или эмигрировать из страны, то при Сталине они лишились этих возможностей. Создалась поистине тупиковая и парадоксальная ситуация. Множеству евреев, искренне уверовавших в сталинскую пропаганду объективной «прогрессивности» ассимиляции и в результате обрусевших, режим отказывал в формальном праве слиться с тем народом, с языком и культурой которого они полностью сроднились. Желая прояснить для себя такое явное противоречие, некто профессор Р. Белкин обратился в июле 1952 года к Сталину, видимо памятуя, что тот, будучи чистокровным грузином, отождествлял себя с русскими. Письмо содержало два вопроса к вождю:

«1. Правильно ли определять национальность граждан СССР по их национальному происхождению, то есть по национальной принадлежности родителей, а не по основным признакам нации, которые сформулированы Вами в Вашем классическом определении нации?

2. Имеет ли право гражданин СССР изменять в узаконенном порядке свою анкетно-паспортную национальную принадлежность, если по всем признакам, характеризующим нацию (родной язык, территория, на которой вырос и живет данный гражданин, условия экономической жизни и психический склад, проявляющийся в общности культуры), он принадлежит к другой нации, чем его родители, по национальности которых определена его национальная принадлежность?».

Послание завершалось еще двумя вопросами-пожеланиями:

«Не пришло ли время предоставить право определения национальной принадлежности по языку, культуре, быту, сознанию общности с данной нацией, а не по биологическим признакам, не по национальности предков? Не пришло ли время ликвидировать искусственное паспортное обособление русских людей еврейского происхождения от русского народа и тем самым разорвать формальную связь — связь… существующую между лицами еврейского происхождения, живущими в СССР и являющимися по существу русскими людьми, и зарубежными евреями?».